Клуб жертв педофилии

Клуб жертв педофилии

(«По воле божией», реж. Франсуа Озон, Франция-Бельгия, 137 мин.)

П.И.Филимонов

Новый фильм Озона – совсем не озоновское какое-то кино. Фильм снят по подлинной истории, которая понятно чем захватила режиссёра. Священники католической церкви, пойманные на педофилии, пострадавшие от них мальчики – эта тема в последнее время прилично будоражит умы, все мы помним те или иные сообщения вокруг подобных историй. Тема, в принципе, настолько же понятная, насколько и деликатная. При прочих равных условиях, например, негативный отзыв о подобном фильме может вызвать обязательные вопросы. Это что-то вроде мёртвых, либо хорошо, либо никак. Но это тоже неправильно, мы же обсуждаем не бедных пострадавших детей и не этическую проблему католической церкви, с которыми всё предельно ясно, а конкретное произведение искусства.

В этом смысле из истории, заинтересовавшей Озона, можно было сделать очень разные вещи. Можно было снять педофилическую драму с уклоном в поломатые жизни всех сторон конфликта и провокационностью визуального ряда. Можно было сделать что-нибудь очень концептуальное, сработать на парадоксе, например, показать, что, несмотря на всё то, что он проделывал с мальчиками, главный отрицательный герой фильма, отец Прейна, продолжал оставаться в душе тонким, ранимым и возвышенным человеком. Можно было снять религиозную историю, о том, как люди теряют / вариант – не теряют/ веру из-за того, что с ними сделал священник в детстве.

Озон попытался пойти всеми предложенными выше дорогами одновременно. И у него не слишком получилось. В итоге мы видим довольно странное кино, которое бросает из жанра в жанр на всём его протяжении. Только ты привыкаешь к довольно размеренной пусть скучной, но зато понятно куда идущей эпистолярной драме (инкорпорация этого жанра в кинематограф особенно удивительна), как он смещает акценты, и начинает, как будто совсем с ноля, преподносить нам своего рода бадди-историю о дружбе, возникшей в результате аналогичных перенесённых в детстве унизительных воспоминаний. На короткое время Озона заносит в уже упомянутую религиозную историю о том, почему в результате подобных переживаний можно потерять религию, а можно и не потерять, и снова выносит в судебную based-on-true-life драму. Слово «драма», пожалуй, остаётся ключевым на всём протяжении фильма, это может быть драма с различными оттенками, поджанрами и под-поджанрами, но драмой она не перестаёт быть никогда, что, в общем-то, учитывая нелёгкую тему, понятно.

Даже главный герой у Озона нестабилен. В первой трети фильма это Алексанлр (Мельвиль Пупо), первым заваривший всю эту кашу с обвинениями отца Прейна. Только мы к нему привыкаем, как  бремя главного героя берёт на себя Франсуа (Деми Меноше), организатор общества пострадавших. У него эстафетную палочку так же плавно забирает Эммануэль (Сванн Арло), самый, на мой взгляд, из персонажей фильма запоминающийся, в основном за счёт своих болезненных реакций.

Так оно всё сумбурно и продолжается. Так и не смог, кажется, Озон решить, как эту историю зрителю подавать. В итоге он просто поведал нам факт о том, что был во Франции священник-педофил, и были дети, к которым он приставал. И это плохо. С чем мы, конечно, не спорим. Но мощного произведения искусства из этой печальной констатации, увы, не получилось.      

Машина времени Янна Гонсалеса

Машина времени Янна Гонсалеса («Нож в сердце», реж. Янн Гонсалес, Франция-Мексика-Швейцария, 97 мин.)

П.И.Филимонов

Не знаю, к сожалению или к счастью, я не смотрел французского гей-порно семидесятых. В контексте этого фильма было бы важно знать, действительно ли всё в нём происходило так, как показывает Гонсалес. Предположим, что он знает материал и изображает его достоверно. В этом случае можно сказать, что достаточно самобытный пласт искусства прошёл стороной.

Однажды, в конце восьмидесятых или начале девяностых годов я как-то случайно попал на какой-то филиппинский детектив, почему-то прокатывавшийся в тогдашнем кинотеатре «Эха». Никакой не Лав Диас, что-то гораздо более традиционное (видимо) для филиппинского кинематографа – хотя судить об этом я, по сути, не могу никак. И вот «Нож в сердце» вызвал в моей памяти именно ощущение подобного дежавю, подобного полёта во времени и в пространстве, в ту эпоху, спецэффекты которой кажутся нам теперь комичными, злодеи демоничны и носят самые невероятные маски (см. «Фантомаса»), запредельность страстей уравнивается количеством льющейся бутафорской кровищщи. Когда видно, что в то время, когда героя бьют по лицу, на смом деле его противник лупит себя в открытую ладонь - вот это всё.  

Процессом руководит страннейшая Ванесса Паради в роли режиссёрки (простите, погнался за модой) гей-порно. Её актёров начинает убивать какой-то неведомый, но демонически страшный злодей. Разумеется, полиция бессильна, разумеется, сама Ванесса, точнее, её героиня, решает докопаться до правды, и, разумеется, правда оказывается страшна и романтична одновременно. Ванесса Паради в этой роли совсем не похожа на себя, в начале фильма кажется, что она, по большому счёту, дала себя изуродовать в угоду исторической правде – видимо, в далёкие теперь уже семидесятые режиссёрки (простите) гей-порно во Франции выглядели примерно так. И, конечно, за эту смелость ей с первых кадров фильма хочется сказать спасибо, а спустя какое-то время ты уже ловишь себя на мысли, что с «изуродовала» ты погорячился, что это просто альтернативно направленная внешность, и очень даже она завораживает, ничуть не меньше, чем та же женщина в клипе моей молодости „Joe le Taxi“, например, на который, подозреваю, и купился в своё время будущий изменщик и козлина Джонни Депп.

В целом фильм Гонсалеса как раз и переносит зрителя в семидесятые годы. Невозможно противиться ощущению, что, несмотря на очень своеобразную эстетику того времени, да ещё и приправленную антуражем – одни, ещё раз простите, завораживающие фасоны мужских гей-трусов чего стоят – все эти люди там – счастливы. Несмотря на страшного убийцу в маске. Несмотря на гигантские ножи в их гигантских сердцах. Потому что в их мире всё ещё относительно просто и понятно. Нет никакого СПИДа, нет никакого интернета. Нет никаких биткойнов и смартфонов. Это предпоследняя (потому что последняя будет чуть позже, в восьмидесятые, когда уже будет чувствоваться приближение конца, там, в семидесятые - ещё нет) агония органического мира, который и кажется нам таким странным именно потому, что мы смотрим на него из наших пластмассовых джунглей, со сглаженными разумными механизмами линиями. Конечно, у нас всё эргономичнее и более обтекаемо. Конечно, наши стандарты красоты просчитаны нашими роботами в хиджабах и без, конечно, мы стерильнее и здоровее.

А у них зато жизнь. И страсти. И фонтанирующая сперма. И фантастические трусы.   

   

  

Чёрно-белая лаконичность

Чёрно-белая лаконичность

(«Скандинавское безмолвие», реж. Мартти Хельде, Эстония, 75 мин.)

П.И.Филимонов

Новый отечественный фильм получился камерным, но при этом не арт-хаусным. Не арт-хаусным в том представлении, которое, кажется, обычно превалирует в головах отечественных кинематографистов, когда они строят планы забабахать за маленькие деньги, из говна, как говорится, и палок новый фильм. Чтобы было красиво и пронзительно, и ничего не понятно, на фоне модной, но при этом непременно гитарной музычки. Смотрите почти любой фильм Вейко Ыунпуу, которого все так любят, а мы как-то не слишком. Дело, конечно, не в нём, дело в нас.

У Мартти Хельде получилось внятное высказывание. Понятно, о чём это. Это о семейном насилии, о сексуальных преступлениях, о том, какое разрушающее и непоправимое воздействие оказывают они на человека до конца его дней. Как в любом нормальном произведении искусства Хельде ставит вопросы и не обязан на них отвечать. В общем, то, как это снято, тоже понятно. Длинные однообразные планы, чёрно-белое цветовое решение, почти постоянная электроника от Мика Педая на фоне. Длинные, супердлинные монологи героев, словно бы обращённые к собеседнику, а словно бы и нет. Из которых сначала ничего не понятно, а потом вырисовывается картина.

Из недавнего интервью режиссёра понятно, что одной из главных мучавших его проблем при съёмках «Скандинавского безмолвия» был недостаток средств. И это тоже понятно, это, видимо, главная проблема кинематографа маленьких стран, с которой каждый из снимающих справляется по-своему. Хельде, в конечном итоге, решил эту проблему тоже довольно элегантно, минимизировав в этом фильме вообще всё, включая хронометраж.

На выходе мы имеем достаточно любопытную поделку, вполне заслуживающую рассмотрения. И рекламная кампания к этому фильму как-то тоже на удивление адекватна, и про неё нельзя сказать, как про некоторые другие акции в поддержку некоторых других отечественных фильмов, что «разбег на рубль, удар на копейку». В общем, если не ожидать от «Скандинавского безмолвия» чего-то прям судьбоносного и градообразующего, то вполне можно получить удовольствие. Правда, сложно сказать, какого плана удовольствие. Может быть, на кого-то эта картина воздействует эмоционально, очевидно, это связано с наличием или отсутствием личного опыта по теме исследования. Во всяком случае, нейтрально настроенного зрителя она эмоционально зацепить как-то не успевает. Интеллектуально она тоже не сказать, что вызывает бурю вопросов с желанием покопаться в собственных представлениях об ответах на них. Скорее именно что с интересом смотришь, как режиссёр усердно и до конца следует самим же собой установленным правилам. И это только одна из версий, что вынуждает его к этому банальное отсутствие бабла на фильм. Всё может быть, может, это сознательная концепция, которую он сам для себя выработал, а потом сам же для себя и придерживался. В любом случае, вот именно этим интересно «Скандинавское безмолвие», именно за этим там интересно наблюдать. При том, что это не первый фильм Мартти Хельде, местами он всё-таки кажется ученической короткометражкой очень многообещающего студента. То есть, пока всё-таки потенциал автора ощущается слегка больше, чем кинетика, или какой там есть антоним к слову «потенциал». Надеюсь, что это пока.