Женское лицо войны

Женское лицо войны

(«Девушки солнца», реж. Эва Хуссон, Франция, 115 мин.)

П.И.Филимонов

Если по большому счёту, фильм французского режиссёра Эвы Хуссон «Девушки солнца» особенной художественной ценности не имеет, никакого нового режиссёрского высказывания не несёт и кинематографическим откровением не является. Это тот самый случай, когда любим мы его не за это. «Девушки солнца» - по существу, снятый художественными методами документальный фильм. О войне даже трудно сказать кого против кого. Там, в Курдистане, в наши дни. О женском батальоне, составленном из бывших пленниц ИГИЛ (как разумно, что в нашей стране эту аббревиатуру не надо сопровождать постоянными скобками).

Эти женщины, во всяком случае, большинство из них, потеряли семьи, их мужья убиты, их дети или тоже убиты, или угнаны в плен ИГИЛ (где из них пытаются воспитать безжалостных и бездумных воинов уже с самого малолетства). Сами они прошли через ужас. Их насиловали, избивали и снова насиловали. Потом теряли интерес, перепродавали новым хозяевам, где снова насиловали и избивали. Некоторые из них не выдерживали и кончали с собой. Другие правдами и неправдами умудрялись вырваться из плена и бежать с территории, контролируемой ИГИЛ (из фильма не слишком ясно, в какую конкретно страну бегут курдские женщины, учитывая, что, например, в Турции с отношением к ним тоже не всё гладко, я прямо теряюсь в догадках, впрочем, не так уж это и важно).

И потом некоторые из этих бежавших – по разным причинам – возвращаются на территорию военных действий, но уже с целью вести войну. Помимо того, что они просто хотят отомстить за все свои потери и унижения, помимо последнего прибежища людей, у которых, кроме этого, очень мало осталось стимулов жить, есть ещё один нюанс, о котором я до этого фильма не знал. Дело в том, что если мусульманского воина в бою убьёт женщина, то в рай с блэкджеком и гуриями он, как выясняется, не попадёт. И это делает существование этого самого подразделения «Дочери солнца» очень и очень оправданным с точки зрения идеологии мести.

Фильм рассказывает историю жизни командира этого подразделения, образованной женщины-адвоката Бахар, нехитрую историю о том, как оно всё может повернуться с ног на голову за очень маленькое время.

И, как мне кажется, задачу он выполняет. Человечеству нужно напоминать, что оно, наверное, ещё ни дня не существовало без войн, кто-нибудь где-нибудь с кем-нибудь всегда зачем-то воюет. Каждую данную секунду люди где-то на Земле убивают людей, люди мучают людей и совершают над ними действия, из-за которых порой бывает достаточно сложно продолжать их так называть.

Красивые лица курдских женщин, готовых убивать или быть убитыми, лишний раз напоминают достаточно благополучному западному зрителю, что на планете происходит много разного и, в общем, если есть возможность сделать так, чтобы эти женщины прекратили заниматься несвойственным им (да и мужчинам тоже, чего уж там) делом, надо бы попытаться такую возможность как-то использовать. Это агитка, да, но такая агитка, к которой невозможно придраться. Акценты расставлены однозначно и, наверное, в данном случае по-другому нельзя.

Потому что пусть на данный момент ИГИЛ (насколько можно судить по отсутствию новостей, которое в этом случае выступает как безусловно хорошая новость) вроде как уничтожено, пройдёт небольшое количество лет, и что-то подобное появится снова. 

Эстонская кинематографическая Нокия

Эстонская кинематографическая Нокия

(«Единорог», реж. Райн Ранну, Эстония, 107 мин.)

П.И.Филимонов

Некоторое время назад эстонское общество было чрезвычайно озабочено поисками так называемой эстонской «Нокии», то есть чего-то такого, благодаря чему Эстонию в положительном ключе узнал бы весь мир и больше бы никогда не путал ни с какими другими соседними странами. «Нокией» этот гипотетический макгаффин назывался по аналогии с соседней Финляндией, которая благодаря этому телефону такого стабильного репутационного узнавания, по мнению наших людей, добилась.

Прошло время. В Эстонии разработали и продали «Скайп». Телефон «Нокия» умер естественной смертью, что, надо сказать, Финляндию не слишком обеспокоило, да и вообще как-то перестали об этом говорить, на дворе другое время, другие нравы. На дворе эпоха старт-апов и мобильных приложений, столь неуклюже звучащих по-русски и столь мило - по-эстонски. Есть в слове “äpp“, согласитесь, какая-то нежная прелесть.

Впрочем, для героев старт-ап комедии Райна Ранну «Единорог», особенно для персонажа Хенрика Кальмета, так же мило звучат английские слова, с бесконечной обильностью вкрапляемые ими в эстонскую речь. Да, это совсем другой мир даже по сравнению с началом нулевых, да что там с началом нулевых, это реальность, существующая несколько параллельно главенствующей сейчас политико-социальной парадигме, реальность, где никого не заботит погружение национальных традиций и языка в состояние искусственной медикаментозной комы с целью их охраны, где русские говорят с эстонцами по-английски, где среди наёмных работников старт-ап компании, кажется, местных-то и нет вовсе. Это, помимо всего прочего, ещё и антиэкреитский фильм.

Но это в нём совсем не главное. Это фильм, и тут можно согласиться с его авторами, действительно нового жанра, во всяком случае, я такого ещё не видел. Это комедия про бизнес. Про старт-апы, в частности, но и про бизнес в более широком смысле слова. Комедия на самом деле смешная, без скидок на национальный продукт и первый блин. После её просмотра становятся понятными многие до того запредельные термины из мира капитала и жёлтого дьявола, и начинает казаться, что жизнь у них там протекает так, как в «Единороге» и показано – весело, быстро и легко. Даже если тяжело.

Не знаю, возможно, если этот фильм посмотрит человек, который больше моего понимает во всех этих венчурных инвесторах и хедж-фондах, то этот человек раскритикует «Единорога» по самое не могу, но мне кино понравилось. Понравилось весёлым взглядом на ту Эстонию, в которой лично я очень хотел бы жить. Понравилось тем, что его главные персонажи списаны с людей, с которыми каждый из нас знаком лично не через шесть, а через гораздо меньшее количество рукопожатий. И понравилось своим юмором. Не знаю, насколько глубоко режиссёр фильма Райн Ранну погружён в тему, почему-то думаю, что не очень глубоко, но сам факт того, что про скучный для меня мир бизнеса и финансов можно сделать смешную комедию – очень приятно радует. От «Единорога» прямо веет свежестью. Такого в нашем – и очень сильно искушение сказать, что и не только в нашем – кинематографе ещё не было.     

Чисто английское всё

Чисто английское всё

(«Аббатство Даунтон», Великобритания, реж. Майкл Энглер, 122 мин.)

П.И.Филимонов

Соотвествующий сериал я не смотрел, а по тем разговорам, которые я слышал о нём от некоторых окружающих знакомых и малознакомых, почему-то решил, что речь идёт о детективе, таком, в котором в классической английской викторианской усадьбе кто-то кого-то порешил, и неброский, но харизматичный сыщик – лучше частный, представитель какой-нибудь неожиданной профессии – выводит злодеев на чистую воду и изгоняет бесов.

Так что какое-то время потребовалось для того, чтобы въехать в суть предлагаемого продукта. Плюс там ещё и  какое-то гигантское количество персонажей, что, по всей видимости, совершенно нормально для смотревших сериал, и давно успевших со всеми ними познакомиться – но требовало определённой адаптации для зрителя, прости господи, неофита. И когда первичное раздражение, вызванное именно тем, что я не слишком понимаю и не успеваю запомнить, кто кому кем доводится, улеглось, я вдруг начал осознавать, что происходящее мне нравится. Нравится именно тем, чем и должно, наверное, нравиться, по задумке режиссёра. Повторюсь, я ничего не могу сказать про сериал, поэтому я незапятнанно буду рассуждать исключительно про полнометражный продукт как про совершенно отдельное произведение.

Так вот, фильм «Аббатство Даунтон» - это квинтэссенция стереотипов об англичанах, взлелеянных самими же англичанами. Классовое общество со всеми его прелестями и совсем без недостатков. Дом англичанина – его крепость. Сдержанный английский юмор, вызванный, по большей части, несоответствием произносимого и мины, с которой оно произносится. Плутоватый Дживз и феодальная верность. Старый дядюшка Коль – очень добрый король. Семейные драмы в духе классических романов Диккенса. Максимально сдержанная любовная линия, когда он смотрит на неё, она смотрит на него – и больше им ничего не надо, оба будут питаться этими взглядами следующие тридцать лет. Даже внезапные гомосексуалисты – и те словно бы добавляют в эту копилку стереотипных представлений об английском – потому что Оскар Уайльд и закрытые частные школы.

И вот всё это, собранное Майклом Энглером в одну кучу, приправленное хорошей  игрой всех без исключения актёров, делает несущественным тот факт, что по сути, внятного линейного сюжета у фильма нет, что, по всей видимости, снят он исключительно как послесловие/эпилог/спин-офф (или, скорее, в данной ситуации уместнее будет сказать "спин-аут", даже если такого слова нет), что, в общем и целом, это набор рассыпающихся на эпизоды сцен – то есть  всё тот же сериал, только выведенный на большой экран. С другой стороны, откуда мне знать, я же его не видел, повторю я в третий раз. Вдруг там всё совсем не так.

А общее впечатление – приятное. Потому что я тоже, как и ярые поклонники сериала, составлявшие, похоже, девять десятых зрителей на сеансе, взращён на этом всём – джентльменах, дворецких, Дживзах и Вустерах, Темзах и grin-and-bear-it. Хотя я уверен, что на самом деле наши представления не слишком соответствуют действительности и модус операнди классических английских аристократов начала двадцатого века слегка – а то и не слегка – отличался от преподносимого нам. Но если им нравится так себя нам показывать, будем принимать их такими.   

Здесь рыбы нет

Здесь рыбы нет

(«Судья», реж. Андрес Пуустусмаа, Эстония-Россия, 95 мин.)

П.И.Филимонов

Андрес Пуустусмаа – пожалуй, самый плодовитый эстонский кинорежиссёр нашего времени. Он снимает много, снимает более-менее в зрелищных жанрах – то это детективы про красную ртуть, то это любовные драмы, где страсть зашкаливает за любые ртутные столбики термометра, то это, как это называлось в Советском Союзе, лирические (читай – несмешные, но сентиментальные) комедии. Ничего плохого в целом про фильмы Андреса Пуустусмаа сказать нельзя, все они вполне себе на раз смотрибельные. Пересматривать его вряд ли кто-нибудь, кроме его же собственных родственников, будет, но это не делает режиссёра плохим. Не всем же, в конце-то концов, претендовать на гениальность. Для того, чтобы кому-то претендовать на гениальность, этому кому-то нужно это делать на фоне, на котором она будет выделяться. В то же время этот фон тоже не может быть сделан из фекальных масс, поскольку гениальность, выделяющаяся на фоне фекальных масс, подозрительна и гениальностью, простите за нездоровый каламбур, уже никак не пахнет. Андрес Пуустусмаа – один из тех, кто этот крепкий фон и создаёт. В каждой стране такие режиссёры нужны, и больше того, нужны в большом количестве. Как раз для того, чтобы отдельные самородки выделялись на их фоне.

В своём новом фильме «Судья» Андрес Пуустусмаа сел играть не на своём поле. И предсказуемо проиграл. Напрасно, как в старом анекдоте, начальник катка громким голосом кричал ему сверху, что рыбы там отродясь не было, Андреса Пуустусмаа это не останавливало. Захотелось ему привязать к бытовой судебной и околосудебной драме элементы мистики и трансцендентности – и он будет их вязать, хотя бы весь мир этому противился. В профессионализме-то ему точно не откажешь, динамика, работа оператора, выстроенные кадры – это всё есть, да. Не связывается, но это дело десятое. Если очень хочется, то как-то можно пролезть, как говорила одна знакомая по совсем другому поводу.

Судья (Майт Мальмстен) – непонятно, то ли справедливо, то ли нет, приговаривает женщину (непонятно, кстати, и за что) к пятнадцати годам тюрьмы, пренебрегая уликой, которая, по словам адвоката, может перевернуть всё дело, но которая поступила позже положенного по закону срока. После суда его находит брат осуждённой (Мярт Аванди) и просит пересмотреть дело. Судья отмахивается и случайно сталкивает просителя с лестницы, кажется, Паткуля. Тот падает и расшибается насмерть. Судья в панике придумывает гениальный ход – бежит, куда глаза глядят, предусмотрительно забывая дома разрядившийся мобильный телефон. Глаза его глядят – почему-то – в финскую глубинку. Там он проводит какое-то время, там внезапно в Пуустусмаа вдруг вселяется Аки Каурисмяки, и мы наблюдаем лучшую часть этого фильма - несколько очень колоритных провинциальных финских типажей, берегущих свои косынки и не только.

Андрес Пуустусмаа – человек, видимо, компанейский. Если в него кто-то вселяется, как он может бросить съёмочную группу  в этом сложном процессе. Никак не может. Поэтому во вроде бы сходящего с ума Мальмстена начинает постепенно вселяться Аванди – в прямом смысле слова. Тут уже державшийся на честном слове упомянутый безрыбный узел развязывается окончательно, всё рассыпается и уже ничего не собрать. Потом внезапно появляются ещё какие-то черти в самолёте, какие-то непонятные бешеные деньги, лабиринты, зеркала, нужное подчеркнуть. Я ждал голых баб, но в этом режиссёр меня подвёл.

В конце кино неведомыми путями выруливает к хэппи-энду. Но рыбы как не было, так и не появляется.  

Греческие разновидности любви

Греческие разновидности любви

(«Дылда», реж . Кантемир Балагов, Россия, 130 мин.)

П.И.Филимонов

Применительно к кино нельзя оперировать хит-парадными категориями. Как ты будешь сравнивать, например, того же Тарантино с тем же Пон Джун Хо – где те критерии? Был у меня когда-то приятель, да что там был, он и сейчас есть, просто общаемся мы как-то в последнее время всё реже, так вот он лет двадцать назад приставал к окружающим с вопросом, кто круче, Толстой или Достоевский, и просил аргументировать ответ. И не понимал, когда ему, допустим, говорили, что так ставить вопрос вообще нельзя. Всё – исключительно магия личных предпочтений. Не более того.

Первый фильм Кантемира Балагова, «Теснота», мне, как говорят сейчас, «не зашёл». Ну то есть, теоретически всё вполне понятно, правильное фестивальное кино, про свинцовые мерзости жизни на родном для Балагова Кавказе, про ксенофобию и прочую нетерпимость. Всё по правилам, всё по уму. Но меня не зацепило. Не знаю, почему, не срезонировало. Поэтому на «Дылду» я шёл с опаской. Слишком уж много восторгов раздавалось по поводу этого фильма из самых разных уст. Боялся, что король окажется голым.

Нет. Не оказался. Не знаю, что будет происходить с Балаговым дальше, но если предположить, что он ещё не набрал полных оборотов – в конце концов, это всего лишь второй его фильм, и лет ему всего лишь пока ещё двадцать семь, а для режиссёра некоторый жизненный опыт, как ни крути, важен - то страшно представить, в какой мощи художника всё это может вылиться. В противоречие собственному утверждению скажу, что в таком случае о первых местах в топах нужно будет навсегда забыть и Звягинцеву, и Хлебникову, не говоря уже про всех остальных.

Фильм «Дылда» - тяжелейший фильм о любви. Точнее, о разных видах этой любви, вот помните, примерно в те же времена, когда часть нашего так называемого интеллектуального общества поехала на соционике и выискивала в окружающих разных Бальзаков и Наполеонов, ещё одна часть вдруг выкопала откуда-то информацию о разных видах греческой любви и оперировала этой терминологией почём зря. Агапэ, сторге, людус, вот это всё.

В «Дылде» любви много. Она повсюду, разные люди испытывают по отношению друг к другу разные её разновидности, их сочетания и комбинации. Но как-то так всё время получается, что от этой любви её объектам становится исключительно хуже вплоть до иногда летальных исходов. Это фильм о том, что все всегда хотят как лучше, а получается по словам бывшего премьер-министра одной соседней страны. Но не смешно от этого, а стращно от этого. И безысходно как-то от этого. И не отпускает оно на протяжении нескольких дней после просмотра, как минимум. И вообще неважно, что Балагов «пороха не нюхал» и войны не видел. Во-первых, кто из ныне живущих, в том числе из критикующих его по этому поводу, её видел? А во-вторых, там и сюжетно дело не совсем в войне, а, если уж на то пошло, в пост-травматическом синдроме, да, войною вызванном. А его-то уж, полагаю, уроженец Нальчика Балагов насмотрелся вдоволь.

Общим местом в отзывах на «Дылду» стало говорить о живописной выстроенности кадра, о Вермеере Дельфтском и прочих старых голландцах. Но не сказать этого нельзя, некоторые кадры можно на самом деле вырезать, заключать в рамку и вешать на стену. Притом всё это сделано вообще не в ущерб сюжету, и эмоциональной составляющей.

И всё-таки стоит ещё раз напомнить, что, идя на «Дылду» надо быть готовым выпасть из обычной жизненной колеи на значительный срок. Это, в целом, фильм для крепких духом людей. Катарсис, если это слово хоть сколько-нибудь применимо в современном искусстве, это максимально про «Дылду».