Стокгольм, Лима, далее везде

 

Стокгольм, Лима, далее везде

«Пустыня» (реж. Кади Кыусаар, Эстония-Финляндия-Швеция, 92 мин.)

П.И.Филимонов

Любое произведение искусства сейчас воспринимается ровно в том смысле, коррелирует оно с текущими событиями или нет. Не в том смысле, что если не коррелирует, то оно плохое и неактуальное, нет, просто ты либо отвлекаешься на какую-нибудь другую жизнь, которая осталась не то в прошлом, не то в какой-то параллельной реальности, либо цепляешь на то, что видишь и воспринимаешь, своё знание о происходящем прямо сейчас.

В этом смысле новый фильм Кади Кыусаар, снятый на эстонские деньги, но не на эстонском материале и без участия эстонских актёров, с повесткой дня коррелирует. Очень много в нём говорится о том, какие войны справедливые, а какие нет, за что стоит сражаться, а за что нет. Но фильм сам по себе не совсем об этом.

Шведскую фотографиню Ингрид (Фрида Вестердаль), приехавшую в горячую точку поснимать интересного материала, похищают местные инсургенты. Похищают и назначают за её голову выкуп, несмотря на то, что Ингрид рассказывает им о принципе Шведского государства – не вести переговоры с террористами и не выкупать своих граждан безо всякого исключения. Инсургенты кажутся нормальными ребятами ровно до того момента, пока они не понимают, что вероятность получить деньги действительно не так велика. Они не будут убивать Ингрид, они же не звери какие-нибудь, они всего лишь продадут её ИГИЛ, а уже там с ней обойдутся по-своему.

Но в процессе всех этих переговоров и тягот у Ингрид случается довольно типичная для кино любовь-страсть-и снова любовь с её главным сторожем, бородатым и харизматичным борцом за свободу Палестины Али (Али Сулиман). Стокгольмский синдром натыкается на ответный лимский и всё, как говорится, завёртывается.

Дальше мы, на примере Али, наблюдаем поединок между любовью и долгом, на фоне становящихся всё менее человечными его соратников. С одной стороны, его явно тянет к этой женщине, даже несмотря на оставленную где-то в Секторе Газа жену. С другой стороны, Али – не из числа российских призывников, он достаточно идейный и ему понятно, за что он пошёл воевать.

Ну и вот. И Кади Кыусаар препарирует эти смешанные чувства достаточно холодно, но в то же время не безэмоционально. Заявленной драмой «Пустыню» делает именно эта неопределённость на тему того, что же победит в Али. И, возможно, желание разобраться, насколько искренна в своих чувствах и Ингрид. Потому что, ясное дело, в той ситуации, в которой она оказывается, каждый бы прибегал к любым возможным уловкам для своего спасения.

В общем, это не более чем очередная вариация на заданную тему любви заложницы и террориста, но, ничего нельзя сказать, сделанная хорошо, сделанная крепко и профессионально. Кади Кыусаар удаётся балансировать на грани, удаётся не принимать сторону в конфликте – или хотя бы не демонстрировать свои личные пристрастия – удаётся сделать похитителей (всех, не только Али) более-менее человечными - хотя бы поначалу-, через какие-то мелкие детали, как например, эпизодический Башир, вся жизнь которого посвящена видеоигре и сопутствующему ей планшету. Я бы сказал, что эстонскому режиссёру удалось то, что обычно у эстонских режиссёров не слишком получается – оторваться от родной почвы и с успехом перенестись в другой культурный контекст, не потеряв при этом цельности высказывания и не гоняясь за экзотикой. Просто тогда, когда Кади Кыусаар снимала «Пустыню», подобную историю ещё нельзя было рассказать на примере Европы. Хорошие были времена.