Нет женщина, нет плач

 

Нет женщина, нет плач

(«Боб Марли: одна любовь»/“Bob Marley: One Love“, реж. Рейнальдо Маркус Грин, США, 107 мин.)

П.И.Филимонов

 

Кажется, мы с вами наблюдаем бум и расцвет нового жанра. Точнее, жанра старого и известного, но в какой-то новой итерации. Как грибы (пока неядерные) после дождя отовсюду стали вылезать байопики про музыкальных звёзд недавнего прошлого. Фредди Меркури, Уитни Хьюстон, Элвис Пресли (2 штуки), Элтон Джон (отличающийся тем, что он - не прошлого, а ещё вполне себе поёт, и что он спродюсировал кино о себе сам, но большому артисту многое позволено), Эми Уайнхаус. Теперь вот и Боб Марли.

Фильмы эти, как мне кажется, имеют две разных целевых аудитории и два, соответственно, направления удара. Во-первых, они направлены на тех, кто видел артистов живыми и помнит их музыку и песни и без кино. Ностальгия, как секс, продаётся едва ли не лучше всего. Во-вторых, они направлены на молодую аудиторию, которая не видела артистов вживую, и стараются возродить интерес к музыке человека и в новом поколении. С понятной целью выдоить ещё немножечко денег из дорогого трупа.

В этом смысле эти две благородные цели иногда вступают в противоречие. Допустим, при жизни Боба Марли я тоже, в силу малости лет, не успел интересоваться его творчеством и не помню практически ничего – потому что и помнить нечего. Но потом я смотрел некоторые живые выступления и представление о том, как на самом деле вёл себя отец регги на концертах, я имею. И то, что демонстрирует в фильме актёр Кингсли Бен-Адир (хороший актёр, ничего против не имею, вот он недавно сыграл главного плохого скрулла в марвеловском сериале «Секретное вторжение», и был довольно убедителен) – это как бы не совсем то. В нём есть энергия и есть харизма, но не такие, какие сочатся из каждой архивной записи с Бобом Марли.

Но это, конечно, далеко не самое главное. В таком фильме, в музыкальном байопике, главная задача режиссёра – найти какую-нибудь историю из жизни протагониста и завернуть в музыку именно её. Желательно, чтобы история была не очень тривиальной, и чтобы в ней был какой-то конфликт. И режиссёр фильма про Боба Марли не придумывает ничего лучше, как показать нам участие Марли в политических тёрках на Ямайке и - очень по касательной - всем известную историю про рак, в которой, кстати, самое интересное как раз и упущено. Известно, что Марли отказался делать операцию на пальце, потому что религия раста запрещает вносить искусственные изменения в то тело, которое нам целокупно дал господь джа – то есть, человек практически умер за убеждения. Кто я такой, конечно, чтобы советовать, но раскрыть эту тему поглубже было бы интереснее, чем показать, как Марли то участвует, то не участвует, то снова участвует в местных политических разборках.

А ещё интереснее было бы, конечно, показать, как он придумал свой стиль. Потому что, хотя прямо совсем изобретателем регги его назвать и нельзя, но он, бесспорно, ввёл эту музыку в мейнстрим. И это, конечно, требовало какого-то напряжения духа и творческих сил. Но чтобы показать такое, нужно стараться и что-то выдумывать. А просто взять красивого чёрного чувака, сделать ему дреды и попросить обаятельно улыбаться и курить траву в кадре – гораздо проще. Так что вот и получается, ни няньки, ни утки. В смысле, ноу вуман, ноу край.

 

Яблоко и яблоня

 

Яблоко и яблоня («Именинница»/“Birthday Girl“,  реж. Михаэл Ноэр, Дания, 95 мин.)

П.И.Филимонов

 

Стыдно уже говорить, но Дания продолжает выдавать на-гора кино, стоящее внимания и изучения. Психологическая драма Михаэла Ноэра продолжает этот ряд, и, как почти в любом датском фильме про отношения (а они почти все про отношения), не всё там просто, не всё, простите, однозначно.

Мама Нанна приглашает свою дочь Силле и её подругу Леа отметить восемнадцатилетие Силле круизом по системе «всё включено» по Карибскому морю – потому что может. Мама учла даже то обстоятельство, что, по правилам круиза, восемнадцатилетние ещё не считаются совершеннолетними (на круизах точкой отсчёта служит почему-то двадцать один год), и получают лоховские жёлтые браслеты, которые не позволяют Силле и Леа бухать. Ничего, мама обо всём позаботится. Мама контрабандой проносит на борт бутылку алкоголя и покупает в баре по три коктейля как будто себе.

Конечно, события ночи уводят всех троих далеко, тем более, что круизный корабль полон красивых и разгорячённых мужчин, среди которых поставившие себе конкретную цель отдохнуть датчанки выделяют компанию молодых норвежцев во главе с красавчиком Кевином, который при каждом удобном случае делает что? Правильно, поёт в караоке песни группы “А-ha“. Тем не менее, скандинавские разборки и стереотипы не заслоняют главного конфликта фильма. Утром Нанна обнаруживает Силле спящей в баре, ещё раз простите, без трусов. И дочь рассказывает матери, что ночью, пока мать сама жёстко флиртовала с очередными мужчинами, её изнасиловали. И обвиняет в этом Кевина. Точнее, дочь напрямую не обвиняет именно его, это мать решает, что он – самый очевидный кандидат на роль насильника.

И вот тут приходится принимать сторону. Зрителю приходится решить, верит он Нанне, напор которой становится непреодолимым, ради дочери она готова свернуть горы, разрушить все и всяческие правила и барьеры, или нет. Потому что в рассказе дочери и немного подкорректировавшей этот рассказ матери есть некоторые нестыковки. Может, и не было вовсе никакого насилия, а всё было по согласию сторон. А может, и вообще не было никакого секса. Ну мало ли, просто так спали трусы со спящей девушки, ну бывает же.

Мне кажется, что актриса Трине Дюрхольм, которая играет маму Нанну, делает это очень хорошо. Потому что в какой-то момент начинает казаться, что помимо чисто материнского инстинкта Нанной руководит ещё и страх – служба безопасности лайнера почти сразу говорит ей, что ничего бы не было, если бы она не вливала в собственную дочь незаконный алкоголь, да и вообще, как-то мамаша, спаивающая своё чадо – не самая приглядная картина. Что, конечно, не оправдывает изнасилование. Опять же, если оно было. Нанна, готовая за правду и возмездие перевернуть лайнер вверх дном, тем не менее, может быть максимально зрителю неприятна, и подсознательно (это никакая не мужская солидарность, честное слово, я думаю, что так и задумывалось авторами фильма) начинаешь сочувствовать бедному Кевину и желать, чтобы все подозрения слегка очумевшей бабы оказались беспочвенными. Но тут Ноэр приготовил нам нехитрый, но действенный твист, в результате которого наши зрительские чувства по отношению к Нанне и её дочери претерпевают ещё третий вираж.

Правды нет, даже если мы её и узнаём. В онтологическом смысле нет. Виноваты все. Но кажется, что, благополучно пережив это неприятное происшествие, Нанна продолжит поить дочь, чтобы потом, в случае необходимости, столь же яростно и самоотверженно её защищать. Потому что может. И потому что она же мать.

Педофилия и нарциссизм

 

Педофилия и нарциссизм («О сухой траве»/“Kuru otlar üstüne“, реж. Нури Бильге Джейлан, Турция-Франция-Швеция-Германия, 197 мин.)

П.И.Филимонов

Есть режиссёры, которые не умеют снимать длинно. Самый длинный фильм Вуди Аллена или там Франсуа Озона еле-еле заползает за два часа, и в их случае это огромное исключение. Есть и обратные примеры. Самый короткий фильм филиппинского режиссёра Лава Диаса, кажется, идёт что-то около четырёх с половиной часов. Классическое «Сатанинское танго» от Белы Тарра длится семь с половиной. К таким мастерам длинного кино относится и турок Нури Бильге Джейлан. Причём в его случае вектор этого развития продолжает увеличиваться, начинал он когда-то с пристойных фильмов длиной в час сорок. Три последних его фильма идут по три часа с лишним каждый, притом это лишнее тоже всё растёт.

Но, конечно, не в этом суть. В случае интересного кино и три часа не кажутся очень долгими. С Джейланом в этом смысле существует некий парадокс. Его кино смотреть интересно, при этом оно отчётливо тянется нескончаемо. К длинному хронометражу он добавляет нарочито медленный ритм повествования, и время при просмотре его фильмов ощущается прямо кусками. И это – несмотря ни на что- играет ему в плюс.

Фильм «О сухой траве» рассказывает о жизни современного учителя провинциальной школы где-то на задворках Турции, где преобладает курдское население. Не настолько я силён в турецкой географии, чтобы как-нибудь отчётливо идентифицировать местность, но от столичной и европейской Турции там далеко. Самет – учитель живописи, попавший в эту школу по распределению, которое в Турции, оказывается, жёстко закреплено в законодательстве, и ты обязан отработать четыре года там, куда тебя пошлют, безо всяких вариантов. Самет неженат и делит своё жильё с таким же неженатым учителем Кенаном.

Отношения Самета с учениками кажутся странными изначально. Возможно, и в силу разности культур, а возможно, и в силу особенностей личности самого Самета. Он гораздо большее внимание уделяет своим ученицам, чем ученикам, его отношения с несколькими девушками подозрительно выходят за рамки чисто делового взаимодействия «учитель-ученик», для Самета, например, нормально приобнять ученицу, которой – ну сколько? – кажется, что лет четырнадцать. До поры до времени никто не возражает, и кажется, что это действительно всё культурные особенности страны. Затем Самет невольно вступает в конфликт со своей самой любимой ученицей из-за любовного письма, которое та написала, и которое попало Самету в руки. Кажется, что он так возбудился потому, что это письмо не было адресовано ему, но, возможно, это мои домыслы. В любом случае, он не выполняет просьбу ученицы Севим и не возвращает ей письмо, и позже Севим обвиняет его в приставаниях.

Параллельно с этой историей Самет и Кенан обхаживают одну и ту же учительницу из другой школы, по имени Нурай. Нурай пострадала во время какой-то атаки террористов, лишилась ноги и теперь пользуется протезом. Кенан начинает испытывать по отношению к Нурай серьёзные чувства, и тогда Самет делает свой циничный ход.

Самет – крайне неприятный тип. Есть ощущение, что он ведёт себя так, как ведёт исключительно из-за скуки, осознания себя лучше других и какой-то общей нереализованности, ввиду которой он отыгрывается на тех, кто слабее.

Он глумится над Нурай и – получается – Кенаном тоже, он третирует несчастную Севим, он ведёт себя как законченный нарцисс, который не обязан считаться с чувствами других людей. Другие люди – они на то и другие, что их интересы не входят в нашу орбиту. Закон выживания, вот это всё, только не на физическом уровне, а на уровне психологического насилия и интриганства.

И кажется, что так ожидаемый Саметом перевод в Стамбул на самом деле станет началом его конца, потому что в Стамбуле таких Саметов – тысячи, и свою уникальность, пусть даже и негативную уникальность в глазах тех самых других, которые его совсем не волнуют, он там потеряет. Обаятельный подонок стремится к лучшей жизни – что, скорее всего, будет означать, что ему придётся завязать либо с обаятельностью, либо с мудачеством.

И всё это медленно, в сухой траве, снегах и очень неторопливой провинциальной жизни. Любители оценят.     

Старые добрые

Старые добрые

(«Пришелец 2, или Возвращение Вальдиса в 17 частях»/”Tulnukas 2 ehk Valdise tagasitulek 17 osas“, реж. Расмус Меривоо, Эстония, 102 мин.) 

П.И.Филимонов

За что мы любим эстонский кинематограф? Не потому, что он свой, любить что-то только за то, что это – своё, представляется началом пути в очень неправильном направлении. За то, что он – свой, мы его исследуем и им интересуемся. А любим мы его по разным причинам и за разное. Например за бессмысленные и беспощадные эстонские комедии, из которых короткометражка 2006 года «Пришелец, или Спасение Вальдиса» является безусловной культовой классикой. Теперь те же авторы сняли уже полнометражный сиквел, частей стало 17, Вальдис вернулся, но почти не изменился. Я, конечно, предвзят, но не думаю, что в этом году мы увидим отечественный фильм лучше.

Мярт Аванди в роли Вальдиса и Отть Сепп в роли добровольного полицейского Мярта (примечательно, что в фильме у Мярта есть друг Отть, а дальше я что-то не отследил, возможно, и дальше все персонажи там смещены ровно на один ход от играющих их актёров, было бы забавно) здесь в своей лучшей форме. Это как скетчи к конкурсу «Ээсти лауль», только растянутые по времени в полнометражный фильм и обрамлённые довольно связным сюжетом. Но всё равно, конечно, это в первую очередь скетчи и гэги. Если вы хотите поразмышлять о современном мироустройстве, этот фильм не для вас. Хотя, конечно, определённые злободневные темы там поднимаются. Главным образом темы феминизма, гомофобии и вообще противопоставления «старых добрых» времён, когда мужчина был «мужчиной», а женщина «женщиной» и не было ничего вот этого вот.

Но заморачиваются создатели фильма на это не сильно. В принципе, это кино – продукт исключительно развлекательный, созданный его авторами для собственного развлечения в первую очередь, ну и если зрителю повезёт попасть с авторами на одну волну, то и им будет счастье. Есть полное ощущение, что Аванди и Сепп сами получают от этого кино максимальное удовольствие, они купаются в этих ролях, выражаясь дрянными штампами. Аванди в роли Вальдиса представляет собой пародию на классического эстонского пацанчика, который прекрасно знает, как живут «настоящие мужики», ненавидит всех этих «негров и педерастов» и держит рот постоянно открытым, а челюсть вытянутой вперёд, потому что так оно круче и мужественнее. Разговаривает он преимущественно матом, конечно. Сепп, напротив, большую часть фильма (пока ему не звезданут лопатой по голове, что является важным и обусловленным сюжетом действием) пародирует современного хипстера-не хипстера, но человека, знакомого с повесточкой не понаслышке, практикующего феминизм, толерантность и непротивление злу насилием. Поэтому он ходит в розовом, поэтому, когда друг, объевшись рекреационных наркотиков, блюёт ему на одежду, он не меняет одежду и не стирает её, причём количество наблёванной на него субстанции как-то эспоненциально увеличивается (и это, делайте что хотите, смешно) – и так далее.

Кроме этих двух главных персонажей, в фильме присутствует много дополнительных, каждый из которых в сильно утрированном виде изображает существующий в нашем обществе типаж. И всё это завёртывается в какие-то невероятные похождения, с обилием шуток про секс, наркотики, с применением физического насилия и с бесконечным весёлым балаганом, апофеозом которого станет, как и в первом фильме, появление летающей тарелки. Потому что без инопланетян и правда, похоже, уже не разрулить всего того, что авторы в этой истории наворотили.

Деликатных натур и нежных цветочков вроде тех, кого играет Сепп, фильм, скорее всего, сильно напряжёт. Крепким парням и отрицателям шапок зимой, вроде тех, кого играет Аванди, скорее, всего понравится.

Даже если вы не относитесь к последней категории, есть шанс, что такой юмор – для вас. В первую очередь, такой шанс есть, если вы не высоколобый лицемер и отрицатель шуток про секс, жопы и говно. Камон, они нравятся всем, и в этом фильме их в избытке. Пора признаться себе в том, что это – один из лучших видов юмора и перестать стыдиться своей любви. Любви вообще не надо стыдиться, никакой, как учат нас аторы этого прекрасного опуса.

 

Жизнь совсем других

 

Жизнь совсем других («Зона интересов»/“The Zone Of Interest“, реж. Джонатан Глейзер, Великобритания-Польша-США, 105 мин.)

П.И.Филимонов

Фильм Джонатана Глейзера взял в этом году «Оскар» за лучший фильм на иностранном языке,  и мне кажется, что другой рекламы даже и не надо. При всех размышлениях всех сетевых комментаторов о «заслуженности» или «незаслуженности» премии, «Оскар» всегда означает, как минимум, качество продукта.

Собственно, «Зона интересов» - очень простое кино. Мы видим повседневную жизнь одной немецкой офицерской семьи во время второй мировой войны. Со всеми её проблемами и маленькими радостями, со всеми маленькими семейными неурядицами и бытовыми интригами. Просто семья эта не совсем обычная. Это семья Рудольфа Хёсса, многолетнего коменданта Освенцима. И живут они в своём домике, который построен прямо у стен концлагеря. И всё то, что происходит за этими стенами, их как бы не касается, но на самом деле касается напрямую.

Если сам Хёсс – натура довольно деятельная, принимающая активное участие в жизни лагеря (например, он встречается с инженером, который предложил более эффективную систему уничтожения узников в газовых камерах, а потом и систему сжигания тел), то его домашние словно не в курсе о том, что происходит за стенами их дома. Но такое ощущение остаётся только до поры до времени, пока жена Хёсса не говорит что-то там набедокурившей служанке, что ещё одно такое нарушение, и она скажет мужу, который отошлёт служанку в газовую камеру.

Главной проблемой Хёсса в пределах фильма остаётся его возможный перевод. То ли в силу естественной ротации, то ли его методы уничтожения людей всё-таки не так эффективны, как могли были бы быть, но начальство хочет его из Освенцима удалить, заменить новым комендантом. Ни сам Хёсс, ни его жена этого не хотят. Они пригрелись, да и вообще человек – существо, не всегда склонное к переменам. И Хёсс пытается свой перевод то отсрочить, то оспорить – а как? Правильно, путём ещё более эффективной работы.

Немецкий философ и основательница теории тоталитаризма Ханна Арендт когда-то, по мотивам процесса над Адольфом Эйхманом, написала книгу под названием «Банальность зла». Суть книги, очень упрощённо, сводится к тому, что для того, чтобы творить абсолютное зло, не нужно быть суперзлодеем вроде комиксных или из фильмов про Джеймса Бонда. Самые ужасные вещи в мире творятся обычными людьми, которые всего лишь пытаются хорошо выполнять возложенные на них обязанности. И то, что обязанности эти заключаются в уничтожении миллионов людей, их не сильно волнует. Обязанности и обязанности.

Джонатан Глейзер, как мне кажется, в своём фильме этот тезис примерно и иллюстрирует. За всё кино мы почти не видим заключённых Освенцима, точнее, видим, без них никуда, если дом расположен впритык со стеной лагеря, но внимание на них не акцентируется совсем никак. Ходят и ходят со своими тележками. А потом не ходят. Потом ходят другие, а потом тоже не ходят. Рудольф Хёсс – не монстр, не кровожадный урод с железными зубами. Он обычный профессионал, рационализатор, крепкий хозяйственник.

И только периодические вставки с полустатичными кадрами под индастриал-музыку не дают зрителю впадать в благость.

Это тяжёлый, но важный фильм.

Лилиан в стране чудес

 

Лилиан в стране чудес («Нежный восток»/”The Sweet East”, реж. Шон Прайс Уильямс, США, 104 мин.)

П.И.Филимонов

Это действительно очень похоже на сказку, причём на сказку сновидческую, не слишком детскую и не слишком радужную по своему содержанию. Лилиан – школьница из американской провинции – отправляется с классом на экскурсию в Вашингтон. Там, в силу больше внутренних, чем внешних причин, она решается сбежать от класса, отколоться от группы и провести остаток своей поездки в одиночестве, наслаждаясь, так сказать, соло-трипом.

И это немножко да, трип во всех смыслах этого слова. Подобно сказочной Алисе, Лилиан проваливается в нору ирреальности, и уже никогда не сможет оттуда выбраться, даже если и покажется, что да. В «Нежном востоке» намешано всё – тут вам и роуд-муви, тут вам и кино о воспитании, тут вам и гротескный срез американской действительности, тут вам и, полагаю, путешествие Алисы с первой до последней горизонтали шахматной доски, а потом обратно, а потом ещё по диагонали и ещё как-нибудь.

Лилиан проводит время сначала с панк-эко-активистами, потом с американскими белыми нацистами, потом со съёмочной группой независимого фильма, потом с монахами одного там монастыря – может быть, я что-то упустил, не помню. В общем, общественные страты представлены в фильме самые радикальные, от и до. И знаете что? Ни к одной из них нельзя – судя по фильму – относиться серьёзно. Нет, сами они, конечно, все на очень серьёзных щах, расширяют пространство борьбы и так далее – особенно нацисты, там вообще с юмором плохо. Но как-то так всегда получается, что Лилиан своей непосредственностью, даже самим своим появлением в каждой из этих групп несколько колеблет её устои и идеалы, несколько подрывает стабильность каждого из маленьких мирков, в которых оказывается. Мы даже, может быть, этого и не видим непосредственно в кадре, но ощущение такое режиссёр оставляет.

Просто потому, что Лилиан – такая наивная (возможно, это только кажется, в «Алисе» ничего нельзя принимать за чистую монету) и ничем ещё не запятнанная, в смысле выбора своего жизненного пути.

Помимо «Алисы в Стране чудес», а больше в Зазеркалье, этот фильм почему-то вызвал у меня ассоциации с любым клипом Ланы дель Рей. В начале фильма говорится, из какого штата приехала в Вашингтон та классная экскурсия, с которой сбегает Лилиан, я просто не могу сейчас вспомнить. И даже если это не южный штат, можно легко предположить, что это всё равно такая же жара, такое же марево и такая же сумятица в головах, как и в любом клипе Ланочки. И молодая девушка, довольно сильно моложе, чем певица, познаёт мир, чудесным образом ускользая от всех его опасностей, предварительно максимально провоцируя их появление.

«Нежный восток» - при всём том, что американское общество он рисует очень карикатурно, и не даёт практически ни одной его части ни малейшего шанса – тем не менее оставляет какое-то очень позитивное послевкусие. На личном уровне выживание возможно, можно уйти от бабушки, дедушки, зайца, волка, медведя, панков, фашистов, монахов и террористов. И даже необязательно попадаться при этом лисе. Счастье, как знают все те, кто в курсе, это бабочка.

Цели и средства, или Это многое объясняет

 

Цели и средства, или Это многое объясняет

(«Учительская»/”Das Lehrerzimmer”, реж. Илькер Чатак, Германия, 98 мин.)

П.И.Филимонов

Возможно, потому, что сейчас всё или почти всё связывается с этим, возможно, потому, что, как говорил Робер Брессон, дух летает, где хочет, но размышления об этом фильме самым неожиданным образом навели меня на мысли о том, почему западная (особенно немецкая, раз уж фильм немецкий) поддержка Украины в этой войне складывается именно так, как складывается.

Молодая, но амбициозная учительница Клара Новак решает прояснить проблему, которая какое-то время волнует и тревожит всю школу. Кто-то в школе ворует вещи, как у учеников, так и у учителей. И нет никакой возможности узнать, кто, пока Клара не устанавливает негласное видеонаблюдение за одной из подозреваемых. И вот казалось бы, источник зла установлен, оно даже может быть где-то искоренено, но на этом дело далеко не кончается. Видеонаблюдение не было санкционировано, одобрено Бундестагом и Еврокомиссией, объекту наблюдения не сообщили, о том, что наблюдение за ним ведётся, нарушены все существующие нормы гуманизма и человеческого общежития. Воров, конечно, надо выявлять, но так, чтобы к этому нельзя было подкопаться. И это даже не хрестоматийный случай с советским ментом Жегловым и советским же карманником Кирпичом, это история, конечно, в целом о том же, но на новом уровне, в условиях новой реальности – и здесь я ещё не про войну.

Западная цивилизация (эк я обобщаю, конечно, но никуда от этих мыслей не деться, а стриггерил их именно этот фильм) на её нынешнем, новоэтическом, так сказать, этапе развития, почти не приспособлена к борьбе со злом. От школьных краж до бомбёжки независимого государства. Как представляется мне, невозможно бороться со злом так, чтобы руки борцов остались кристально чистыми и благоухали бы лавандовым мылом. Возможно, конечно, это во мне тоже говорит моё советское прошлое, возможно, что как раз реакция коллег учительницы Новак совершенно нормальна, и буква закона должна главенствовать. Но ведь так можно поступать только в той маловероятной ситуации, когда все участники признают одинаковые правила игры. А если кто-то из участников эти правила постоянно меняет, да и вообще играет во что-то совершенно своё – как вы можете с ним бороться, придерживаясь ваших кодексов.

В каком-то смысле, самый-самый конец фильма «Учительская» вселяет надежду, потому что, когда все эти несчастные мечущиеся гуманитарии окончательно погрязают в собственных рефлексиях, они всё-таки берут себя в руки и вызывают полицию – и уже та действует как полиция.

Но в целом нравственные муки героини фильма, невнятность реакций её коллег, поведение учеников объясняют в текущей ситуации довольно много. Если не «как заставить их думать по-другому», то хотя бы «почему они думают так, как думают». Ну или нет – однозначного «потому что» фильм нам не даёт, но общая атмосфера сумбура в головах показана в нём прекрасно.

При всём при этом, конечно, мальчик ни при чём, как говорил один упырь, предшествовавший нынешнему, сын за отца не отвечает, но ведь не только в мальчике дело. Фильм мог бы быть и поострее, но тогда я не знаю, школа вообще развалилась бы сама по себе, без всякого внешнего воздействия, просто от непреодолимых противоречий.