Cтивеново детство

 

(«Фабельманы»/”The Fabelmans”, реж. Стивен Спилберг, США, 151 мин.)

П.И.Филимонов

Это какая-то универсальная штука, какое-то золотое правило кинематографа – снимать исповедельные мемуары про своё детство получается хорошо у всех, у всех без исключения. Многими считается, что лучший фильм Тарковского – «Зеркало». Один из лучших фильмов, например, Соррентино – «Рука бога». «Восемь с половиной» Федерико Феллини не совсем про детство, чуть про постарше, но правило всё равно подтверждается. «Фанни и Алексанлр», опять же. В общем, есть тьма и тьма примеров тому. Мне кажется, если бы какой-нибудь Сарик Андреасян снял фильм про своё детство, его бы даже можно было смотреть.

«Фабельманы» - фильм, подобных которому Спилберг ещё не снимал. Мы все знаем, что в его фильмографии – масса прекрасных, и очень разных фильмов про самые разные аспекты существования планеты, а иногда и не только планеты. От гигантской акулы-убийцы, до узников нацистских концлагерей. От мачо-археолога с кнутом, до милого инопланетянина на велосипеде. Но про себя Стивен Спилберг не снимал ещё никогда. Иные режиссёры занимаются этим целую жизнь и всю карьеру, Спилберг до сих пор прямо говорить о себе избегал.

Наверное, нужно прожить жизнь, приблизиться к 80 её годам и уже перестать париться о том, что скажут критики, и снять что-то такое, в чём всегда хотелось покопаться самому. Да даже и зрительская любовь, как мне кажется, перестаёт быть настолько уж важной. Хотя это обстоятельство не мешает зрителям любить и этот фильм Спилберга, примерно так же, как они любили до этого все остальные его фильмы. Буквально все. Спилберг относится к тем режиссёрам, которых ничтожно малое в мире количество, к тем, которые просто не снимают плохое кино. Оно всегда было у него зрительским и никогда фестивальным, но это совершенно неважно, эти фильмы всегда было интересно смотреть. Единственный его фильм, который не нравится мне лично – это «Первому игроку приготовиться», но это уже моя индивидуальная вкусовщина. В остальном провалов у него практически не было.

И «Фабельманы» дают развёрнутый ответ на вопрос, почему. Потому что мальчик с детства любил кино больше всего на свете. Едва ли не больше своей семьи, в которой развиваются драматичные, но не сказать, чтобы какие-то экстраординарные события. Больше, чем свою первую любовь – девочку из странной христианской семьи, для которой Христос – это прежде всего секс-символ, и которая немножко всё-таки разбиваеют юному Стивену (ну, то есть, Сэмми, но мы-то всё равно понимаем, что Стивену) сердце. И что делает мальчик с разбитым сердцем по Спилбергу? Правильно, берёт в руки камеру. Потому что ничего другого у него больше нет. Потому что ничего другого ему больше уже и не надо. 

С момента, как родители взяли его на его первый фильм (название которого в памяти мастера задокументировано, ничто не забыто), Сэмми пропал. Так бывает, у людей случаются самые разные виды любви, среди них, порой, попадается и любовь к виду искусства. Так совпало, что почти одновременно на экраны вышло сразу два фильма об этом – очень личные «Фабельманы» и делающий попытку выйти на надличный и всеобщий какой-то уровень «Вавилон» Дэмьена Шазелла, о котором наш рассказ впереди. Но одно можно сказать уже сейчас – если у Шазелла складывается ощущение, что это – всё, что мы говорим о конце кинематографа, о смерти Голливуда в его лучших проявлениях, то фильм Спилберга, как и большинство его фильмов, окрашен в отчётливые оттенки оптимизма и веры в то, что всё ещё будет, придёт одноглазый Дэвид Линч и молча исправит всё, и мальчик возьмёт в руки камеру и не страшны станут ему никто из школьных «булли», и ничто из подстерегающих его на этой долгой дороге обстоятельств.

Есть многое на свете

 

(«Заговор в Каире»/ صبي من الجنة, реж. Тарик Салех, Швеция-Франция-Финляндия, 121 мин.)

П.И.Филимонов

Много ли вы видели фильмов на арабском языке? Вот я тоже не очень. Формально говоря, Тарик Салех – режиссёр шведский, он снимал кино на шведском и на английском. И не только фильмы – его дебютом, например, была «Метропия», анимационный фильм в необычной технике. Кроме того, Салех в качестве режиссёра поучаствовал в съёмках таких значимых для «Киноптикума» сериалов как «Мир дикого Запада» и «Рэй Донован».

«Заговор в Каире» - его второй фильм на арабском языке. Всё-таки корни – дело важное и для родившегося в Швеции Салеха, очевидно, интересно покопаться в хитросплетениях жизни на исторической родине. А хитросплетения эти таковы, что не всякий человек с европейским бэкграундом способен в них разобраться. Если коротко, в Каире есть одна религиозная школа (то есть, вероятно, их там больше, чем одна, но та, о которой говорится в фильме, какая-то очень-очень важная), в которой преподают мусульманские шейхи с позиций шариата. И эта школа настолько важна для Египта как государства, что вопросы о назначении или выборе условно говоря директора школы (на деле это главный шейх) решаются на уровне госбезопасности. Египет – светское государство, и власти не хотят, чтобы к руководству школой пришёл человек, чьи взгляды на существующий статус-кво не совпадают с этой официальной позицией. Цитируя одного там бывшего политика, а теперь преступника, видимо, не хотят, чтобы было как в Иране.

Так что египетская госбезопасность, представленная в фильме харизматичным мачо полковником Ибрагимом, весьма заинтересована иметь своих тайных агентов в школе. В скобках заметим, что харизматичность и мачизм полковника Ибрагима – не те харизматичность и мачизм, что были бы представлены в западноцентричном фильме. Не сказать, что полковник какой-то суператлет, скорее, наоборот, разве что кожаная куртка и, видимо, элегантный светлый костюм подчёркивают героическую привлекательность его образа. Особенно героически Ибрагим встречается со своими агентами – в кафе, где они в целях конспирации садятся за соседние столики и разговаривают друг с другом по телефону – никто не в состоянии раскусить эту умелую маскировку, ясное дело.

Собственно, «Заговор в Каире» и рассказывает историю одного из таких тайных агентов, юноши Адама, сына рыбака из далёкой провинции, для которого поступление в эту престижную школу уже является знаком аллаха.

В общем, это, по сути, шпионский триллер. Адаму приходится крутиться и изворачиваться, чтобы его не разоблачили внутри школы, а потом уже для того, чтобы его, как неугодного свидетеля, не «убрала» сама госбезопасность. И делает он это мастерски, с каждой минутой фильма всё более и более умело. Это хороший шпионский триллер. Если вы любите всё то напряжение, которое дарят нам лучшие образцы жанра, когда, с одной стороны, нет никаких загадок, есть так называемый «свой» и так называемые «чужие», но, с другой стороны, этот самый «свой» всё время пребывает на грани, его вот-вот могут раскрыть, его интриги – раскусить, его хитрости – перехитрить, то этот фильм прямо создан для вас. Совсем грубо – Адам- это Штирлиц новой эры, вся разница заключается в том, что свою работу он ведёт в своей же стране, на своём же языке и не за идею, а ради сохранения собственных жизни и благополучия. А существование закрытой мусульманской школы изнутри, да и вообще некоторые нюансы жизни исламского мира – то, о чём мало кто из нас имеет представление – добавляют инсайдов и колорита этому интересному кино.   

Идеи и их исполнение

 

Идеи и их исполнение

(«Невероятно, но факт»/ „Incroyable mais vrai“, реж. Квентен Дюпьё, Франция-Бельгия, 74 мин.)

П.И.Филимонов

С Квентеном Дюпьё такая странная история. Он, может быть, один из самых творческих и безбашенных людей в современном европейском кинематографе по части придумывания завязок и интересных сценарных ходов. А дальше происходит как-то очень по-разному. В некоторых фильмах, таких, как, например, «Оленья кожа» или «Шина» его воображение на этом не останавливается, и развитие сюжета идёт столь же могучими абсурдистскими темпами, что и его завязка. В других, таких, как, например, «Жвалы», с движением истории существуют проблемы.

Я бы отнёс «Невероятно, но факт» всё-таки ко второй категории. Правда, компенсируется ситуация тем, что тут в голову Дюпьё пришла не одна, а сразу две безумных идеи. И соединяет он их довольно просто, отдаёт каждую из идей одной из двух действующих в фильме семейных пар, которые, к тому же, дружат домами.

Мари и Алан покупают дом, в котором существует так называемый темпоральный люк. Дальше будет сложно, но так уж, видимо, устроен мозг Квентена Дюпьё. Этот люк никуда не ведёт, он замкнут сам на себя, другими словами, если залезть в него, то вылезаешь обратно ровно в том же самом доме. Но – с одной стороны, ты перемещаешься во времени на 12 часов вперёд, а с другой стороны, ты перемещаешься во времени на 3 года назад, то есть, молодеешь на три года. Не спрашивайте – я сам не понимаю, дело не в этом, просто нужно принять как данность. И если Алан не слишком хочет пользоваться этой неожиданной возможностью – потому что он за честное старение и к тому же подозревает неладное, то Мари не остановить. Женщина решила помолодеть и женщина пролезает через люк по пять раз на дню. У неё есть мечта – стать популярной моделью – и она будет к этой мечте идти сквозь все побочные эффекты, о которых догадывался её муж.

Но это ещё что. У второй пары – Жерара и Жанны – история покруче. Там Жерар, тоже некоторым образом борющийся с последствиями старения, поступил радикально, удалил себе член и поставил на его место электронный. Который работает всегда и безотказно. Впрочем, ровно до того момента, пока не ломается, как и вся безотказно работающая техника. А поскольку во Франции, да и вообще в Европе, таких пока не делают, за запчастями и ремонтом приходится ехать в Японию.

Фильмы у Дюпьё обычно сверхкороткие, так что примерно половину, если не больше «Невероятно, но факт» я вам уже рассказал. И вот ровно до этого момента смотреть его легко и весело, как всегда бывает с началами фильмов Дюпьё. Потом неизбежно наступает такой момент, когда историю надо куда-то двигать и как-то развивать, думать о какой-то кульминации и развязке, на что сил у французского фантазёра хватает не всегда. Но – опять-таки потому, что фильмы у Дюпьё принципиально короткие (например, «Невероятно, но факт» идёт всего 74 минуты), долго он по поводу постигшего его творческого тупика  не парится и не депрессует, думаю, что, например, потому, что в голове у него уже теснятся идеи для новых сногсшибательных фильмов. Есть такие творцы, которым интересно не столько развивать уже родившиеся идеи, сколько выдумывать новые, одна безумнее другой. За это мы Дюпьё и любим. Хотя и не безусловною любовью, потому что законы повествования никто не отменял.  

        

Просто такая сильная любовь – или нет

 

Просто такая сильная любовь – или нет

(«Решение уйти»/ 헤어질 결심, реж. Пак Чхан Ук, Южная Корея, 138 мин.)

П.И.Филимонов

Классик мирового кинематографа Пак Чхан Ук (автор «Олдбоя», «Пьеты», «Сочувствия госпоже Месть» и ещё кучи в разной степени культовых фильмов), как говорят, в свои шестьдесят находится в звенящей форме. Доказательством тому – новаый фильм автора, «Решение уйти».

В лучших традициях Пака мы имеем дело с криминальной драмой, где хороший инспектор полиции сталкивается с роковой и не очень хорошей (как кажется изначально) красоткой, у которой муж то ли становится жертвой убийства, то ли кончает с собой. И они начинают взимодействовать, и между ними неизбежно выспыхивает искра – надо напомнить, что вторым любимым жанром Пака является эротический триллер, так что красиво о любви и страсти он снимать умеет.

И плюс другое, не европейское, отношение к смерти. В восточной Азии, в частности, в Корее, смерть – это часто, во-первых, красиво. И периодически это такой герметичный способ для режиссёра решить все проблемы зашедшего в тупик сюжета.

Что не означает, что в «Решении уйти» с сюжетом есть какие-то проблемы. Нет, он развивается, за ним, в отличие от некоторых других фильмов Пака, можно без проблем следить, хотя, конечно, не обходится здесь без фирменных приёмов автора – перехлёстов, забеганий вперёд, повторений некоторых сцен с разных точек зрения. Но это, скорее, просто виньетки стиля, что-то сродни автографу мастера, самоцелью в этом фильме они не являются.

Ничего нового как относительно своих предыдущих фильмов, так и относительно мирового кинематографа вообще в этом кино Пак Чхан Ук нам не говорит. Любовь – всепобеждающее чувство (здесь это снова классическая любовь мужчины и женщины, а не матери к сыну, брата к сестре и прочие варианты, которые Пак рассматривал на протяжении карьеры), она подобна джаггернауту, нагоняет сздади, как бы ты ни бежал, и наматывает на свои колёса. Она прекрасна – потому что это самое лучшее, что может случиться с человеком в жизни, и она гибельна, потому что имеет тенденцию разрушать всё, возводившееся долгими и кропотливыми усилиями.

И это с одной стороны, конечно, плохо и ужасно, потому что схлопываются жизни, судьбы и семьи, потому что нарушаются все обещания, которые люди дают сами себе и окружающим их другим людям. Но с другой стороны это, безусловно, хорошо, потому что – во-первых, это красиво.

И снята эта история про роковую красотку адекватно материалу. Некоторые кадры (например, финал на пляже) можно вырезать из экрана и вешать на стену. Плюс роковую красотку играет действительно очень красивая китайская актриса Тан Вэй, прославившаяся когда-то благодаря съёмкам в фильме Энга Ли «Вожделение» (если вы даже не видели это кино, само название уже всё объясняет).

Поэтому главного героя можно понимать, ему можно сочувствовать, хотя жена у него тоже, откровенно говоря, вовсе никакая не уродина – но есть такие вещи, против которых отдельно взятый полицейский ничего сделать не может.

Женщины и солидарность

 

Женщины и солидарность («Её правда»/ „She Said“, реж. Мария Шнайдер, США, 129 мин.)

П.И.Филимонов

Ещё один новый жанр последних кинематографических лет – кино о журналистском расследовании. Например, «В центре внимания» Тома Маккарти или даже «По воле божьей» Франсуа нашего Озона. Эти фильмы, надо признать, объединяют два обстоятельства, которые повторяются в них неизбежно, как закон всемирного тяготения. Во-первых, фильмы эти говорят о важных моментах в развитии общества, о каких-то кардинальных сломах устоявшихся понятий ли, идей ли, иерархий ли – о том, что, так или иначе, переформатирует мир вокруг нас, создавало и продолжает создавать ту новую этику в координатах которой мы более-менее сейчас и живём, кто бы как бы не ерепенился в противоположном смысле. Во-вторых, фильмы эти – все, без исключения – безнадёжно скучны.

Возможно, это, конечно, особенности моего организма, неспособного видеть драму и саспенс в истории, где действия как такового нет, а есть отматывание назад и бесконечные разговоры об этом действии, где люди, в основном, просто общаются, где весь фильм состоит практически исключительно из диалогов. И это не тарантиновские какие-нибудь диалоги, где каждую фразу можно вычленять и пускать на афоризмы, не вудиалленовские диалоги, похожие на виртуозный словесный пинг-понг. Это скучные юридически выверенные разговоры, с грациозностью бульдозера ведущие к конкретной цели. Даст Ашли Джадд интервью «Нью-Йорк Таймс» или нет. Поддержат её остальные женщины в выдвижении обвинений против Харви Вайнштайна – или нет.

Да, «Её правда» Марии Шнайдер – это кино про «миту», про то, как начиналось это важное движение, про то, как, совсем вроде бы ещё недавно, общество наше претерпело необратимые изменения в смысле дозволенности в отношениях между «власть имущими» мужчинами и находящимися в зависимом от них положения женщинами, хотя на самом деле, пол здесь не важен, пусть он и был важен для Марии Шнайдер, да и вообще в контексте конкретно истории про Вайнштайна.

Две журналистки «Нью-Йорк Таймс» раскручивают сексуальный скандал про домогательства Харви Вайнштайна к актрисам и разным другим окружавшим его женщинам. Все понимают, что эти домогательства действительно были, все признают это, но ни одна женщина (включая начавшую эту кампанию актрису Эшли Джадд, которая в «Её правде» играет сама себя) до поры до времени не решается дать открытое интервью под запись, с обнародованием собственного имени. И вот сейчас уже даже и непонятно, почему. Непонятно именно потому, что за каких-то шесть-семь лет, прошедших с момента начала этой истории, мир в этом (в дургих тоже, но сейчас не о них) смысле изменился бесповоротно, и заявить о неподобающем поведении человека, имевшего над тобой ту или иную форму власти уже не так стыдно и стрёмно, как раньше.

В том числе благодаря Эшли Джадд, благодаря этим двум журналисткам, благодаря всем тем женщинам, которые решились рассказать о том, что с ними проделывал Харви Вайнштайн.

И вот я всё понимаю, я так им сочувствую, я готов разорваться на сто частей, как пел некогда ни в чём подобном не замеченный Александр Вертинский, но почему, почему, почему (как пел много позже Валерий Леонтьев) фильм про сексуальный скандал должен быть таким безумно скучным? Неужели нет никаких способов оживить повествование, добавить саспенса – неважно, что мы все прекрасно помним, чем всё закончилось, есть же какие-то приёмы.

Жанр ещё молодой, будем надеяться.

Моя изнурённая

 Моя изнурённая

(«Больше, чем когда-либо»/ “Plus que jamais”, реж. Эмили Атеф. Франция-Германия-Люксембург-Норвегия, 123 мин.)

П.И.Филимонов

В лице нового фильма Эмили Атеф (если про кино так можно сказать) мы имеем дело с кинематографом сравнительно недавно сформировавшегося, но уже успевшего обрасти канонами жанра – кино про смертельно больных и их прощальные отношения с миром. Можно вспомнить, например, канадский фильм «Моя жизнь без меня» или хоть классический «Достучаться до небес», хотя последний – это всё-таки не совсем чистый представитель жанра. Ну или ещё значительное количество фильмов на подобную тематику.

Элен (Вики Крипс) – по всей видимости, смертельно больна неназываемой в фильме болезнью. Можно предположить, что это рак, но конкретно нам не говорят, да и о смертельности состояния Элен мы тоже должны догадываться по грусти в её глазах и общей атмосфере обречённости, выстраиваемой в кадре. И, как все смертельно больные люди, она ищет, за что бы зацепиться в этом мире. И находит одного норвежского блогера под ником «Мистер», который тоже смертельно болен (тоже непонятно, чем, но это ведь и неважно), и описывает свою жизнь и состояние в оптимистическом и даже довольно юмористическом ключе. Естественно, Элен в какой-то момент решает всё бросить, включая любящего мужа Матье (Гаспар Ульель, его предпоследняя роль в кино, до своей трагической гибели в 2022 году он успел, кроме этого, сняться  ещё в одном проекте), и уехать умирать вместе с Мистером. Но Матье любит Элен и не согласен оставлять её один на один с её болезнью и странным норвежским стариком. Матье тоже приезжает в Норвегию и окружает Элен заботой и любовью. И ей нужно, по сути, выбрать между возвращением к имитации нормальной жизни (потому что она, в своём состоянии, твёрдо убеждена, что нормальная жизнь уже по сути для неё невозможна) и медленным умиранием на лоне суровой северной природы. В этом главный конфликт и главная драма фильма.

И мы говорим о прощании, о том, что самое трудное – это отпустить тех, кого мы любим, тем более что на определённом этапе мы уже их не очень-то и любим, мы уже как будто сбрасываем с себя всё земное, что в нас ещё оставалось, но они-то этого не понимают, они-то продолжают нас любить (если они хорошие люди, а не сволочи какие-нибудь), и им тяжело с нами расставаться, тяжело и больно. Но, опять-таки, сами умирающие знают, что расставание это неизбежно, что так или иначе придётся на этот шаг пойти, более того, для них важно, чтобы провожающие, покинув вагон отходящего поезда, смогли максимально быстро оправиться и смогли снова стать счастливыми – ведь их жизнь, в отличие от жизни отъезжающих, ещё далеко не закончилась.

В целом все фильмы этого жанра эмоционально примерно одинаковы. Наверное, первые несколько из них смотреть очень тяжело, потом привыкаешь, поскольку человек, как известно, привывкает совсем ко всему. Но всё равно сочувствуешь этим героям, и пытаешься поставить себя на их место, и понять, как бы ты себя вёл в такой ситуации, так же благородно отказывал бы себе в последнем тепле или наоборот, всеми усилиями цеплялся бы за жизнь, за ту жизнь, к которой привык, не в состоянии принять тот факт, что после тебя всё будет более-менее без изменений. Хотя да почему более-менее-то?

Алкогольная составляющая комедии

 

Алкогольная составляющая комедии

(«Шуты славы»/“Kuulsuse narrid“, реж. Айн Мяэотс, Эстония, 85 мин.)

П.И.Филимонов

Есть у меня два гилти плежур относительно кино. Ну ладно, не два, больше, но здесь речь пойдёт об этих двух. Я люблю отечественные фильмы, как вы могли заметить, причём в их отношении я как-то гораздо менее строг, чем в отношении фильмов зарубежных, немножко неправильное, на самом деле, отношение. Как будто я не отношусь к кинематографу Эстонии всерьёз, как будто не сужу его по взрослым меркам, а позволяю немного больше, как любимому, но трудному ребёнку-подростку. Что, конечно, недопустимо.

Во-вторых, я люблю фильмы-экранизации классики. И тоже отношусь к ним заведомо благожелательно. Хотя бы потому, что такой фильм довольно сложно испортить. В принципе, просто если слепо следовать первоисточнику, не придумывать ничего сверх этого, обычно получается довольно неплохо. Словом, для того, чтобы поставить нормальный фильм по классике, достаточно хорошо владеть ремеслом, талант здесь не обязателен.

В новом эстонском фильме сошлись оба этих моих - как бы это перевести-то?- постыдных (?) удовольствия. Он во-первых, эстонский, а во-вторых, нет, не новый, как можно было бы резонно предположить (хотя новый он тоже, как вы понимаете), но снят по классике эстонской литературы – рассказу Эдуарда Борнхёэ каких-то там двадцатых годов. Сам рассказ я не читал, но похоже, что он выдержан в реалистическо-юмористическом ключе. Вертится всё вокруг фигуры молодой то ли вдовы, то ли разведёнки с прицепом (Майкен Пиус), в которую влюбляются аж три персонажа – богатый, но отрицательный и смешной буржуа (Отть Сепп), начинающий, но мечтающий прославиться писатель (Карл Роберт Сааремяэ), и не менее начинающий, но желающий прославиться изобретатель (Вейко Порканен). Плюс ребёнок то ли вдовы, то ли разведёнки – тоже малый не промах, которому, видимо, не особенно нравится ни один из претендентов на руку матери, так что всевозможные пранки он устраивает им всем.

И так оно всё и вертится. В какой-то момент писатель и изобретатель напиваются вместе и становятся лучшими друзяьми, и с этого момента изоберататель в фильме, кажется, вообще не трезвеет. И, понятно, это самое смешное. Потому что это одна из универсальных юмористических составляющих, что в кино, что в жизни – наблюдать за поведением пьяного человека, оставаясь при этом трезвым.

Это – довольно классическая комедия положений с элементами гэгов. Герои выпадают из окна, падают в грязь, застревают в дыре в заборе – всё, что вы можете себе представить из этого нехитрого набора. Разве что торты в лица не летают, и на банановой кожуре никто не подскальзывается.

Короче, это очень простой, и очень отвлекающий от действительности фильм. Если это именно то, что вам надо – вы получите удовольствие. Если вы хотите посмеяться – несмотря на всю вашу потенциальную высоколобость, вы сможете это сделать, там есть места, когда удержаться, правда, невозможно. В том числе, и когда Вейко Порванен изображает пьяного. У него чертовски хорошо это получается, есть даже опасение, что этот образ может к нему теперь намертво привязаться.

Ну и любителям эстонской литературы «Шуты славы» тоже должны понравиться. Если что, Борнхёэ – это именно тот чувак, который написал то, из чего потом выросла «Последняя реликвия». А он, оказывается, и такие вот незамысловатые штуки тоже писал.

Красивым женщинам достаются ужасные мудаки, или Размышления о точке зрения

 

Красивым женщинам достаются ужасные мудаки, или Размышления о точке зрения

(«Одним прекрасным утром»/“Un beau matin“, реж. Миа Хансен-Лёве, Франция-Германия-Великобритания, 112 мин.)

П.И.Филимонов

Как писали П.Смирновский и позже позаимствовавший у него эту великую мысль Набоков, дуб – дерево, роза - цветок, олень – животное, воробей – птица, смерть неизбежна, Леа Сейду – возможно, прекраснейшая из ныне живущих актрис (разве что Марго Робби могла бы включиться в это соперничество). И это бесспорно.

И вот смотришь ты новый фильм Мии Хансен-Лёве, про отношения, где у Леи впал в деменцию недавно ещё такой начитанный и образованный папа (тонны, тонны книг, когда их начинают вывозить, неизбежно ловишь себя на мыслях о том, что «вот это бы я взял, а вот это не надо, у меня есть»), а одновременно нарисовался ухажёр, старый знакомый, которого Леа (точнее, её героиня, но разве это важно) увидела в новом свете, а он такой вроде бы и любит её-что-не-может, а вроде бы и от жены никак не уйдёт, короче мучает честную женщину, как распоследний козлина – и жалко тебе её, и думаешь ты, ну вот почему так, почему нам, красивым да умным, так не везёт всё время, пусть зато мы создаём почву для многочисленных творцов и их фильмов про отношения – но всё равно.

А потом копаешь глубже и думаешь, что всё же зависит исключительно от точки зрения. В том смысле, что если снять тот же самый фильм, но с точки зрения, например, жены этого самого нерешительного рохли Клемана (Мельвиль Пупо), то жалко будет уже её – и даже, скорее всего, ещё жальче чем Сандру (героиню Сейду). А если бы режиссёром был, например, мужик, он мог бы преподнести нам всю эту историю с точки зрения вообще самого Клемана (который в какой-то момент говорит, что он не хочет больше трахаться, что не сексом единым – вы представляете вообще? Человек не хочет секса с Леа Сейду!!!), то получился бы такой французский «Осенний марафон», и все бы мы поняли Клемана и посочувствовали ему, а те из нас, кто осудил бы его за эти метания – у них просто нет сердца.

В общем, какое у нас сегодня, как говорили некогда в передаче «О.С.П. Студия», будет резюме? А резюме у нас сегодня будет такое, что в фильмах про отношения самое важное для восприятия – та точка зрения, на которую становится режиссёр. Потому что ну очень маленькое меньшинство из зрителей способно преодолеть инерцию нарратива и заглянуть в любой истории за рамки той оптики, через которую нам транслируют происходящее создатели фильма.

И да, конечно, никто не будет снимать и показывать нам кино про абсолютно счастливые семьи, потому что это скучно, потому что там нет конфликта, потому, в конце концов, что их не учили снимать отсутствие конфликта. Хотя на самом деле, полагаю, это было бы интересно. Вот смотрите вы фильм – а там все счастливы. Полтора часа экранной жизни – и нет никаких несчастных людей, никто не плачет, не умирает, не скандалит и не смотрит в камеру крупным планом, изображая на лице страдания всей накопленной за годы работы актёрской техникой.

Но пока такого нет, будем смотреть на то, как красивая женщина Леа Сейду страдает от неустоявшихся отношений со своим нерешительным Клеманом, как она страдает от понимания безнадёжности происходящего с отцом, как она пострадывает от прорезавшегося у дочери переходного возраста, и всё это на фоне того красивого Парижа, в котором некоторые из нас практически прописались, а некоторые не будут никогда, о.     

Девушкам сегодня грустно

 

Девушкам сегодня грустно

(«Капитан Волконогов бежал» реж. Наталья Меркулова, Алексей Чупов, Россия-Эстония-Франция, 126 мин.)

П.И.Филимонов

Время и жизнь вокруг нас – довольно сволочные субстанции. И вообще, по понятным причинам, и в качестве того фона, на котором разворачивается как производство произведений искусства, так и их потребление. Ещё год назад (а фильм снят в 2021 году) можно было бы применительно к этому фильму говорить об эстетике футуризма, о восхитительных красных штанах, в которых раскаживают сотрудники органов госбезопасности, о титре с названием, выполненном в стилистике Эля Лисицкого и тем самым опять отсылающим нас к сложной и тонкой теме взаимоотношения радикальных направдений искусства и физического насилия человека над человеком (в этом смысле почему-то всегда казалось, что «Сало, или 120 дней Содома» Пазолини – тоже фильм, навеянный в первую очередь творчеством итальянских футуристов, а потом уже что-либо остальное).

Но больше так не получается. Сейчас, в январе 2023 года, «Капитан Волконогов бежал» воспринимается одним-единственным образом. Как ответ. Как ответ на вопрос, который, например, задаёт Влади в своём пронзительном треке «Как это, блядь, возможно». Как ответ на те вопросы, которые задают себе ежедневно миллионы людей во всём мире, особенно те, чьим родным языком случился русский. Почему из той страны, которую многие из нас когда-то воспринимали как часть своей идентичности, а некоторые – как культурную метрополию, фильмы, книги и музыка из которой скрашивали им непростое существование в этом норовящем перемолоть на атомы мире – как из неё вылезло то, что вылезло, этот – сказал бы я «дерьмодемон», но, к сожалению, смешного в этом демоне мало, хотя дерьма, как раз, очень даже достаточно – этот монстр, который норовит пожрать, подмять под себя, загадить целый мир вокруг, к которому он не имеет никакого отношения, который вырос без него и вопреки ему, вырос и более-менее оперился, отпрыгал на своих тонких ножках за ту границу, до которой дотягивались щупальца этого лавкрафтовского какого-то уродца.

Вот так. Вот так и вылезло. Вылезло не сейчас, вылезло гораздо раньше. Просто каким-то образом кому-то, неизвестно даже кому, удавалось всё это запихивать внутрь и не показывать сторонним наблюдателям. (Свои-то никогда особенных иллюзий не питали). И оно там, внутри, зрело, вскипало и пучилось. Сначала выплеснулось в тридцатые годы двадцатого века (это если не углубляться в опричнину и так далее), потом – вот сейчас. Эта бездна – российский тоталитаризм – даже не ждёт, пока ты в неё заглянешь, чтобы посмотреть в тебя, она играет безо всяких правил, как маленький истеричный мальчик, падает на пол и сучит ножками, оря на всю вселенную «А я хочу таак!». Только мальчик этот совсем не управляем родителями, и способен разнести весь магазин.

«Капитан Волконогов бежал» показывает нам единственный вариант взаимодействия с этой осклизлой замшелой гидрой – от неё нужно пытаться бежать как можно дальше, потому что другого шанса она никому, находящемуся в поле её влияния не оставляет. Раз уж так называемые здравомыслящие люди не уничтожили её в зародыше, теперь она будет этих самых здравомыслящих людей лупить палками по гениталиям, заставлять отрекаться от родителей и детей, учиться убивать врагов с одного выстрела в затылок. 

«Капитан Волконогов бежал» - самый нужный русский фильм в январе 2023 года, и, кажется, к сожалению, ещё долго таковым останется.

То, не знаю, что

 

То, не знаю, что

(«Мучения на островах»/ „Pacifiction“, реж. Альберт Серра, Франция-Германия-Испания-Португалия, 165 мин.)

П.И.Филимонов

Те, кто знаком с творчеством каталонца Альберта Серры, удивлены не будут. Те, кто не знакомы, возможно, на этот фильм и не пойдут, а если пойдут, есть большой риск, что уйдут, не дождавшись конца. Такое кино мало кто делает, возможно, не делает в мире больше вообще никто.

Рукожопые переводчики перевели название фильма на русский как «Мучения на островах» - вовсе непонятно, из каких соображений. Да, действие (если его моэно так назвать) происходит (если можно так сказать) действительно, на одном из островов Французской Полинезии, но, как кажется, где-то увиденный мной альтернативный вариант перевода названия как «Умиротворение» в разы лучше отражает и творческий метод Серры и происходящее (условно) в фильме, разве что лишаясь элемента игры слов, присутствующего в оригинальном названии.

Затянувшееся вступление – лишь отчасти признание в беспомощности рецензента перед этим произведением искусства. Отчасти это тоже нечто конгениальное (простите) тому, что делает со своим зрителем Серра. Дело в том, что в фильме, по сути, не происходит ничего. На первый, второй, и даже четырнадцатый взгляды. Да, какой-то конфликт есть, по острову разносится слух о том, что метропольная Франция решила возобновить проведение своих ядерных испытаний, которое она исторически и осуществляла в Полинезии. И, понятно, местные жители этого не хотят – потому что радиация, рак, общая неблагоприятная обстановка и так далее. Видимо, не хочет этого и главный герой фильма – какой-то представитель французского правительства на острове в исполнении харизматичного и, по ощущениям, постоянно в кадре обдолбанного (но это, видимо, репутация работает против человека, ничего более) Бенуа Мажимеля.

И вот он начинает перемещаться по разным точкам острова – кабакам, дистотекам, домам важных жителей и представителей разных стран – и беседовать. И всё. Ну, ладно, в конце нам немножко покажут развязку – но не стоит ждать и от неё откровений, это всего лишь очередной фильм Альберто Серры.

Если вы воспитаны в тоталитарном обществе (ну, это возрастное, до известного возраста мы все да) и при этом были хороши в чтении между строк, в трансформировании в своём сознании эзопова языка в язык понятных символов, и до сих пор это умение не растеряли, то, возможно, вы получите удовольствие от всех трёх часов бесконечных разговоров, полунамёков, полукружений каких-то этого кино. Серру всегда интересовали процессы умирания и исчезновения – а сама жизнь и вся современная наука говорят нам о том, что процессы эти не бывают быстрыми. И здесь мы наблюдаем за начальной фазой процесса умирания, исчезновения, аннигиляции. Это примерно как если бы истори человеческой смерти начинать рассказывать с момента  рождения этого человека. Что, по сути, было бы верно, но заход уж слишком издалека. При этом, правда, сам человек должен постоянно мысль о собственной грядущей смерти вертеть в своей голове, никогда не проговаривать вслух, но всё время иметь в виду и жить с этим сознанием.

Ну и конечно есть в фильме Серры место и понятной для него социалочке, хватает критики современного общества – и просто красивых кадров. В конце концов, пока их не разнесут бомбами, острова Полинезии будут оставаться одним из самых красивых мест на нашей обречённой планете.

Кто умеет на свободу, кто умеет в плен

 

Кто умеет на свободу, кто умеет в плен

(«Восемь гор»/ „Le Otto Montagne“, реж. Феликс ван Грунинген, Шарлотта Вандермерш, Франция-Бельгия-Италия, 147 мин.)

П.И.Филимонов

Что-то в начале года от хорошего кино прямо в глазах рябит, как бы потом это густо не сменилось жесточайшим «пусто», раз уж все мы знаем, что в природе царит баланс. И это второй подряд в «Киноптикуме» фильм про дружбу, про дружбу безо всяких дополнительных подтекстов. И второй подряд фильм с фламандским акцентом, хотя при непредвзятом просмотре и кажется, что «Восемь гор» - фильм итальянский.

Это кино, конечно, совсем другое, чем бельгийское «Близко», там дружба длилась пару лет, здесь мы видим дружбу длиной в жизнь. Бруно и Пьетро познакомились в детстве, когда родители последнего сбежали от всего и купили себе «домик в деревне» (на самом деле, в горах), где и обретался сирота-первый. Которого, по сути, и усыновляют родители Пьетро.  

И даже не столько о дружбе этот фильм, сколько о выборе пути. А два друга нужны семейной паре нидерландских режиссёров именно для того, чтобы эту разницу в выборе наглядно продемонстрировать. Собственно, вынесенные в название восемь гор – это не восемь гор в прямом смысле слова. Это метафора из буддийского мировоззрения, «восемь гор» означают в этом случае большой мир, путешествие вширь, которому посвящает свою жизнь Пьетро. В противовес путешествию вглубь, немножко провинциальному «где родился, там и сгодился», позиции, которой чётко придерживается Бруно. Один путешествует, другой живёт в одном и том же месте, даже, кажется, в ближайший город ни разу за свою жизнь не выезжает. Один очень долго не может жениться, другой берёт себе в жёны, по сути, первую подвернувшуюся и согласную на это женщину. Один меняет работы как перчатки, второй твёрдо убеждён, что будет заниматься исключительно животноводством и производством собственного сыра, и даже экономические трудности вкупе с нагрянувшим банкротством его в этом не разубеждают.

Странно в этом фильме, что авторы выбирают сторону. Они, конечно, нас в этом своём выборе обманывают, очень долго кажется, что они на стороне одного из друзей, а потом всё внезапно переворачивается с ног на голову, и выясняется, что они всегда были на стороне второго. Посыл фильма вроде бы в том, что жить можно так, как хочется тебе, не причиняя при этом вреда другим – ничего нового, казалось бы – а потом вдруг что-то в этой известной библейской формуле ломается, и не всё, простите, становится так однозначно.

Но в этом как бы и цимес этого очень длинного (вот отдельно замечу, что идёт он меньше второго «Аватара», например, а кажется, что длится раза в полтора дольше), медитативного какого-то кино. Можно быть каким угодно хорошим и положительным, можно как угодно войти в гармонию с природой (извините, говорю, как городской) и любить горы сильнее всего на свете – ничего это тебе не гарантирует. И не потому, что  ты, к примеру, плохой человек, а просто так оно как-то само собой устраивается. Бесхитростность и близость к истокам не всегда лучше мятущейся натуры и путешествия вширь.

«Восемь гор» не отпускает некоторое время после просмотра, не отпускает в самом, пожалуй, страшном смысле, в котором только может не отпускать не обязательно кино, а любое хорошее произведение искусства вообще. Ты думаешь, а правильно ли ты живёшь, а правильно ли ты расставил приоритеты и проторил свою лыжню. Снегоступы или горные лыжи? И однозначного ответа нет. И страшно.   

Ну, а итальянские мужчины в главных ролях, конечно, прекрасны, как всегда, и носят дяже самые замызганные майки-алкоголички с изяществом, доступным только итяльянцам. Как они это делают?  

Конец прекрасной дружбы

 

Конец прекрасной дружбы

(«Близко»/”Close”, реж. Лукас Донт, Бельгия, 105 мин.)

П.И.Филимонов

Это очень пронзительный фильм о детстве. Настоящий фильм о детстве, о тех проблемах, которые на самом деле волнуют людей в двенадцать, триндацать, четырнадцать лет, независимо от страны проживания, эпохи или каких-либо других внешних факторов. Потому что я тоже помню, что и меня в детстве волновали подобные проблемы.

Бельгийские мальчики Лео и Реми – близкие друзья, лучшие друзья, как они это называют. Они проводят очень много времени вместе, им, по большому счёту, никто другой не нужен, они часто остаются друг у друга на ночь, они даже спят в одной кровати – безо всяких дополнительных значений. В этом смысле они проводят друг с другом идеальное лето. Но как только их лето заканчивается, они идут в новую для них обоих школу, и вот там-то их сверстники придают их очень близкой дружбе дополнительные смыслы.

Собственно, простой вопрос «Вы пара?» ведёт к разрушению этой дружбы, ведёт к тому, что Лео – непроизвольно, как кажется – стремится от Реми отойти, дистанцироваться, развеять слухи и предположения одноклассников. И потому, что в любом, даже самом передовом европейском обществе, всё равно существуют стереотипы и, может быть, немного из подростковой вредности и упрямства, которые заставляют людей совершать поступки, смысл и мотивацию которых они потом не могут объяснить.

И нельзя сказать,что у Реми больше никого нет, и что без Лео он становится как-то совершенно трагически одинок – вроде бы нет, он довольно быстро находит себе какую-то новую компанию. И нельзя сказать, что Реми или Лео были бы какими-то изгоями, жертвами школьного буллинга, отвергнутыми, но гордыми солипсистами. Но, видимо, существуют люди, для которых маленькие договорённости, достигнутые в самом интимном кругу, в силу ли их ритуализированности, или в силу их какой-то особенной недоступности для других, это самое важное, что наполняет их жизнь. И именно поэтому когда Лео нарушает два самых главных ритуала этой дружбы, Реми больше не может выдержать. В состоянии постоянной войны с миром, когда против всех его банально-серых артиллерийских налётов сражается маленькое войсковое соединение в составе двух человек, есть один очень большой момент риска. Когда это соединение распадается, когда оно теряет пятьдесят процентов своего личного состава, оставшаяся половина как раз именно половиной-то и не остаётся. Сопротивление оставшейся полвины становится невозможно, невозможно никак, ни при каких обстоятельствах.

И пусть потом, как правило, та часть этой маленькой армии, которая – пусть даже по самым уважительным поводам – с поля боя дезертировала, будет жалеть о своём поступке и пытаться вернуть всё назад, велика вероятность, что сделать это будет уже невозможно. Обычно по причинам психологического свойства. В редких случаях, об одном из которых и рассказывает фильм «Близко», эти причины будут очень даже физическими.

Так устроены любовь и вот такая дружба, о которой рассказывает этот фильм. Фильм пронзительный, фильм, который проникает сквозь всю зрительскую броню и, подобно какому-нибудь казалось бы безвредному, но потенциально инфекционному кровососущему насекомому, вгрызается в кожу и остаётся там надолго висеть.