Стенд-ап как лекарство

 Стенд-ап как лекарство

(«Королева комедии»/ “Comedy Queen”, реж. Санна Ленкен, Швеция, 93 мин.)

П.И.Филимонов

 

Скандинавские фильмы – они даже если оптимистичные и довольно жизнеутверждающие, всё равно на пути к этим положительным эмоциям проходят через смерть, боль и депрессию. Видимо, правда жизни такова, что беспричинно радоваться не слишком получается.

Мама Саши, страдавшая клинической депрессией, не выдержала борьбы и покончила с собой. Саша осталась вдвоём с папой, который теперь больше никогда не смеётся. Иногда улыбается, но довольно натужно и сквозь слёзы, а плачет, наоборот, достаточно регулярно. Сама Саша – тоже не образец веселья, понятное дело. Тем не менее, тринадцатилетняя девочка решает, что станет стенд-ап комикессой и рассмешит папу. Это становится целью её жизни на ближайшее время. В её программе есть ещё несколько пунктов, все из которых тоже связаны со смертью мамы, но они немного более выполнимы. С комедией же всё из рук вон плохо. Она пытается шутить, но шутки её не вызывают никакого энтузиазма у окружающих, и, честно говоря, звучат довольно кринжово даже для тринадцатилетней девочки, хотя, в качестве зрителя, и пытаешься делать скидку на возраст и обстоятельства.

«Королева комедии» - фильм про преодоление. Он заявлен как комедия, но это комедия в классическом смысле слова, когда собственно смешного в фильме мало, определение жанра всего лишь предполагает хороший конец. То есть, с самого начала понятно, что своего она добьётся и папу рассмешит, но, видимо, авторы и не предполагали утаить от нас этот твист. Злесь главное, не «что», а «как». И пусть по дороге к этому финалу, довольно эмоциональному, надо сказать, несмотря на всю его ожидаемость, может быть, даже поэтому-то и эмоциональному, Саша умудряется делать неправильно примерно всё – ссорится со своей лучшей подругой, попадает под обаяние сомнительного, но красивого мальчика, чуть было не зачисляется в ряды так называемых «трудных подростков», этот фильм из числа таких, где однозначно отрициальных персонажей нет, даже относительно отрицательных персонажей и то нет, все люди хорошие, им трудно только найти общий язык.

И, конечно, Саша на своей шкуре и на своей истории понимает главную суть стенд-ап комедии – её эффект, в первую очередь, должен быть терапевтическим, лучшие комики занимаются на сцене примерно тем же, чем занимаются пациенты на приёме у психотерапевта, проговаривают свои личные травмы и шутят исключительно на свой счёт.

Вряд ли всё изменится волшебным образом после того, как Саша добьётся всех своих целей на тот промежуток времени, что покрывается фильмом. Скорее всего, потом снова будет плохо, грустно, больно. Но всё равно что-то уже сдвинется с мёртвой точки, они с папой уже стали лучше понимать друг друга, а значит, нет никакой безнадёжности, от этой печки можно плясать.

Режиссёрка Санна Ленкен, как мне кажется, недаром выбрала рассказть эту историю про девочку. Возможно, конечно, это всего лишь личный опыт, но, возможно, за ним скрывается и более важная информация, которой и без того все владели – девочки сильнее, прочнее и несгибаемее мальчиков. Во всяком случае, в некоторых ситуациях. 

Кустурица здорового человека

 

Кустурица здорового человека

(«Памфир»/”Памфiр”, реж. Дмытро Сухолыткый-Собчук, Украина-Франция-Польша-Чили-Германия-Люксембург, 100 мин.)

П.И.Филимонов

Как кажется, страна по-настоящему попадает на культурную карту мира, когда представляет миру свой колорит, не обязательно исторический, про историю все горазды рассказывать, история у всех была кровавая и интересная, никакому Джорджу Мартину не сравниться, а современную новую этнику, которая, будучи универсальной по смыслу высказывания, своим неповторимым колоритом в то же время подчёркивает самобытность страны, моментально определяемой по первым тактам-кадрам-страницам.

Хорошо, пусть универсальной культурной карты мира не существует, путь они свои для разных видов искусств, всё равно это правило более-менее действует. Если, например, в музыке Украина давно внесла себя туда, более того, широкими шагами прорвалась к центру спирали и примеривается даже и к тому, что не залезть ли бы на гору и не потеснить ли того, кто там нынче ейный царь, то в кино до сих пор Украины на европейской сцене, что уж там говорить, не было. «Памфир» - пожалуй, первая попытка там утвердиться. И попытка, пожалуй, сработавшая, хотя и не без внешних привнесённых обстоятельств. Общеизвестный сейчас факт, что никто в мире не слелал большего для становления Украины как государства, да, пожалуй, и культурной единицы, чем Владимир Путин, в каком-то смысле если бы его у Украины не было, нет, всё равно выдумывать его не стоило бы, это всё-таки был бы перебор.

«Памфир» - фильм, который возможно было снять только про Западную Украину, только про ту её часть, что граничит с Румынией и существует во многом засчёт массовой и почти не контролируемой до поры контрабанды. Но это только один пласт повествования, его внешняя канва. На внутреннем уровне в «Памфире» можно без дополнительной оптики разглядеть и размышления о своей идентичности, как национальной, так и личной, в силу приближающегося каким-то апокалипсисом народного праздника в каждом жителе региона, который нам показывают, проявляется второе дно, вот эта соломенная херобора, которую они надевают на себя во время карнавала существенно меняет личность – причём это тоже общемировой контекст масочной культуры.

Ну и жители деревень, что сам Лёня, что сын его Назар и прочие родственники-знакомые-представители властных и криминальных структур (которых, понятное дело, решительно друг от друга не отличить) сливаются в броуновский хоровод, так похожий на ранние фильмы Кустурицы, пока тот ещё казался нормальным человеком, пока мир наш казался ещё подлежащим выздоровлению. Конечно, этому эффекту немало способствует и музыка «Памфира», очень близкая к залихватской и всё ускоряющейся балканщине Бреговича, но здесь – то ли в силу ментальности, то ли в силу исторического момента – совсем не чувствуется бреговического оптимизма, его какой-то способности всё равно вырулить к тому, что «Ха-ра-шо, всё будет харашо», которая прочно и давно прицепилась к другому украинцу.

«Памфир» - фильм мрачный и немного даже эпичный. Причём мне кажется, и то, и другое сделано сознательно. Любая субкультура, а «Памфир» - он всё-таки про субкультуру – нуждается в своём эпосе. Любой эпос становится эпичнее и универсальнее при отсутствии легкомысленности.

Самый посдедний кадр фильма, прерванный режиссёром в открытый финал, как мне кажется, должен был закачиваться фразой Назара «Зовите меня Памфир». Во всяком случае, масштаб эпичности не меньший.

 

Одиночество сыщика

 

Одиночество сыщика («Аптекарь Мельхиор. Дочь палача»/“Apteeker Melchior. Timuka tütar“, реж. Эльмо Нюганен, Эстония, 95 мин.)

П.И.Филимонов

У Шерлока Холмса и Ирен Адлер изначально не было будущего. Первую любовь Эраста Фандорина и единственную жену Джеймса Бонда убили коварные враги. Рядом с Эркюлем Пуаро и Ниро Вульфом женщины как-то вообще не присутствуют (ну или я не всё о них знаю). Настоящий пытливый ум, видимо, должен быть один либо в буддийском смысле слова, чтобы привязанности отсеклись сами собой, либо в силу сложившихся обстоятельств, чтобы земное не отвлекало его от миссии избавления человечества от зла.

Какое-то время Мельхиор Вакенстеде выбивался из этого ряда выдающизся джентльменов. В заключительном фильме трилогии авторы оплошность исправляют, и придают тем самым фильму какое-то новое измерение. Правда, одновременно и лишают его самой красивой актрисы, но ради занимательности сюжета, определённо, можно и не на такие жертвы пойти.

То ли я попривык, то ли к третьему фильму авторы, наконец, достигли того, чего собирались достичь изначально. Третий фильм – самый интересный в трилогии с точки зрения сюжета, собственно, детективной составляющей. Здесь она, пожалуй, впервые, занимает однозначно главенствующее место и все прочие элементы жанра – исторические реалии, комические камео известных актёров, любовная линия (хотя тут напоследок нас даже побаловали постельной сценой) – являются фоном и подпорками, как и должно было быть изначально. «Дочь палача» горяздо ближе, чем два её предшественника, к классическим канонам детективного жанра, с несколькими последовательными подозреваемыми, с неожиданными твистами в сюжете и, в общем, правдоподобной искусностью развязки.

Возможно, Нюганен только к третьему фильму по-настоящему разошёлся (вариант – понял специфику жанра), возможно, впрочем, что я как зритель перестал отвлекаться на дополнительные украшения и сосредоточился на главной мелодии. А в остальном мало что изменилось – постоянные герои и характеры остаются прежними, без особенного развития, которое, впрочем в фильмах такого жанра чаще всего только идёт во вред. Казалось бы, измениться как раз Мельхиору, например, самое время, но, потеряв жену (это всё равно не спойлер, так что совесть моя чиста), он горюет довольно недолго, и не слишком, кажется, глубоко. Впрочем, значительно меняется его карательная политика в отношении преступника. Но, в конце концов, это всё-таки Средние века, и, наоборот, предыдущие две истории, скорее, настораживали своим относительным гуманизмом, вроде бы эпохе не особенно свойственным.

В целом теперь, имея полную картину, можно сказать, что трилогия, скорее, удалась. Думаю, что она войдёт в золотой фонд отечественного кинематографа, не так уж и много у нас жанровых фильмов. Её, безусловно, будут многократно повторять по телевидению, и для многих сограждан она станет своеобразным “comfort movie”.  И в этом, конечно, нет ничего страшного, люди старались, люди с любовью делали своё дело так, как они его понимали. Если сравнивать «Аптекаря Мельхиора» с лучшими образцами детективного жанра даже в кино, он, пожалуй, сильно им уступает, но на внутреннем уровне рядом просто нечего поставить – я навскидку не помню других эстонских детективов.

Так чтр пусть он будет ориентиром, который попытаются преодолеть другие кинематографисты.

Неновое об электроовцах

 

Неновое об электроовцах

(«После Янга»/”After Yang”, реж. Когонада, США, 96 мин.)

П.И.Филимонов

Янг – это домашний робот, который сломался. Фильм американского режиссёра корейского происхождения, известного под псевдонимом Когонада, рассказывает о бытовых проблемах недалёкого будущего и в очередной раз поднимает вопрос искусственного интеллекта, погружаясь всё в ту же известную дилемму об андроидах и электроовцах, которой занимался ещё Филип К. Дик.

С одной стороны, Янг – что-то вроде домашнего питомца, которого родители купили удочерённой девочке китайского происхождения, чтобы она не забывала о своих корнях. С другой стороны, когда он ломается, выясняется, что на него закончилась гарантия, и отремонтировать его теперь не так-то просто. Полфильма играющий отца семейства Колин Фаррелл ходит по разного рода шарашкиным конторам, где пытается починить Янга по сходной цене, как, например, некоторые мои знакомые делают со своими смартфонами. То есть, с этой точки зрения, Янг – пусть и очень сложная и дорогая, но всё же бытовая техника. С третьей стороны, дочь Фаррелла (ну, его персонажа, разумеется) Мика успела настолько привязаться к Янгу, что воспринимает его как «брата», и предложение купить другого такого же, поскольку в Янге сломалась какая-то самя важная деталь, материнская плата или что-то вроде этого, и проще купить нового, чем отремонтировать этого, так вот это предложение не находит понимания ни в ком.

С третьей стороны, в процессе нелегальной починки выясняется, что в Янга был вмонтирован блок памяти, с помощью которого он, выходит, следил за своими хозяевами на протяжении довольно длительного времени, без видимой цели, но всё-таки (девочке Мике он был, да, заместо старшего (читай: большого) брата). С четвёртой стороны, в процессе изучения этого блока памяти выясняется, что у Янга была вполне человеческая (то есть, нет, не вполне, но это уже – который?- четвёртый слой?) любовница.

Когонада нагромождает в кучу примерно все вопросы, которые когда-либо интересовали человечество относительно роботов и искусственного интеллекта вообще. Можно ли считать, что роботы обладают личностью? Опасны ли роботы для человека? Испытывают ли роботы чувства? И так далее, и тому подобное.

Ответов ни на один из этих вопросов Когонада не даёт, видимо, предлагая зрителям подумать и обсудить варианты среди себя. Каких-либо новых не виданных доселе горизонтов кино тоже не открывает, сложно отделаться от ощущения, что всё это уже где-то когда-то было. Может быть, не в таком совсем виде, не в таком нагромождении, например, по отдельности, но все эти проблемы уже рассматривались (и, как правило, тоже безответно) в десятках предыдущих работ десятков других людей.

Что не отменяет того факта, что любителям традиционных фантастических драм стругацкого образца (я исключительно в хорошем смысле слова, в том смысле, что не про пыщь-пыщь, а про чувства и отношения, только на фоне технологий будущего) фильм может понравиться. Человечностью, инклюзивностью и недосказанностью как раз.

Вдобавок каждый может задать себе вопрос, а приобрёл ли бы он себе такого домашнего питомца, если бы была такая возможность. Или лучше Стэпфордскую жену? Не уверен, у меня тоже нет ответа.

 

Намедни по-американски

 

Намедни по-американски

(«Эйр»/“Air“, реж. Бен Аффлек, США, 112 мин.)

П.И.Филимонов

Если Леонид Парфёнов делает свои «Намедни» широкими мазками, всего лишь разбавляя рассказами о новом дуршлаге или одеколоне «Саша» картину года, то Бен Аффлек решил сделать из одного маленького парфёновского по типу сюжетика целый большой фильм. И надо сказать, получилось. Не хочется упоминать в одном абзаце две столь неравнозначные фигуры, как Парфёнов и Михаил Задоронов, но, во-первых, уже упомянул, а во-вторых, их, вместе с Беном Аффлеком, получается уже три. Так вот, во время просмотра фильма нет-нет да и ловишь себя на желании неумело изобразить интонации покойного и протянуть что-ибудь вроде «Ох уж эти америкааанцы».

«Эйр» - фильм о том, как были придуманы и запущены в производство кроссовки Air Jordan. И Аффлек делает из этого полномасштабную производственную драму, с героями, рисками, ставками и преодолением. Главный движитель всего этого предприятия, маркетолога из баскетбольного отдела компании Nike играет друг и соратник Аффлека Мэтт Дэймон, которому для этой роли, кажется, пришлось немного поправиться. Лёгкая ирония истории заключается в том, что герой Дэймона – совершенно неспортивный человек, когда в самом конце фильма он решает поменять это в себе и выходит на первую в своей взрослой жизни пробежку, то пробегает всего метров десять или около того, после чего, практически со словами «На фиг, на фиг», поворачивает и уходит со стадиона.

Ну и вот. И, как в любой традиционной американской спортивной драме откровенно негативных персонажей в фильме нет, есть только люди, которые не верят в затею Сонни Ваккаро (так зовут персонажа Дэймона), но он берёт риски на себя, убеждает других, всё преодолевает, чтобы в конце насладиться – вместе со зрителями – своим безусловным триумфом. Только драма на сей раз не спортивная, а околоспортивная, при этом всё по-прежнему работает. Вместо голов, очков и секунд результатом таланта и работы Сонни становятся феноменальные цифры продаж.

Продукт крепкий и традиционный. Как бы ты ни понимал всю стандартность ходов и построений в такого рода работах, всё равно очень сложно удержаться от соответствующих эмоций в момент, когда у героя всё получается и он объявляет своему отделу, что они «только что подписали Майкла Джордана». Формула работает бесперебойно и, честное слово, в этом нет решительно ничего плохого. Те, кто пойдут смотреть «Эйр» примерно представляют, что их ждёт, и Аффлек вот нисколько не разочаровывает. Наверное, сюрпризов от подобного кино ждать и не нужно.

Интересным приёмом выглядит разве что решение режиссёра самого, собственно, Майкла Джордана (тогда ещё только-только закончившего со студенчеcким баскетболом и только-только выбранного «Чикаго Буллз» на драфте игрока) почти не показывать. Он как бы присутствует в кадре во время переговоров «Найки» с семьёй Джорданов, но как-то со спины, максимум в одну четверть, всегда без лица, не произносит ни слова, его как бы и нет. Не знаю, чем такое решение продиктовано, возможно, есть какие-то права на съёмку Джордана, которых Аффлек не получил, но выглядит оно, в любом случае, достаточно элегантно. Как ещё можно показывать легенду в фильме, где эта легенда на вторых, и даже на третьих ролях. Наверное, вот только так, этим отстранением подчёркивая легендарный статус. Ну и себя Аффлек тоже не обидел, выбрав себе самую комичную роль во всём фильме – он играет главного исполнительного директора «Найки» Фила Найта – эксцентричного миллионера, если не миллиардера. Получается смешно.

Без семьи

 

Без семьи

(«Возвращение в Сеул»/“Retour à Séoul”, реж. Дави Чоу, Камбоджа-Франция-Бельгия-Германия-Южная Корея-Румыния-Катар, 116 мин.)

П.И.Филимонов

Помимо всего прочего, этот фильм показывает, насколько плохо мы знаем историю. Особенно историю стран, далёких от нас географически. И с со своей-то историей, как правило, дела обстоят не очень, а уж, к примеру, с историей Кореи, полагаю, вообще всё неважно.

Из фильма «Возвращение в Сеул» мы узнаём, что какое-то время назад, до всяких этих экономических тигриных скачков, в Южной Корее сложилась не то традиция, не то даже это было полуофициальной рекомендацией правительства, некоторые семьи не могли прокормить всех своих детей и добровольно отдавали этих непрокормляемых детей на усыновление за границу. Так случилось и с героиней фильма Фредерикой, которая была удочерена французскими родителями и выросла, не слишком помня свои корейские корни.

И вот уже взрослой девушкой она попадает в Южную Корею, по её словам, «случайно». Она вроде бы собиралась лететь в Токио, но все рейсы в Токио отменились, и она спонтанно приняла решение слетать на родину предков. Но вовсе не для того, как говорит она сама, чтобы найти своих биологических родителей (данные которых зафиксированы в специальном центре), совсем не для этого. Однако, когда представляется такая возможность, она контактирует с этим центром и посылает запросы.

Отец Фредерики оказывается, по её собственному выражению, «токсичным» алкоголиком и начинает забрасывать её сообщениями на корейском (которого она не знает) о том, как он жалеет, что в своё время отдал девочку на удочерение. Вторым пунктом своей программы биологический отец Фредерики топит за то, чтобы она выучила корейский и не возвращалась во Францию, на возвращение в которую она поначалу настроена. Мать вообще на запросы не отвечает, а когда отвечает, пишет, что не желает её видеть.

«Возвращение в Сеул» - скорее, экзистенциальная драма о поиске себя, чем рассказ об обретении корней или что бы то ни было похожее. Хотя, конечно, эти две истории, эти два поиска часто переплетаются так, что одну от другой становится не то что не отодрать, а даже и не отличить. Вроде и любит Фредерика своих приёмных родителей, вроде и созванивается со своей французской мамой, но всё-таки стремление повидаться со своей корейской мамой порой походит у неё на некую мономанию.

Отличие этого фильма от других ему подобных – во всяком случае, первое отличие, которое бросается в глаза – в том, что протагонистом является девушка, обычно поисками себя и корней занимались в нашем бывшем андроцентричном мире всё-таки мужчины. Надо сказать, что Фредерика, а точнее, играющая её актриса Парк Джи-Мин весьма в этом амплуа убедительна – все современные боль и молодёжные метания в её роли отражены.

Из сложившейся для Фредерики ситуации возможны, по большому счёту, только два выхода: примирение (с собой ли, с корнями ли, с условной семьёй ли), или окончательное отчаяние и выход в свет, в тишину, в спокойствие (не в смысле самоубийства, не так всё трагично). Других вариантов развития таких историй пока мировой кинематограф попросту не придумал. И обычно важно, не что происходит, а как происходит. У Дави Чоу с «как» всё в порядке.