Всё обо всех матерях

 

Всё обо всех матерях

(«Параллельные матери», реж. Педро Альмодовар, Испания-Франция, 120 мин.)

 П.И.Филимонов

Педро Альмодовар на протяжении значительного времени небезуспешно боролся за почётное звание моего любимого кинорежиссёра. Теперь, то ли в силу возраста (что, правда, маловероятно, профессия режиссёра – одна из немногих даже среди творческих профессий, где и в 90 можно быть вполне конкурентоспособным), то ли ещё не пойми почему, я, к гигантскому сожалению, должен констатировать, что Альмодовар сломался, и понадеяться, что, например, в следующем фильме мне принесут нового.

Приблизительно со времени фильма «Всё о моей матери» Альмодовар, такое чувство, захотел исследовать все возможные типы отношений между матерями и их детьми, при этом отцы его никогда не интересовали. Предыдущий полнометражный фильм ещё не сломавшегося маэстро, «Боль и слава», даёт некоторые инсайты относительно причин такого перекоса, но углубляться в дебри психоанализа мы всё равно не будем.   

В этом своём изучении и прославлении женщины вообще и женщины-матери в частности (за что ему, безусловно, всевозможные честь и слава безо всякой боли) Альмодовар доходит до достаточно стандартной мелодрамы «Параллельные матери», которую чуть-чуть вытягивают только ставшая его музой со времени «Возвращения», сама Испания как я её представляю – Пенелопа Круз, исторический контекст да традиционная альмодоварская кислотная цветовая гамма. Стиль узнаваем, но это какая-то, честное слово, стрельба из пушки по воробьям.

Две матери-одиночки Дженис и Ана одновременно рожают девочек. Дженис – достаточно успешный фотограф, Ана – несовершеннолетняя жертва изнасилования. Дочерей их случайно в роддоме перепутывают, и они начинают каждая растить чужого ребёнка. Потом дочь Аны (на самом деле Дженис) умирает, и ребёнок у них остаётся один на двоих (о чём они, конечно, узнают не сразу). И так далее. Все люди добрые и прекрасные, в фильме нет ни одного однозначно отрицательного персонажа, какое-то время кажется, что на роль равнодушной матери-ехидны выбрана мать Аны Тереза, но и к ней режиссёр находит подходы, делающие её, ну, понятной зрителю, оправдываемой и оправданной. Да, где-то на периферии сюжета абсолютным злом фигурируют изнасиловавшие Ану одноклассники, но в кадре они появляются только в виде фотографии.

Да, одержимость Дженис эксгумацией останков своего прадедушки и вообще этот маленький исторический завиток немного выносит «Параллельных матерей» всё-таки чуть на уровень выше из того болота, в которое сам же великий мастер их изначально и попытался утрамбовать. Да, финальный кадр фильма в который уже раз вызывает в памяти банальную фразу о мастерстве, которое не пропьёшь. Да, визуально от картинки Альмодовара по-прежнему можно получать удовольствие, близкое к чувственному, но, но, но…

Очень надеюсь, что история это временная, что мама позовёт Педрито домой, на любимую игровую площадку, где так много всего яркого и интересного, и где мы все поддержим немножко ушедшего в назидательность автора и, взявшись за руки, все вместе станцуем ему наш танец в лётчицкой униформе и споём о том, как мы все возбуждены.

А потом усядемся на диван и выпьем гаспаччо. И пусть со снотворным, оно, может, даже и лучше. 

           

Победа Мондриана

 

Победа Мондриана

(«Французский диспетчер», реж. Уэс Андерсон, Германия-США, 103 мин.)

 П.И.Филимонов

Кажется, Уэс Андерсон двигался к «Французскому диспетчеру» всю свою сознательную жизнь. От фильма к фильму он выверял картинку, музычку, собирал вокруг себя актёров, видоизменял их традиционные амплуа до неузнаваемости, не забывая об ироничности повествования. Кажется, в одном кармане Уэс Андерсон носит волшебный горшочек с надписью «Картинка», а во втором – такой же, с надписью «Ирония». И черпает из них, и сыплет вокруг себя напропалую.

Не удивлюсь, если, с собственной точки зрения, Уэс Андерсон наконец-то снял идеальный фильм. Об этом мы сможем судить только исходя из его дальнейших действий. Если он, например, больше не будет снимать кино (ну или, как вариант, ограничится анимационными фильмами) – значит, я прав. Если он следующим фильмом снимет что-то радикально другое, с кровью и кишками, с экзистенциальными драмами персонажей, с бергмановской болью просто от ощущения бытия – значит, я прав. Если ничего этого не произойдёт, и он продолжит более-менее в том же духе – значит, на его взгляд, не все картинки в «Диспетчере» были выверены, не вся ирония из горшочка была высыпана, не всё насилие над привычными зрительскими восприятиями образов знакомых и любимых актёров совершено. Впрочем, одно упущение в этом смысле вижу даже я. Билл Мюррей в «Диспетчере» - как Билл Мюррей. Ничего нового по сравнению с «Трудностями перевода» или «Сломанными цветами» он не показывает. В каком-то смысле Билл Мюррей – это их голливудский Жека Цыганов. Или наоборот, как удобнее.

Я очень не люблю слова «вкусный» применительно к чему бы то ни было помимо еды. Это звучит настолько отвратительно, что я даже и не знаю, с чем сравнить (от фраз типа «Особенно вкусный момент этого фильма» натурально хочется блевать скушанным нынче ранним утречком лёгким снэком).  Иначе я стал бы это слово сейчас обильно употреблять. А так вы от него избавлены. Во «Французском диспетчере» есть несколько моментов, которые можно показывать в любом курсе любой киношколы, рассказывающей ученикам об Андерсоне и подобном ему декоративном кинематографе: весь шикарный эпизод с Оуэном Уилсоном и особенно как просыпается город (но мафия при этом не засыпает). Блистательные и неожиданные Бенисио дель Торо и Леа Сейду (вот какие глубины, оказывается, можно из неё вытаскивать, если посмотреть нетривиальным взглядом). Невероятный в своём комизме Тимоти Шаламе, какой-то гибрид молодогвардейца из классического советского пропагандистского кино и скрипача из «Кин-дза-дзы», особенно если бы Леван Габриадзе сыграл его не в конце восьмидесятых, а в середине семидесятых в фильме вроде «Жил певчий дрозд».

И, конечно, живописность фильма – не знаю, как у кого, а у меня вызвала стойкие ассоциации с произведениями Пита Мондриана. Ну, потому что картинка «Диспетчера» довольно вертикальна, довольно вызывающе то симметрична, то асимметрична, довольно красочна без полутонов. Нарядно, декоративно, радостно.

А теперь о самом интересном. Обычно почему-то считается, что сюжеты у Андерсона совсем не важны, что они там вторичны или третичны по отношению к форме и выразительному языку. В случае с «Диспетчером» это прямо вот совсем не так. Потому что тут, как мне кажется, Андерсон нашёл идеальную для себя форму и тему, под которые с лёгкостью прогнулось содержание. Как выяснилось, его жанр, тот, в котором он чувствует себя как все рыбы во всех водах, это фильм-альманах. Думается, если когда-нибудь нам сообщат, что на самом деле все новеллы в каком-нибудь «Париж, я люблю тебя» под разными псевдонимами снял Уэс Андерсон, я бы лично не удивился. Это не кино, это праздник. А думать и страдать не всегда обязательно.     

 

Рождество без рождества

 

Рождество без рождества

(“Сезон охоты”, реж. Эрго Кульд, Эстония, 85 мин.)

 П.И.Филимонов

Как мы представляем себе рождественскую комедию? Нет, с новогодней всё понятно, там кто-то напился и куда-то не туда полетел, там влюбился, поел невкусной рыбы и поговорил с деревьями, после чего всё радикально переменилось. А именно рождественскую? Обязательно должны быть внешние атрибуты, ёлки-огоньки-санты, и чем больше, тем лучше. Очень желательно, чтобы кто-то из них (ёлка, огонёк или Санта) был в числе действующих лиц. И конфликт там не может быть острым, что-то про то, как хороший в целом человек преодолел свои заблуждения и стал ещё лучше. Или там, прекрасная семья сплотилась в час рождественских испытаний и стала ещё прекраснее.

Эрго Кульд умудрился снять довольно смешную и, несомненно, добрую (как и положено) рождественскую комедию почти совсем без рождества. Ну, то есть, там люди покупают подарки, там есть, кажется, ёлки и огоньки, но они не превалируют и не застят собою кадр. Там точно есть Санта, но он даже немножко оправдан не только рождеством, но и сюжетом. И там совсем нет снега. Что тоже неудивительно, просто, вероятно, Эрго Кульд стоит на прочных реалистических позициях, а где вы видели снег в Эстонии на рождество. Это сейчас он лежит, не спорю, но надолго ли.

А в остальном каноны соблюдены. Конфликт небольшой, разведённая женщина (Харриет Тоомпере, и как же она хороша в комедийной роли) продолжает ревновать своего бывшего мужа к его нынешней пассии (Грете Кульд, главная красотка фильма, скорее всего, имеет некоторое отношение к режиссёру, и можно было бы попенять ему на непотизм, но ладно, не будем, он в своём праве). Её подруга (Миртель Похла) испытывает кризис среднего возраста по-другому: ею овладевает отчаянное желание изменить мужу, а новая пассия бывшего мужа лучшей подруги (жалко, что для этого нет отдельного слова)  знает, как это устроить. 

И вот они втроём отправляются на поиски приключений. В процессе просмотра фильм местами отчаянно напоминал женский вариант “Встречи одноклассников”, и, как выяснилось позже, предчувствия меня не обманули. Сценаристы у франшизы про одноклассников и у фильма “Сезон охоты”  те же самые, датские. Вообще, похоже, самые смешные отечественные фильмы получаются исключительно по иностранным сценариям, что заставляет несколько тревожиться за представителей отечественной сценарной школы. Эй, вы там чего, шутить разучились?

В силу “женскости” этого варианта фильм получился легче. Он совсем не лишён шуток на половую тему и около неё (примечателен, например, эпизод с восковой депиляцией, в общем, вы даже наверное уже поняли, что там может быть смешного), но барышни как-то веселее это всё обыгрывают. Или мне так показалось.

Получилась, на мой взгляд, лёгкая и довольно приятная комедия, не без романтической линии, о женском кризисе среднего возраста и его преодолении. Рождественского настроения фильм не создаёт, но, может, это и не обязательно. Примечательно участие в фильме в качестве актёров целых двух звёзд эстонской поп-музыки: смешного ресепшиониста в гостинице играет Койт Тооме, а того самого бывшего главной героини, у которого теперь новая пассия – Хендрик Сал-Саллер. Тооме убедителен, Сал-Саллер – неоч.   

Италия – это такая американская Грузия, только Италия.

 

Италия – это такая американская Грузия, только Италия.

(«Дом Гуччи», реж. Ридли Скотт, США, 157 мин.)

 П.И.Филимонов

Что в фильме Ридли Скотта сильно и сразу бросается в глаза, а точнее, в уши – это то, как разговаривают его персонажи. Те из них, кто по происхождению итальянцы (то есть, подавляющее большинство персонажей, кроме, разве что, Тома Форда и иракских покупателей брэнда) говорит по-английски с карикатурным итальянским акцентом. Это очень похоже на грузинские фильмы советской поры, когда все грузины разговаривали между собой на смешном русском с грузинским акцентом, перекочевавшим потом в анекдоты и тосты, что, в общем-то, происходит и с этим американским итальянским английским, только вместо анекдотов теперь стенд-ап. Этот момент, ничем не обоснованный с логической точки зрения (потому что вряд ли итальянцы будут говорить между собой на английском в принципе, даже если они по стечению обстоятельств находятся в Нью-Йорке) вносит в достаточно трагичную историю ненужный элемент комизма, как мне кажется, автором не предусматривавшийся.

А так мы наблюдаем драму того, как дело рук семьи ускользает из рук этой семьи. И мне кажется, неуместно здесь требовать подробного изложения характеров, хитросплетений судеб семейства Гуччи, предыстории, рассказа о зарождении этого модного брэнда – и так далее, по двум причинам. Во-первых, фильм и без того идёт два с половиной часа, и если напихать туда ещё пусть и достоверных подробностей, то снимать его надо было звать Лав Диаса, а зрителям не смотреть – потому что шести-семичасовые фильмы – удел немногих сильно больных (и больно сильных - цитируя классика - "отчего так больно сильно") людей. Во-вторых, Скотт довольно умело концентрируется на главном. Главных истории в фильме две. Первая - это, как я уже сказал, история о том, как в доме Гуччи не осталось больше Гуччи – и это, кажется, даже более трагичная история, чем вторая – потому что это история как-то очень про наше время, про то, как крупные корпорации неизбежно не поперхнувшись проглатывают талантливых кустарей-одиночек (и даже бизнесменов),  про то, как мода переставала быть искусством и становилась именно той модной индустрией, которой сейчас её называют. Вторая история – это история о том, как Патриция Реджани сначала влюбилась в Маурицио Гуччи, а потом заказала его наёмным убийцам. Это история женщины, которая проходит массу разнообразных эмоциональных этапов в своей жизни, от любви к красивому богатому и успешному мальчику (и непонятно, сколько там любви, а сколько расчёта), через упоение богатством и вращением в кругах всевозможных селебрити, до ненависти, ревности, и обиды, вызвавших в ней какое-то чуть ли не помутнение рассудка даже, или, наоборот, вернувших из глубин подсознания ту исконную Патрицию Мартинелли, которая когда-то стартовала на этом королевском пути.

И тут я вынужден сказать, что её прекрасно играет Леди Гага. Эта женщина своими двумя ролями в кино, сыгранными за последнее время, заставила уважать себя едва ли не больше, чем всем своим предыдущим музыкальным творчеством и эко-активизмом (или чем там было знаменитое мясное платье? Просто эпатажем? Ну, пусть просто эпатажем). Про «Звезда родилась» не здесь и не сейчас, а в роли Патриции Гуччи Леди Гага показала, как мне кажется, одну очень важную вещь, которая, собственно, и отличает хорошую актрису от средней. В том числе отличает, не эксклюзивно, разумеется. Она не боится быть некрасивой и даже страшной. Она не боится вызывать антипатию у зрителя. Фильм Скотта выстроен так, что Адам Драйвер в роли Маурицио Гуччи гам, в целом, приятен, несмотря на свои не слишком разумные выходки. А Патриция – нет. И Леди Гага не боится этого, она даже в некоторых местах сознательно утрирует эту неприятность, особенно ближе к развязке этой истории, конечно.

Я бы даже сказал, что её игра – это то, ради чего стоит смотреть этот фильм. Ну и интересная история, драма, произошедшая даже уже на нашей памяти, о которой многие из нас просто не знали. История, все дела.