Жизнь и смерть хорошей девочки

 

(«Я хочу с кем-нибудь потанцевать»/“I Wanna Dance With Somebody“, реж. Кейси Леммонс, США, 144 мин.)

П.И.Филимонов

Казалось, совсем недавно (а на самом деле жутко давно, в другой жизни, ещё до пандемии) на экранах был документальный фильм о Уитни Хьюстон («Уитни» 2018 г., режиссёра Кевина Макдональда), достаточно раскрывавший тему. Прошло не очень много времени, и вот мы лицезреем очередной музыкальный байопик, которые в последпее время так полюбились американским мейнстримным продюсерам.

Нового к нашему пониманию истории жизни и смерти Уитни Хьюстон он не особенно добавляет, хотя, в отличие от документального фильма, настойчиво педалирует одну простую идею. Макдональд в этом смысле не был так категоричен, как режиссёрка байопика Кейси Леммонс. По её версии, Уитни Хьюстон сгубил брак с Бобби Брауном. Именно Бобби Браун подсадил её на все те наркотики, на которых она сидела, из-за которых в конце жизни испытывала проблемы с голосом и из-за которых, в конечном итоге, как некоторые музыкальные идолы до неё и некоторые после, утонула в ванной отеля – так посмотреть, и удельный вес этой смерти среди знаменитостей на самом деле довольно высок, что, конечно, ужасает.

При этом сам Бобби Браун не показан в фильме в каком-то явно негативном свете. Он не монстр и не злодей, сгубивший невинную овечку. Он просто так живёт, но если для него эта жизнь – нормальна, и не мешает ни карьере, ни более-менее адекватному восприятию действительности, то Уитни просто не справилась. Потому что не так воспитана, потому что организм не такой крепкий, потому что не повезло. Леммонс в этом смысле далека от каких-либо обличающих заключений или психологических обобщений, в том роде, что «она была изначально обречена, потому что в юности пела в церкви». Нет.

Я бы сказал, что в целом получилась довольно аккуратная история жизни Уитни Хьюстон, без какого-то непонятного глубинного бурения, без подвязывания к её жизни каких-либо сосбтвенных теорий заговоров или воспитательных сюжетов. Жила-была девочка, которая умела хорошо петь. Потом она прославилась, потому что умела хорошо петь. А потом она умерла, потому что ей не повезло.

И очень сложно что-то говорить против такого подхода. Редкая человеческая жизнь, включая жизни всевозможных знаменитостей и поп-икон, плутает извилистыми дорожками, наполненными смыслов. Мы все хотим жить хорошо и долго, и никто из нас не хочет жить плохо и умереть в сорок восемь. Мы все хотим быть счастливы и при этом выжимать все возможные лимоны, которые посылает нам жизнь во все возможные коктейли. Просто да, Кейси Леммонс права, кому-то везёт, а кому-то нет, и от отрубается в ванной полной воды.

Что в этом байопике хорошо, так это Стэнли Туччи. Он играет важную для сюжета и, видимо, жизни Уитни роль её продюсера, агента или как там это всё называется, который был с ней с самого начала и до самого конца её карьеры. И играет её как-то очень по-человечески, делая своего персонажа едва ли не самым живым из тех, кто проходит перед нашими глазами, когда мы следим за историей жизни Уитни. Возможно, из меня никудышный предсказатель, но думаю, в число номинантов на Оскар за мужскую роль второго плана эта работа Стэнли Туччи точно войдёт. А может, и не только войдёт, но это уже в марте будет видно.

Фотодело и вязание на спицах

 

Фотодело и вязание на спицах

(«Путешествие с мамой»/”Á Ferð með Mömmu“, реж. Хильмар Оддссон, Исландия, 112 мин.)

П. И. Филимонов

Наверное, роуд-муви – один из самых удачных киножанров. В сцены перемещения людей по местности с разными целями можно впихнуть примерно совсем всё, завернуть их в любую возможную обёртку и продать под любым из допустимых в вашем фаст-фуде соусов. Правда, бывает и так, что неопытные режиссёры как раз и ведутся на эту кажущуюся простоту исполнения, на чём и катастрофически погорают.

Для успешного роуд-муви у пускающихся в путь героев должна быть цель. Желательно, несбыточная. Показать умирающему другу океан. Или увидеть какое-нибудь особенное дерево, растущее в единственном экземпляре у далёкого ручья в одной далёкой-далёкой галактике. Или вот, как у Оддссона, отвезти мёртвую маму в место её мечты. Да, у одинокого фриковатого исландца Йона умирает мама, и он решает отвезти её в место, о котором она талдычила ему всё последнее время перед смертью. То ли она там однажды отдыхала, и ей было там как-то особенно хорошо, то ли она собиралась поехать туда отдыхать, да так и не собралась. В любом случае, Йон правильно рассудил, что смерть человека не должна становиться препятствием к исполнению его желаний.

Беда в том, что даже после смерти мама Йона не прекратила вредничать. При жизни она, как это водится за иными киношными мамами, немножко поработила сына и лишила его всяческих вариантов личной жизни. После смерти она тоже не оставляет его в покое, указывает, куда ехать, хотя сын вроде бы более-менее ориентируется по указателям, и продолжает пилить.

Разумеется, на своём пути Йон попадает в самые различные приключения, и пусть порой их масштаб сопоставим с масштабом страны, менее драматическими они от этого не становятся. Аннотация позиционирует «Путешествие с мамой» как комедию. Это, конечно, не совсем так, но элементы комедии абсурда в ней точно присутствуют. Как почти в любом роуд-муви, Йон преодолевает самые разные препятствия, но добирается-таки до точки назначения. И это в данном случае никакой не спойлер, потому что на этом типичная часть роуд-муви заканчивается, «Путешествие с мамой» немножко на наших глазах перекувыркивается через голову и обретает прекрасную развязку, выбивающуюся за рамки канона.

Потому что, конечно, как и все роуд-муви, или фильмы, таковыми притворяющиеся, «Путешествие с мамой», на самом деле, рассказывает нам о поисках себя, об обретении гармонии через попытки воскресить прошлое и постепенном осознавании невозможности этого воскрешения. Потому что Йон, на протяжении почти всего фильма пытавшийся от мамы убежать – даром, что нарядная по случаю собственной смерти старушка восседала на заднем сиденье его машины – а в конце совершил разворот на сто восемьдесят градусов  и именно к маме-то и вернулся. Потому что человек – существо сложноустроенное и не всегда объяснимое. Потому что потому.

Помимо всего прочего, как любое хорошее роуд-муви, «Путешествие с мамой» прекрасно смотрится, почти весь актёрский состав прекрасен, и чем меньшую роль человек исполняет, тем больше, как кажется, он в неё вкладывается.

В общем, в этом году у Пёффа очень достойный победитель.  

 

Чудовища с лазурным мозгом

 

Чудовища с лазурным мозгом

(«Звонок с небес»/“Call Of God“, реж. Ким Ки Дук, Аудрюс Юзенас, Южная Корея-Кыргызстан-Литва-Эстония, 81 мин.)

П.И.Филимонов

Знаменитый южнокорейский режиссёр Ким Ки Дук начал снимать свой последний фильм в Кыргызстане с участием литовских и эстонских кинокомпаний, но не закончил, потому что умер в Риге в 2020 году. Литовские и эстонские кинокомпании решили, что нечего добру пропадать, взяли и домонтировали уже отснятый мастером материал в фильм. Вроде как последний, посмертный, получается, фильм Ким Ки Дука.

И это тот случай, когда лучше бы они этого не делали. Неизвестно, впрочем, что сделал бы сам Ким Ки Дук с отснятым материалом, возможно, примерно то же самое, возможно дело там не в монтаже – ну так тем более, не надо нам показывать, во что превратился автор прекрасных «Весны, лета, осени, зимы … и снова весны» или «Пьеты» в конце карьеры.

Фильм рассказывает нам историю любви. Историю любви, которую кыргызская девушка с так и неназываемым именем увидела во сне. Каждый раз, когда она просыпается, ей звонят с неизвестного номера (видимо, господь бог, как понимаем мы из названия фильма) и предлагают продолжать спать, чтобы посмотреть следующую часть истории. Плюс предсказывают, что, когда она окончательно проснётся, эта история произойдёт с ней на самом деле.

Фильм снят в Кыргызстане – в конце жизни Ким Ки Дука что-то прямо тянуло в Центральную Азию, его предпоследний фильм (или последний прижизненный, если точнее) снят в Казахстане - с кыргызскими актёрами, которые по большей части говорят по-русски. И вот я не знаю, это следы угасания таланта мастера, такая не оценённая мной задумка, или уже пофигизм литовских и эстонских продолжателей дела, но актёры играют отвратительно. Исполнительница главной роли казахская актриса Жанель Сергазина прекрасна, как цветок пустыни, играющий её возлюбленного кыргыз Абылай Маратов тоже харизматичен по самое не балуйся, но все их разговоры и всё их взаимодействие (не считая, разве что, сексуальных сцен) – какие-то жутко неестественные, как в каком-нибудь не первой свежести любительском театре, как на детском утреннике с нанятым за бутылку недорого виски дедушкой Морозом. 

Сама любовная история – тоже, конечно, странная. Даниэль (Абылай Маратов), видимо, очень любвеобилен и умудряется мутить, по сути, с тремя девушками одновременно, при этом главная героиня фильма его жутко ревнует и каждую минуту устраивает сцены –  что понятно, но он тут же говорит ей, что любит только её и никого другого, и она его прощает, только чтобы он кабанчиком подскочил выяснять отношения то с одной, то со с второй своей бывшей. С одной из бывших ещё более интересно – после того, как она рассталась с Даниэлем, она стала встречаться с человеком сильно старше себя, так вот Даниэля особенно как-то бесит именно то, что девушка «живёт со стариком» - хотя, казалось бы, какое ему теперь дело? Потом, спустя некоторое время, он вдруг резко становится абьюзером, начинает свою основную возлюбленную лупить почём зря, но она всё равно от него не уходит, а почему- уже и непонятно, то ли от большой любви, то ли от центральноазиатского менталитета.

Если бы все эти странности были сыграны как-то получше, поубедительнее, попсихологичнее, что ли, кто знает, может быть, получился бы шедевр про отношения любви-ненависти. А так – красивые люди в красиво выстроенном кадре произносят текст, не всегда осмысливая его. Сидя в кинотеатре, испытываешь лёгкий испанский стыд, притом непонятно за кого, то ли за угасший гений южнокорейского мастера, то ли за не оттуда растущие руки литовских и эстонских кинематографистов, то ли за всё это, вместе взятое.

Так что да, классик оказался на этот раз прав – Ариост и Тассо оказались на этот раз мерзкими чудовищами.     

Наш сукин сын

 

Наш сукин сын

(«Священный паук»/ عنکبوت مقدس,  реж. Али Аббаси, Дания-Швеция-Германия-Франция, 116 мин. )

П.И.Филимонов

Али Аббаси, очередной набирающий обороты иранский режиссёр в эмиграции (он, например, снял фильм «На границе миров») порадовал своих поклонников кинолентой под названием «Священный паук», основанной на реальных событиях.

«Священный паук» - это прозвище серийного убийцы, резвившегося в иранском городе Мешхед в 2000-2001 годах. Специализировался «паук» на убийствах проституток. И если вас (как меня) тоже удивляет в первую очередь то, что в Иране они тоже есть – таки-да, есть, не удивляйтесь, всюду жизнь, а вся история человечества доказывает прочим разным сомневающимся, что какое бы то ни было явление невозможно искоренить ни в какой стране какими бы то ни было законами о запрете пропаганды проституции и – как бы это сказать – отрицания итогов Ирано-Иракской войны.

Согласно фильму, «священный паук» примерно за полтора-два года убил шестнадцать секс-работниц, при этом целью себе ставил двести. Столько он их насчитал в определённом злачном месте Мешхеда, где они все собирались. На семнадцатой, законспирированной под проститутку журналисткой, он спалился.

И можно было бы снять этот фильм как достаточно стандартный триллер про маньяка, и, возможно, режиссёр из любой другой страны так и поступил бы, тем более, что в этой истории есть более-менее все необходимые элементы – в быту «паук» ничем среди жителей города не выделяется, ведёт достаточно добропорядочную жизнь, посещает мечеть и не называет президента своей страны хуйлом (условно). Но тогда это не был бы фильм Али Аббаси, да даже и не обязательно Али Аббаси, любого, видимо, иранского режиссёра в изгнании.

Аббаси делает акцент на социальной стороне вопроса. И, пожалуй, именно с того момента, как он этот акцент делает, фильм становится интересно смотреть. До этого он как-то не особенно поражает воображение, то ли дело в том, что Аббаси не умеет снимать триллеры с детективной подоплёкой, то ли сцены насилия – не его конёк (хотя самый конец фильма эту гипотезу опровергает), то ли просто фабула ему гораздо менее интересна, что похоже на правду.

Уже после ареста «паука» люди начинают выступать на его стороне. Потому что он почти национальный герой, потому что он очищал город от скверны, потому что этим женщинам, которые ходят в коротких юбках, красят волосы и употребляют наркотики – так и надо, потому что они позорят нацию, являются нежелательными элементами и должны быть из общества выпилены с как можно большей эффективностью. И так, говорит нам Аббаси, а мы ему безоговорочно верим, думает очень значительная часть иранского общества. Так что «паук» до самого конца уверен, что никакого наказания за свои деяния он не понесёт, потому что поступки его – угодны богу и его представителям на Земле.

И это, конечно, больше всего удручает при просмотре «Священного паука», и заставляет проводить очевидные параллели с очевидным. Тёмное и одурманенное религиозной или любой другой пропагандой общество будет оправдывать зло до последнего, если это идеологически правильное зло, если это наши сукины сыны, если это «необходимая жертва» для достижения целей, в постановке которых это общество, конечно, само вполне себе плавает.

И человеку сквозь эту нефтяную плёнку никак не пробиться. Упыри, к сожалению, сильнее.     

 

 

 

Детям о смерти

 

Детям о смерти

(«Эрик Каменное Сердце», реж. Ильмар Рааг, Эстония, 105 мин.)

П.И.Филимонов

Ильмар Рааг снял сказку, причём необычную сказку. Со сказками такое дело, что, как правило, чем они необычнее, тем художественнее получаются. С другой стороны, чем они необычнее, тем меньше они отвечают ожиданиям зрителей, а значит, тем больше рискуют их создатели. Когда мы начинаем смотреть сказку, мы примерно про себя представляем, как она может развиваться, и куда она может в итоге вырулить.

В «Эрике Каменное Сердце» всё почти так, но не совсем так. То есть, из обязательных сказочных элементов оставлен только тот непременный, что закончиться всё должно хорошо, ну и любовная линия прослежена, как обычно бывает в западных сказках, предельно корректно, безо всякого педалирования, тем более, что речь тут идёт о детях, и их чувства друг к другу, всё-таки, скорее можно назвать симпатией.

А вот основной сюжет довольно для сказки ошеломителен. Как много где, дети попадают в параллельный мир, в другое измерение – но, в отличие от многих подобных сюжетов, здесь этот мир населён не какими-нибудь фантастическими тварями, а вовсе даже мёртвыми. В параллельном мире «Эрика Каменное Сердце» живут умершие в нашем измерении люди, которые там, волей фантазии автора, почему-то стали пиратами на никуда не идущем и ни на кого не нападающем пиратском корабле. А их спасением становится не воскрешение, как можно было бы предположить, а их переход ещё в новую реальность, на другой, белый корабль счастья (тут считывается и христианское представление о чистилище и последующем рае, и эстонская национальная легенда о Белом Корабле). И дети должны им в этом помочь.

То есть, Рааг достаточно свободно и почти без эвфемизмов говорит с детьми о смерти, вписываясь тем самым в лютеранскую традицию отношения к ней, как к неприятной, но всё же неотъемлемой части жизни. И, кажется, в этом преуспевает. Сюсюканья не происходит, в то же время запугивания не происходит тоже. Дети и сами как-то осознают, что да, это грустно и достойно сожаления, но людям свойственно умирать, и удерживать их после смерти даже волшебным путём в мире живых или в междумирье – как-то не очень правильно.

И вот эта отличительная особенность как раз и вывозит фильм, который в остальном сделан почти на коленке, самыми простыми подручными средствами, со спецэффектами, которые в богатых фильмах использовались где-то годах в семидесятых. Да, мальчик, играющий Эрика – очень милый, а фамилия Аванди заставляет предположить в нём продолжателя актёрской династии. Да, ещё один продолжатель династии – Юхан Ульфсак – устраивает из фильма фактически свой бенефис, кривляясь на все деньги, притом так, что это кривляние не выглядит кринжово, в какой-то момент начинаешь получать от него даже своеобразное удовольствие – ведь во-первых, он играет здесь актёра, то есть, присутствует существенный элемент самоиронии, а во-вторых, его персонаж, к конце-то концов, мёртв, а кто его знает, как там ведут себя люди после смерти, какую-либо информацию об этом мы получим несколько позже.

В числе исполнителей ролей в фильме замечен также и Ренарс Кауперс, но тут режиссёр как-то провально отступает от всех канонов – как мне кажется, даже если рок-звезда вообще лишена актёрских талантов, у неё всё равно не должно быть роли в массовке, хоть чем-то но надо отделить её от остальных – ведь какое-то количество людей придёт посмотреть фильм и из-за Кауперса тоже. Вот они, боюсь, будут разочарованы. А что скажут дети – увидим. Надеюсь, детям в целом понравится.   

 

Приключения трупа

 

Приключения трупа

(«Погребение»/ „Burial“, реж. Бен Паркер, Великобритания-Эстония, 95 мин.)

П.И.Филимонов

Почему-то оно как-то так устроено, что если наших актёров берут в копродукцию, так это, как правило, какой-нибудь трэшак. То Юхан Ульфсак в невнятном финском боевике играет русского олигарха с предельно не русской фамилией, как это водится (точно не помню, потому что такие фильмы, к счастью, быстро выветриваются из головы, но это было что-то вроде традиционных Костовых, Балковых и вот этого прекрасного русского имени из «Идентификации Борна»  - Ащьф  Лштшфум, причём его англоязычный вариант – Фома Киняев -  тоже не сказать, что общеупотребим), то любовь военных получается не очень натуральной из-за чудовищного акцента, с которым они изъясняются по-английски, то вот теперь «Погребение».

Нет, к актёрам нет никаких претензий, они стараются, как могут. В «Погребении» из наших в заметных ролях снимались Тамбет Туйск, Кристо Вийдинг и даже (о боже! о боже!) сам Сергей Фурманюк. Фильм это, к сожалению, не спасает. Притом я бы даже сказал, что и к режиссёру претензия ровно одна – зачем (мягко выражаясь) он решил экранизировать этот сценарий. Профессионально он, может быть, даже и ничего, но неужели у него не вываливаются глаза, уши и прочие органы, когда он читает примерно вот такую историю.

1945 год, значит. Май. Время перед самой капитуляцией Германии. Всё идёт, как и прописано в учебниках истории, и Гитлер уже застрелился. Но вот тут-то и начинает работать фантазия сценаристов. Сталин, значит, хочет лично удостовериться в том, что смерть Гитлера – не фейк и не происки неолибералов, и отправляет диверсионную группу, в составе которой и главная протагонистка фильма, девушка с чисто славянским именем Брона Бродская (может, там аллитерация была важна, кто знает), чтобы эта группа, значит, выкрала гроб с телом Гитлера и доставила его лично Сталину, чтобы тот, видимо, его открыл и удостоверился, что да, таки Гитлер, да, таки сдох (сдох тот, сдохнет и этот, скажем тут кстати). А ещё в составе диверсионной группы, например, есть солдат по прозвищу Тор. А почему у него прозвище Тор? А потому, что он в Сталинграде уничтожил сколько-то там немецких танков при помощи молотка. К сожалению, он не уточняет подробностей. Но можно живо себе представить, как русский солдат, значит, подходит к прифигевшему от такого развития событий танку с молотком и начинает методично херачить по башне. Пока танк не сломается. Или он, как Тор, кидал этот молоток? Самое интересное нам не показали.

В погоню за русской диверсионной группой пускается немецкая, во главе которой стоят люди из «Анэнербе» (совершенно неубедительно рассказывающие в одном из эпизодов, что «Анэнербе» - это «организация, которая знает всё про человеческое тело», ага, союз анатомов такой), часть из которых для пущего ужаса одеты в шкуры животных. Их цель ещё более понятна, чем цель Сталина. Они хотят, значит, раскрыть этот гроб и снять тик-ток видео о вскрытии трупа, чтобы прямо в стриме убедительно доказать на органах, что это не Гитлер, а значит, дело рейха не пропало. Непонятно, как они будут это делать, вероятно, возьмут и нагло спрячут от зрителей знаменитый золотой член фюрера, подменив его обычным, заблаговременно жестоким образом отрезанным у польских крестьян, на фоне которых разворачивается вся эта весёлая битва за труп.

Ах да, забыл упомянуть о важном. Русская группа в курсе, что за ними погоня, и принимает единственно возможное решение относительно того, как им спрятать гроб с трупом от преследователей. Каждую ночь они его закапывают (отсюда и «погребение»), а каждое утро откапывают взад.

На месте Гитлера в этом кино должна была бы по-хорошему быть стюардесса, но это уже история для самых больших киногурманов.     

 

Фассбиндер как предмет культа

 

Фассбиндер как предмет культа

(«Петер фон Кант»/ “Peter von Kant”, реж. Франсуа Озон, Франция, 85 мин.)

 П.И.Филимонов

Уже фильм 2000 года «Капли дождя на раскалённых скалах» должен был дать всем причастным понять, что Озон любит Фассбиндера. Да и сложно не любить Фассбиндера, даже несмотря на то, что в последнее время в кинолюбительские массы всё чаще проникают намёки критиков на то, что Фассбиндер брал исключительно своим трудолюбием, то, что в других случаях называлось бы «жопой брал», но в случае как Фассбиндера, так и Озона лучше от этого выражения воздержаться, в общем, что, дескать, сильно талантливым он не был.

Во-первых, это неправда. Почти любой фильм Фассбинлера интересен, а многие ещё и отличаются кинематографическим новаторством либо по части темы (вот хоть «Страх съедает душу»), либо и по содержанию, и по форме («Керель»). Просто в основной своей массе Фассбинлер социален, и поборникам чистого искусства это может показаться немного вторичным. Сравнить его в каком-то смысле можно не с Озоном даже (на поверхностный взгляд этих двоих связывает разве что общая открытая гомосексуальность), а вот с Вуди Алленом. Фассбиндер тоже выдавал в год по фильму, а то и по два, а в самые безумно-кокаиновые свои годы и по три, только организм его оказался слабее, чем у его заокеанского коллеги, и довольно быстро прекратил такое существование. Но это был такой, если хотите, Аллен курильщика, потому что, по сравнению со всего лишь невротичными персонажами американского режиссёра, у персонажей Фассбиндера дела обстояли вот прямо значительно в плане душевного здоровья хуже.

Озон снял второй ремейк Фассбиндера, на этот раз на один из самых известных его фильмов – «Горькие слёзы Петры фон Кант». Озон взял и поменял пол заглавного героя и сопутствующих персонажей. Если у Фассбиндера речь идёт о стареющей модельерше, которая влюбляется в молодую девушку, начинающую свой путь в мире моды, то у Озона мы видим известного режиссёра средних лет, накрепко втрескивающегося в смазливого начинающего актёра. Стало ли лучше? Нет. Стало ли хуже? Тоже нет. Стало чуть более современно, несмотря на то, что действие фильма Озон переносит в Кёльн семидесятых годов, предельно прозрачно намекая, а фактурой заглавного персонажа утверждая нас в этом моменте, что его Петер фон Кант – это сам Райнер Вернер Фассбиндер. Вот и в немецком фильме 2020 года «Фассбиндер» нам рассказывают примерно ту же историю, которая получается из «Горькиз слёз Петры фон Кант», если вывернуть их наизнанку. То есть,вот таким простым приёмом Озон показывает, что на самом деле Фассбиндер писал и ставил «Горькие слёзы» о себе самом, или, что тоже может быть, Фассбиндер вовсе не имел этого в виду, а это Озон взял и всё вывернул. Если так – тем талантливее вывернул. Если всё-таки Фассбиндер это в «Горькие слёзы» закладывал, то Озон всё равно молодец, что помог нам это разглядеть.

Что характерно для Озона – фильм не по-сегодняшнему короткий, смотрится быстро, и в процессе вроде бы не грузит, а вот послевкусие оставляет достаточно сильное. Что отдельно протягивает ниточку к видимо одному из кумиров Озона – маленькую роль в «Петере фон Канте» играет Ханна Шигулла, самая фассбиндеровская из всех немецких актрис, которая в оригинальных «Горьких слезах» играет как раз предмет любви Петры. Что симптоматично для Озона – в «Петере фон Канте» большую роль играет Изабель Аджани, вроде бы и немолодая уже женщина, но как она шикарно постарела. Смотришь на всё это с завистью и наслаждением. Даже если для самого Озона фильм – проходной, для любителей обоих режиссёров там есть, на что посмотреть.

 

Повесть о том, как поссорились

 

Повесть о том, как поссорились

(«Банши из Инишерина»/”Banshees of Inisherin”, реж. Мартин Макдона, Ирландия-США-Великобритания, 109 мин.)

П.И.Филимонов 

А так-то даже и не ссорились. Просто так бывает, когда один человек начинает задумываться о вечном, а у второго рожа скучная. И мало того, что ему с таким лицом никто, как говорилось в одном бессмертном видео, денег не даст, так он ещё и не понимает, когда ему говорят. Такова уж она, жизнь на маленьких островках, если вдруг что-то начинает меняться, то за ним уже не поспеть.

Итак, Колм Доэрти больше не хочет дружить с Падриком Салливаном. Не хочет и всё. Потому что Падрик Салливан – скучный, потому что он говорит только про дерьмо своей ослицы и потому что сам Колм решил остаться в вечности, написать песню, по которой его будут помнить. Потому что,в конце-то концов, Колм – музыкант, а музыкант должен писать музыку, а не трепаться ни о чём непонятно с кем.

Беда в том, что Падрик не понимает. Есть такие люди в нашем окружении, и мы все их знаем. Мы говорим им. Иногда прямым текстом говорим, что мы от них хотим, а они делают вид, что ничего не слышали, упирают на психологию межличностых отношений, и на то, что «ты же на самом деле имеешь в виду, что»... Только Падрик и не из таких тоже, откуда бы ему что-то знать про психологию межличностных отношений, он просто хороший парень с маленького ирландского островка, у которого есть друг Колм и любимая домашняя ослица.

Точнее говоря, был. Был друг Колм. Потому что больше Колм не хочет с ним дружить, и Падрик не может этого понять. Это действительно сложно. Нормально же общались. И вот именно это и происходит примерно весь новый и прекрасный фильм Мартина Макдоны «Банши из Инишерина». Один человек считает, что нормально же общались, другой никак не может убедить его в серьёзности своих намерений, так что вынужден прибегнуть к довольно крайним мерам.

Как почти каждый фильм Макдоны, это смешно, это про людей и это отзывается, потому что даже если прямо именно в такой ситуации бывал мало кто из нас, то в принципе в ситуации, когда не очень понятно, что делать, всякий из нас хоть раз да оказывался. И до абсурда эти ситуации тоже доходили, и в крутое пике уходили, и пресловутая эскалация нас тоже нет-нет, да и засасывала.

Потому что так же правда бывает. Человек, взятый отдельно от стада, вроде бы, существо достаточно доброе и незлобивое, в особенности если он живёт на маленьком ирландском отсровке, и каждый день на протяжении уже двадцати с лишним лет посещает один и тот же паб, чтобы выпить там ровно в одно и то же время одну и ту же пинту одного и того же пива. А вот глядишь – и уже он довёл свою ссору со своим единственным другом до такого состояния, что они несутся в малоуправляемых автомобилях навстречу друг другу со скоростью, допустим, двести километров в час, и свернуть уже будет не по-пацански.

И Макдона только самую малость доводит градус этого противостояния до абсурда. А кроме того, на этом островке есть ещё много чего интересного. Есть записной казанова Доминик, перед которым так-то не устоит ни одна женщина, а вот сестра нашего Падрика что-то держится. Есть его отец, прекрасный полицейский Питер, есть не менее прекрасный владелец паба, благородная хозяйка магазина, умеющая хранить чужие тайны, и много-много других интересных людей. А Макдона как никто умеет о них рассказывать. Это как если оказаться в Брюгге, но не в Брюгге, а ещё и примерно на родине автора, что, пожалуй,  ещё и покруче Брюгге.

Не держите, в общем, дома, стригальные ножницы. Мало ли что.

В жизни всегда есть место

 

(«Лесоруб»/“Metsurin tarina“, реж. Микко Мюллюлахти, Финляндия, 99 мин.)

П.И.Филимонов

Я не претендую на знание загадочной финской души, но было время, когда я довольно часто бывал в Финляндии, притом далеко не только в столице. Причудливая судьба заносила меня в такие оплоты финской самобытности, как Коувола и Каяани (да, до попадания в эти города их названия мне тоже ни о чём не говорили). И вот что я вам скажу.

Фильм Микко Мюллюлахти «Лесоруб» вернул меня во все эти финские городки. Прямо вот взял и вырвал из сегодняшнего тревожного контекста в тогдашнее сюрреалистичное крипи-спокойствие. Чтобы вы понимали, жизнь в этих городках, ну, такой, как я её застал, протекала примерно так, что на неделе все работали кто где, а в пятницу вечером нахерачивались «Коскенкорвы» и шли петь в караоке и танцевать хумппу. И уже оттуда, из хумппы и караоке, не вылезали до позднего вечера воскресенья.

С Пепе, главным героем «Лесоруба», всё примерно так и обстоит, только вместо караоке и хумппы он с женой принимает в гости своего друга Туомаса, тоже с женой, и они режутся в карты. И мы не можем никого из собравшихся за это осуждать – потому что чем наши жизни лучше, ну, допустим, у нас вместо карт настолки или там походы в кино – сути это не меняет.

Потом жизнь Пепе рушится, рушится по всем пунктам и направлениям, но его это немало не смущает. Это тоже, как кажется, одно из проявлений загадочной финской души – субстанции, находящейся на пересечении душ скандинавских и уж совсем каких-то северных, саамских-лопарских, северных оленей, мельницы Сампо. Ничто не вызывает бурных эмоций, точнее, нет, это было бы слишком стереотипно. Эмоции, конечно, есть, но они скрыты глубоко внутри, за стоическим отношением к жизни и всем её возможным превратностям.

Но жизнь не унимается. Складывается такое ощущение, что она прямо задаётся целью вывести Пепе уже не из внутреннего, но и из внешнего равновесия, заставить его потерять лицо (я всегда подозревал что у финнов есть что-то общее с японцами), стукнуть кулаком по столу, начать ту индустриальную революцию, о которой мимоходом говорит один его коллега во второй части фильма. К тому же наконец-то подвозят и мистику. Тоже закономерно – в очень многих фильмах и сериалах (если вы хотите примеров, то вот хоть «Фортитьюд») про маленькие северные городки рано или поздно что-то в большей или меньшей степени мистическое просачивается, есть такое ощущение, даже против воли режиссёров, просто потому, что там сам воздух такой, что удивляться не приходится решительно ничему – ни маленькой девочке-парикмахеру, ни опереточному какому-то ясновидящему (впрочем, бываюл ли они другими?), на загадочной твари, бегающей по улицам города, больше всего напоминающей помесь медведя и свиньи. Ну а что после этого мёртвые начинают воскресать – это всего лишь логичное развитие событий.

Если Финляндия кажется вам скучной и примитивной страной, посмотрите «Лесоруба». Это, пожалуй, та Финляндия, до которой я очень по касательной дотронулся, которую я люблю и немного боюсь. Где «Коскенкорва» - не вредная привычка и не неумение отдыхать без применения дополнительных стимуляторов, а действительно единственный способ справиться с окружающей действительностью. Потому что, как правильно выразился сын Пепе маленький Туомас, любовь разрывает вам сердце. И это не обязательно любовь к конкретному человеку. И это необязательно конкретное сердце. И разрывает она его самым неожиданным для вас и окружающих образом. 

Искусство, гомосексуальность и католичество

 

Искусство, гомосексуальность и католичество 

(«Все наши страхи»/“Wszystkie nasze strachy“, реж. Лукаш Гутт, Лукаш Рондуда, Польша, 94 мин.)

 

П.И.Филимонов

Как известно, Польша – страна католическая. Я бы даже сказал – жёстко католическая, хотя я не особенно в теме. Страна, в которой запрещаются аборты, а церковь до сих пор играет значительную роль в повседневной жизни людей и общества.

Однако Польша и современная страна тоже, страна Евросоюза, страна, художники (в широком смысле) которой исповедуют современные либеральные ценности, от которых так бесится наш общий восточный сосед. Так что толерантность к представителям иных, по сравнению с общепринятыми, сексуальных практик там всячески тоже пытаються прививать. Но в заточенном под традиционные католические ценности обществе это достаточно трудно, если не сказать, что временами невозможно.

Собственно, говоря, как мне показалось, фильм двух Лукашей «Все наши страхи» посвящён исключительно этой узкой, может быть, специфически внутрипольской проблеме. Как – в отдельном человеке и в обществе в целом – могут уживаться догматы традиционной католической веры и открыто выражаемая гомосексуальность. Казалось бы, ответ простой – «никак». Во всяком случае, мне было бы очень сложно представить сочетание этих несочетаемых элементов. Но оказывается, всё очень даже возможно, хотя и не без внутреннего скрежета.

Главный герой фильма Даниэль – ещё и до кучи современный художник, занимающийся, насколько можно понять из фильма, по большей части, инсталляциями. Он – открытый гей и одновременно ревностный католик. Ну вот так сложилось, что ж тут поделать. Одна из его подруг, тоже представительница ЛГБТ+ движения Ягода, в первой части фильма совершает самоубийство, вызванное, хотя бы отчасти, социальной травлей, которую в польской сельской общине как раз очень легко можно себе представить. Всю остальную часть фильма Даниэль занят двумя вещами. Во-первых, попытками организовать крёстный ход в память о Ягоде. Во-вторых, стремлением так или иначе увековечить её память в искусстве.

И бог с ним, с искусством (во всех смыслах). Вот с католической частью у меня какие-то лёгкие напряги. Как-то я всё время думал, что католическая церковь вся целиком и полностью до сих пор стоит на позициях примерно российской Госдумы и не приемлет никакой ЛГБТ+ повестки априори. Но, как выясняется из «Всех наших страхов» (а информация, показанная в кино, несомненно, является исключительно достоверной и неоспоримой), это не всегда так. Католическая церковь разная, и большей проблемой в фильме представляется самоубийство Ягоды, а не её гомосексуальность.

И, в общем, это довольно интересный кейс для наблюдения – но как-то совсем со стороны. В нерелигиозной стране (где я не устал быть послом рок-н-ролла, но это так, к слову) проблематика фильма не цепляет. Не отождествляешься с героями и не проникаешь в их боль. Ну, вот бывает и так, бывает, что и признанные художники весь фильм ходят в одной и той же одежде, бывает, что люди из ЛГБТ+ движения обязательно носят на себе радужные нашивки, потому что им важны внешние проявления.

Ну что ж, бывает по-всякому. Судя по фильму, Польша в этом смысле не безнадёжна. Как минимум проблема не замалчивается.

 

 

Девочка и волки

 

Девочка и волки

(«Тошнит от себя»/ “Syk Pike”, реж. Кристоффер Боргли, Норвегия-Швеция, 97 мин.)

П.И.Филимонов

Есть старинная легенда, не помню из какой части Европы, скорее всего, не то римская, не то греческая, о мальчике, который был шутником и любил пугать жителей своей деревни криком «Волки!». Какое-то количество раз они ему верили и прибегали с батогами и прочей волковыводительной техникой, злились и понуро уходили восвояси. Потом, логичным, с точки зрения сторителлинга, образом, волки действительно нарисовывались, но никто к мальчику уже не побежал, потому что никто ему уже не верил. Конца истории я, кстати, не помню, скорее всего мальчика назидательно сожрали. Потому что если тебе хочется внимания, привлеки его к себе каким-то другим способом, изобрети лампочку или взорви мост, например.

Героиня норвежской комедии «Тошнит от себя» Сигрид живёт с нарциссичным художником, который очень любит говорить о себе. То есть, не совсем даже понятно, зачем она с ним живёт, если её проблемы его не слишком интересуют. При этом она – девушка, от творческих богемных кругов довольно далёкая, работает официанткой в кафе. И очень хочет внимания. Что вполно понятно, если учитывать, какой его недостаток постоянно царит в её личной жизни. Отчасти, видимо, это из-за соперничества со своим молодым человеком, отчасти, видимо, в силу врождённых особенностей организма.

Есть, как показывает нам в чуть утрированном виде этот фильм, такие люди, которые готовы отдать всё за свои пятнадцать минут славы. По всей видимости, они не слышали про это высказывание Уорхола и отчаянно боятся, что в их жизни ничего подобного их так и не ждёт, поэтому цепляются за любую возможность и создают их себе сами.

Один из самых лёгких способов привлечения к себе внимания – это заболеть. Заболеешь чем-то простым, вроде гриппа, вокруг тебя поводят хороводы день, потом им надоест. Что нашу героиню никак не устраивает. Нужно что-то более радикальное, желательно редкое и непонятное. И вот где-то в интернете она натыкается на статью о побочных эффектах какого-то российского снотворного. Оно, если его принимать какое-то сравнительно долгое время, вызывает крайне неприятную болезнь кожи, отчего человек начинает выглядеть максимально неприглядно. Но внимание ему как раз и гарантировано, поскольку болезнь –радикально редкая.

Не думая ни о чём, Сигне бросается в этот омут. Достаёт через своего дилера это снотворное и начинает гостями его жрать. Потом начинают постепенно прибегать настоящие волки, но поздно, никакой народ с батогами уже не спешит к ней на выручку. Да и с бойфрендом-художником не всё так гладко, как оказывается. Нет, по отношению к ней он ведёт себя вполне благородно и по-джентльменски, проблемы всплывают совсем в другой плоскости, он, скажем так, как выясняется, прибегал в своём творчестве к весьма своеобразным методам.

Конец фильма немного повисает в воздухе, но, как это ни странно, такое решение кажется в данном конкретном случае вполне оправданным. В противном случае логика замысла видимо вынудила бы режиссёра выйти за рамки жанра, что противоречило бы всему предыдущему настрою фильма. Словом, не повторяйте это дома. Внимание, которое вы получите, не стоит тех затрат, которые вам предстоит понести.

Всё, что вы знали о сексе, и не очень-то, кажется, хотели спрашивать

 

Всё, что вы знали о сексе, и не очень-то, кажется, хотели спрашивать

(«Такое лето»/ „Un été comme ça“, реж. Дени Коти, Канада, 137 мин.)

П.И.Филимонов

Бывают такие фильмы, трейлеры которых интереснее самого кино. Бывают и такие, в которых уже анонс интереснее самого кино. Или, может быть, я слишком гендерно далёк от этого, или может быть, я ещё (уже) недостаточно погружён в тему.

Фильм канадского режиссёра Дени Коти «Такое лето», как нам и было сказано в аннотации, посвящён приключениям – ну как приключениям, больше их пересказу – трёх нимфоманок. Эти незнакомые между собой девушки приезжают в какой-то похожий на рехаб пансионат, где и пытаются принять себя и найти своё место в жизни. Поначалу они воспринимают своё состояние как болезнь, как жёсткую зависимость наркотического толка, их, натурально, ломает, потому что по правилам пансионата они хоть официально секса и не лишены (а может, кстати, и лишены, как-то этот факт выпал из поля моего внимания), но заниматься им там им не особенно есть с кем. Работник пансионата Рами специально вымуштрован таким образом, чтобы не давать женщинам даже повода. Он, правда, всё равно его (повод) даёт, иначе и интриги бы совсем никакой не было.

В общем, не буду вас мучить, и расскажу, что главная мораль фильма заключается в том, что нимфомания – никакая не болезнь, никакая не зависимость, а всего лишь разновидность нормального сексуального поведения. Извините, если вам это было известно заранее. Терапевтка Октавия, занимающаяся с протагонистками, даже в какой-то момент так и говорит им: «Это не болезнь, это путь», и надевает шлем из бескара.

Простите, но, если это не болезнь – зачем им терапевтка? И зачем запирать бедных женщин в пансионат, с одним двадцатичетырёхчасовым выходным от всех правил, во время которого изголодавшиеся дамы, конечно, отрываются как могут, каждая чуть-чуть по-своему.

Остальное время фильма они в основном говорят, рассказывают друг другу о каких-то сексуального характера происшествиях в своей жизни, много ходят голыми, и примерно через каждые пятнадцать минут пытаются мастурбировать.

Ну как бы да, наверное, как зритель, я бы доложен как-то проникнуться их историей и их психологическими проблемами, главная из которых, насколько я понимаю, состоит в том, что внутри каждая их трёх считает себя падшей и распутной грешницей, которая никак не может противостоять велениям своего тела. Ну так в этом и состоит прелесть нашего, надеюсь, не уходящего никуда времени, что, при условии соблюдения известного принципа ненанесения вреда окружающим, можно более-менее вести себя как хочешь. Хочется тебе, чтобы тебя связывали верёвками в причудливых позах – пожалуйста. Хочется тебе, чтобы толпы людей смотрели, как ты занимаешься сексом – не вопрос, придут и посмотрят. Хочется тебе, чтобы тебя имела вся футбольная команда по очереди – вперёд, раздевалки открыты для тебя. Так что, как говорится, они пугают, а мне не страшно.

И ничего такого в этом нет. И не надо тратить два с половиной часа своей жизни та то, чтобы понять, что это тоже человеческое поведение, которое мы тоже не вправе осуждать. Опять-таки, если нам это не нравится, мы имеем полное право не связывать, не смотреть и не играть в футбол.

Немножко перегнул Дени Коти с глубиной погружения и с хронометражем, как мне кажется. Но хорошо, что снимаются у него актрисы далеко не модельной внешности, обычные люди, это то малое, в чём фильм гнёт правильную линию. В остальном – ну да, секс. Ну, да, важная часть жизни. Но что, мы не знали этого, что ли?

Потому что могут

 

Потому что могут

(«Не говори никому»/“Gaesterne“, реж. Кристиан Тафдруп, Дания, 97 мин.)

П.И.Филимонов

 

Если на афише написано, что фильм – датский, можно почти с уверенностью предположить, что он хороший. И «Не говори никому», в принципе, этому правилу соответствует. Несмотря на то, что имя режиссёра нам не слишком известно, это далеко не первый фильм в его фильмографии, к тому же он – ещё и известный датский актёр, хотя к этому кино это и не имеет особенного отношения.

«Не говори никому» (видимо, перевод названия сделан с эстонского или английского варианта, потому что в оригинале фильм называется «Гости», но и это уже не так важно) – это такой, новой формации фильм ужасов. Где предметом страха и ужасания являются не какие-нибудь проделки нечистой силы, а совершенно не мистические действия одних людей по отношению к другим людям. Хотя это они только на первый взгляд не мистические.

На отдыхе в Италии датская семья знакомится с голландской семьёй и чуть позже получает от неё приглашение провести уик-энд в их деревенском доме. После некоторых колебаний они соглашаются, и приезжают в гости. Ну, а там уже оказывается, что всё не так, как они себе представляли, и заканчивается всё не то что плохо, а самым что ни на есть ужасным образом.

Страшно в фильме как раз от необъяснимых, нелюдских каких-то поступков, которые совершают люди по отношению к себе подобным. Точнее, нет, они сначала вполне людские, это постепенно они, как это сейчас модно говорить, эскалируются и доходят до однозначной катастрофы, и когда датский папа Бьорн спрашивает у голландского папы Патрика «Почему вы делаете это с нами?», то получает довольно закономерный ответ «Потому что вы это нам позволяете».

И ещё одно уточнение. Всё-таки нельзя сказать, что страшно. Неприятно - вот какое слово, пожалуй, подойдёт лучше. Фильм неприятно смотреть, он похож на ночной кошмар, когда ты видишь во сне обыденную, вроде бы, ситуацию, из которой тебе, как ясно с самого начала, никак не выбраться. В фильме это с самого начала не ясно, но к концу сомнений уже не остаётся. Саспенс нарастает плавно, чтобы в конце обрушиться на зрителя достаточно шоковой развязкой.

Фильм оставляет довольно горькое послевкусие. Можно несчётное количество раз твердить о гуманизме, уповать на то, что человек всё-таки по своей натуре добр и милосерден, надеяться на то, что в нужные моменты он проявит свои лучшие стороны. Но люди разные. Есть такие семьи, как семья из Дании, а есть такие семьи, как семья из Нидерландов. И сколько бы гуманизма и прекраснодушия не проявляли первые, зкончиться всё равно может так, как закончилось в фильме, потому что рядом будут вторые, и будут вести себя так, как они хотят. Потому что могут. Потому что им позволяют. Потому что гуманисты выступают за свободу действий и высказываний. Ведь и правда – если пресекать их в зародыше, это будет нарушением прав человека, поруганием устоев демократического мироустройства и так далее. Выходит, вообще ничего нельзя сделать?

Можно хотя бы не принимать сомнительных приглашений. Этот выбор у нас никто не отнимал.