Билли Миллиган глазами М. Найта Шьямалана

П.И.Филимонов

В разнообразных энциклопедиях, посвящённых кино и киноактёрам, приводятся разнообразные рекордные показатели. В числе прочих рекордных показателей неизменно фигурирует и количество ролей, сыгранных одним актёром в одном фильме. Логично было бы предположить, что в числе наиболее часто упоминаемых предполагаемых победителей в этой номинации можно встретить Эдди Мёрфи с его многочисленными натти профессорами и Норбитами. Но нет, оказывается, рекордсменом на все века и времена, чей рекорд пока ещё не превзойдён, является некий Рольф Лесли, который в британском фильме 1913 года «Шестьдесят лет королевы» умудрился сыграть аж двадцать семь разных ролей. Не знаю, этого фильма мы, разумеется, не видели, и, наверное, посмотреть его можно было бы только как исторический курьёз, но достижение Рольфа, без сомнений, заслуживает уважительного к себе отношения. Тем приятнее, что в наше время, буквально на наших с вами глазах, находятся актёры, пытающиеся это достижение повторить, а то глядишь и превзойти.  

В новом фильме М. Найта Шьямалана «Сплит» Джеймс Макэвой, по сути, играет двадцать четыре роли. Хорошо, я немного преувеличиваю, нам не показывают все личности, уживающиеся в голове главного героя, мы так или иначе можем наблюдать что-то около десятка из них. И тем не менее. Макэвой делает это без смены грима и почти без спецэффектов (за это «почти» поставим, кстати, Шьямалану маленький минус, Голливуд взял-таки своё). То есть, всё, видимо, происходит именно так, как оно происходит и в жизни. С людьми, страдающими диссоциативным расстройством личности. Самым известным представителем которых является уже теперь прославленный Билли Миллиган. Надеюсь, что это заключение так и останется умозрительным, поскольку в жизни встречаться с таким человеком совсем бы не хотелось. Просто вот вообще. На самом деле при просмотре фильма «Сплит» совсем не покидает ощущение, что Шьямалан просто прочитал книжку про Билли Миллигана, написанную популяризатором психопатологий Дэниэлом Кизом, и не просто тупо перенёс её на экран, а сделал один логичный шаг.  

В реальной истории Билли Миллигана фигурируют несколько ограблений и изнасилований, но такого дикого ужаса, который нам рисует в «Сплите» Шьямалан, всё-таки не было. Но ведь могло, теоретически, быть? Запросто. И именно этот шаг и сделал М. Найт, доведя историю Кевина Уэнделла Крамба до логического апофеоза. Общаться и даже наблюдать за людьми с непредставимыми психиатрическими диагнозами чловеку неподготовленному всегда страшно, и Шьямалан этим замечательно пользуется. Он нагнетает до предела, и, кто бы что ни говорил, на мой взгляд, этот предел в «Сплите» оправдан. Потому что неоднократно уже твердилось озабоченному человечеству, что самое страшное в этом и сопутствующих мирах – это не корчи грешников в аду, не задумчивые сверхъестественные силы с длинными сальными падающими на лицо волосами, а сами люди. Люди, которых мы не можем понять, люди, которые пугают нас своей непохожестью. Страшнее этого не может быть ничего. Самые страшные фильмы – реалистичные фильмы про маньяков. Самые страшные люди – люди с расщеплённым сознанием. Шьямалан объединяет эти два компонента, подобно авторам нашумевшей песенки про pineapple apple pen – и вуаля. Получилось, на мой взгляд, очень хорошо. Да, это Голливуд, да, есть определённые законы, которые режиссёру приходится соблюдать как для удержания зрителя у экрана, так, наверняка, и для отсутствия претензий со стороны продюсеров. Но можно ли поставить зрелищность в вину фильму, который ради зрелищности, по большому счёту, и затевался? Ради той крипотной зрелищности, которую некоторые годами ждут от мейнстримного кинематографа, да так и не дожидаются. Мне кажется, отвеет очевиден и лежит на поверхности. Начало года продолжает радовать нас киноновинками. Или вдруг сработала диалектика, количество насмотренного материала перешло в качество, и я перестал делать ошибки в выборе? От «Сплита» почти невозможно оторваться. Это очень хорошее зрелищное кино. С подходящим концом, с неожиданным авто-оммажем, с потрясающим по силе актёрской игры Макэвоем.

После сомнительных промежуточных экспериментов и разного рода продюсерских ошибок М. Найт Шьямалан вернулся к нам. Во всей мощи своего умения – умения пугать необъяснимым. Не слишком, на этот раз, выходя за рамки реализма. От чего, как вы сами понимаете, ещё страшнее.       

О сокровенном

О сокровенном

П.И.Филимонов

(«Патерсон», реж. Джим Джармуш, Франция-Германия-США, 118 мин.)

Любимые бардами и прочими людьми в тёплых ламповых свитерах братья Стругацкие когда-то сказали, что есть книги о приключениях тела, и есть книги о приключениях духа, и вот типа вторые писать сложнее, а читать лично братьям интереснее. За стопроцентную точность цитаты я не ручаюсь, её с течением времени замусолили до неотмываемости, но суть я передал верно. В кино, как мне кажется, оно ещё сложнее. Как ты передашь на экране, например, мыслительный процесс? Если у тебя, разумеется, нет в распоряжении гениального актёра, который будет правдоподобно морщить лоб и почёсывать в затылке? Внутренним монологом? Ну да, как правило, к этому и прибегают. Выглядит условно и схематично. Скорее, обозначением, нежели показом. Как дети когда-то рисовали классики, сверху которых была дуга с надписью «Солнце» или «Рай».

И ладно мыслительный процесс. В конце концов, уже упомянутый условный гениальный актёр сможет как-то сделать это лицом, мимикой и жестом. Есть вещи ещё более сложные. До прошлой недели я думал, что показать на экране процесс зарождения стихотворения нельзя. Ну вот невозможно это изобразить, потому что это зачастую никак не отображается на лице и фигуре человека, в котором это прямо сейчас происходит. Джим Джармуш и его «Патерсон» разубедили меня в этом. Джармушу удалось показать именно это – как рождаются в человеке стихи. Как они прорастают в нём наружу сквозь обыденности жизни и вопреки рутинности её протекания. Или как раз и благодаря им.

Фильм прекрасен тем, что в нём ничего не происходит. Мы видим неделю из жизни Патерсона, водителя автобуса в городе Патерсон, штат Нью-Джерси, и его немного, как бы это сказать, легкомысленной жены. Внешне в их жизни не случается никаких грандиозных событий, а если и случаются, то всё больше с супругой – вот она решает принять участие в местной ярмарке со своими кексами, вот она решает освоить игру на гитаре по самоучителю, вот она бесконечно раскрашивает бесконечные плоскости в своём доме в чёрно-белое. Сам Патерсон внешне и того менее интересен. Ежедневно он просыпается без будильника примерно в одно и то же время, ходит на работу, где водит один и тот же автобус по одному и тому же маршруту, с понимающей улыбкой подслушивая разговоры своих пассажиров, вечером выгуливает собаку, заходит в бар, где выпивает кружку пива, общается с барменом, после чего возвращается домой и ложится спать. Он любит свою жену, свою собаку (хотя эта эмоция в конце фильма подвергается сомнению) и Уильяма Карлоса Уильямса.

И ещё Патерсон пишет стихи. Старомодным способом, от руки в свой, как называет его жена, «секретный блокнот». Пишет и никому не показывает. И, похоже, не питает особой надежды, да и желания, когда-нибудь всё это опубликовать. В конце фильма с ним происходят три неприятных события, за которыми следует одно простое бытовое чудо – ничего из ряда вон выходящего, таких чудес у нас с вами в жизни у каждого хоть отбавляй. Просто не факт, что мы их замечаем и на них реагируем. Патерсон – в силу какой-то бешеной гармоничности своей натуры – обращает на чудо внимание, принимает его и позволяет ему полностью перекрыть все последствия от самого страшного из трёх потрясений, постигших его за короткое время. Потрясение, надо сказать, тоже не из смертельных, очень бытовой момент – собака сожрала тот самый «секретный блокнот» со стихами. Извините, конечно, за спойлер – но в этом фильме суть вообще не в событийной канве, которой, как таковой, практически и нет.

Джармушу и исполнителю роли Патерсона Адаму Драйверу удалось сделать невероятное – зафиксировать на плёнке механику рождения стихотворения. Я вам скажу, как человек, что-то слышавший об этом – оно всё именно так и происходит. Точь-в-точь. Возможно, мой восторг этим фильмом в значительной степени и вызван радостью узнавания. Узнавания того, чего, как я думал, я с экрана не узнаю никогда. Из разряда Парижа и смерти, если вы понимаете, о чём я.

Кроме того, этот фильм – песня об абсолютно гармоничном человеке. Таких, наверное, почти не бывает, во всяком случае, в моём окружении таких точно нет, так что я испытывал не зависть, а чистое и незамутнённое восхищение. Если это не гениальное кино, то максимально туда приближенное.   

Рецензия простого зрителя на фильм "ОНА"

От редакции. Мы никак не можем определиться Верхувен так жжет, или Верховен. Оставляем оба варианта, и представляем ... 
отзыв простого зрителя на фильм "ОНА".

Лина Высоцкая

Посмотрев фильм, который длится чуть больше двух часов, при этом не является ни боевиком, ни блокбастером, ни очень хватающим за душу по сюжету, начинаешь ловить себя на мысли, что ты явно не фанат творчества Верховена, тем более, что именно этот фильм можно было прекрасно уложить в классические полтора часа, а не снимать его по времени в формате Звездных воин или Хоббита.

Image via Sony Pictures Classics

Картина начинается со сцены изнасилования главной героини человеком в маске, за чем наблюдает красивый серый кот. После этого ты ждешь стремительного развития событий, но... Полуголая она встает, убирает разгром и идет принимать ванну, а вечером решает бытовые проблемы своего инфантильного сына.

И на следующий день ничего не случается, она также как обычно общается с соседями, идет на работу, где она хозяйка своего бизнеса и прямым текстом говорит это своим нерадивым подчиненным... Ну, разве что, она отказывается переспать со своим давним любовником, который по совместительству является ее партнером по бизнесу и мужем лучшей подруги, с которой они также этот бизнес делят. Ничего особенного...
Просто, как бы между прочим, за ужином с бывшим мужем и этими же партнерами - лучшей подругой и любовником, через несколько дней после этого события, она им о нем сообщает, но... Опять ничего не происходит, ни полиции, ни обвинений, ни поисков преступника.

Видимо, смысл этой картины заключается в абсолютной и всепоглощающей толерантности... Интересно, автору эта толерантность была навеяна тем фактом, что Европу заполонили чужестранцы, к которым положено относиться толерантно и с выдержкой, а скорее даже с сочуствием?
Не знаю.

Насильника героиня пытается вычислить сама, к любовнику ее престарелой матери, который младше матери лет на 35, все относятся с абсолютной доброжелательностью, когда у сына героини рождается ребенок с неожиданно другим, неродительским цветом кожи, ни у кого даже не меняется выражение лица, все нормально, а как иначе? Толерантность.

Она носит фамилию отца, заметьте, серийного убийцы отбывающего пожизненный срок, при этом она его ненавидит, но.. носит его фамилию, не фамилию бывшего мужа. Опять толерантность.

И даже, когда она попадает в аварию, она даже не пытается позвонить в службу спасения, первый звонок бывшему мужу, второй - любовнику, и не дозвонившись, третий (та-дам, барабанная дробь!) своему насильнику, который ей к этому времени уже известен.

Несмотря на всепоглощающую толерантность (подруга ведь тоже главную героиню прощает за связь с ее мужем), в какой-то момент ОНА понимает, что все-таки ее насильник поступает плохо и даже догадывается, что скорее всего не она первая и не она последняя, потому как он не только насильник, но еще и извращенец... И да, наконец-то она решает, что надо об этом заявить в полицию, но (!!!) сначала она об этом заявляет самому насильнику, который решает видимо, что "перед смертью не надышишься" и нужно еще разок все это с НЕЙ проделать.

Но, вот неудачка, все заканчивается прям в процессе, когда вернувшийся слишком рано домой сын (который к этому моменту живет у матери, из-за того, что ушел с работы, потому как у него сломалась машина, а ездить на работу на метро вредно для здоровья из-за безумной загрязненности воздуха... Кто бы мог подумать!!! А большинство из нас даже об этом не подозревало и травило свои легкие в общественном транспорте...) бьет насильника по голове кочергой. И даже насильник перед тем, как свалиться замертво, встает и "соврешенно справедливо" спрашивает: "За что?"... Финал, занавес, аплодисменты? Нет!

ОНА подходит к жене насильника-извращенца и приносит ей свои соболезнования. А эта самая жена, кстати, самая красивая актриса в этой картине, которая по сюжету безумно набожная и даже ходит босиком в паломничество к святым местам Сантьяго де Компостелла, заявляет что-то в духе, ничего страшного, спасибо, что "скрасили" его последние дни и что вообще он был неплохим человеком, но (внимание!) "с израненной душой"...

Все, словарный запас закончился... и насильник-извращенец оказывается "неплохой человек с израненной душой"...

Image via Slunt Magazine

Беспочвенность разговоров о толерантности

Беспочвенность разговоров о толерантности.

П. И. Филимонов

„Она“ (Франция-Швейцария-Бельгия, реж. Пауль Верхувен, 130 мин.)

Знаете, я не очень понимаю бесконечных споров и разговоров о толерантности, ведущихся на просторах интернета. Точнее, не всё с ними так однозначно, как может показаться. С одной стороны, что там говорить, например, гомофобия и нацонализм - это очевидные уродства, мешающие мне воспринимать человека полноценной личностью и допускать его в свой ближний круг. (Это и в принципе-то большая привилегия, не многим и нормальным людям туда дорога проложена, но это я к слову). Как можно нормально общаться с человеком во всём остальном, и умалчивающе избегать двух-трёх тем, и при этом продолжать считать, что между вами всё в порядке, я не слишком понимаю. С другой стороны, нормальный человек теоретически должен с сочувствием относиться к уродствам и не пялиться на них во все глаза (ну, меня, во всяком случае, так воспитали), так что как будто и этим уродцам мы должны сочувствовать. С третьей стороны так можно далеко зайти, начать сопереживать педофилам или серийным убийцам, что отлично для создания разного рода талантливых произведений искусства, но как-то не слишком работает на повседневную жизнь. Так что сложно тут всё, что и говорить.

В разы сложнее с пресловутым феминизмом. Как бы всё понятно, все равны, у всех равные права, но не превращается ли это в своеобразный расизм наоборот, в этакий негритюд освобождающихся от пут тупого мужского быдла светлых и возвышенных женщин? Пауль Верхувен в своём новом фильме, как мне кажется, как раз и рассматривает этот феномен. Рассматривает, надо сказать, достаточно беспристрастно, не анализируя, а скорее, просто фискируя, описывая, демонстрируя публике. А та, вероятно, не дура и сама разберётся. Может быть. Есть небольшая вероятность. 

Героиня Изабель Юппер - одинокая, но жутко самостоятельная и успешная бизнес-леди, совладелица крупной компании, занимающейся книгоиздательством и по совместительству разработкой компьютерных игр. Всё у неё отлично, всё её в её жизни устраивает, смотрит она вперёд с ироничным презрением к большинству окружающих, вот разве что иногда немного скучает по бывшему мужу. Но не прям мучается-мучается, этого сильная женщина себе позволить не может или не хочет, тем более, любовник какой-никакой тоже имеется. Всё могло бы, конечно, быть ещё лучше, но и так тоже неплохо.

И вдруг на неё тупо нападают. В её собственном доме. Какой-то мужик в балаклаве. Дубасит по голове и брутально насилует. И ей, дают нам понять Верхувен и Юппер, это нравится. Она не заявляет в полицию, а пытается вычислить нападавшего своими силами. Она вроде бы и не хочет, чтобы это повторилось, а в то же время вроде бы как и не против. И когда это повторяется, она не сказать, чтобы рада, но и не даёт своей жизни развалиться. Такое ощущение, что эти повторяющиеся акты насилия в какой-то момент начинают структурировать её жизнь. Вот она успешная бизнес-леди, вот она саркастическая и немного ревнивая бывшая жена, вот она заботливая и слегка доминантная мать, а вот она растерзанная и нечеловечески орущая жертва изнасилования. Всё - частицы одного и того же пазла.

Человек, неважно, какого пола, в его лучших классических проявлениях. И когда эта история заканчивается - а она заканчивается, как и всё на этом свете, и заканчивается кроваво и неприглядно (а как ещё могла закончиться история о насильнике в балаклаве?), героиня Юппер, даже не отряхнувшись, двигается дальше. А чего - жизнь продолжается, подумаешь.

И вот какой фильм снял нам Верхувен? Феминистский или антифеминистский? Женоненавистнический или общечеловеческий? Если бы на месте Юппер был бы мужчина, изменилось ли бы что-нибудь в нашем восприятии этого кино? Монстр она или обычная женщина, ещё точнее, обычный человек?

Нет у меня ответов на эти вопросы. Всё так же сложно, как спорить о толерантности.