Песни апокалипсиса

 Песни апокалипсиса («Конец света»/“The End“, реж. Джошуа Оппенхаймер, Дания-Германия-Ирландия-Италия-Великобритания-Швеция, 148 мин.)

П.И.Филимонов

 

Об этом фильме хочется сказать словами Руслана PX – в конце все танцуют и поют. В целом, этим сюжет фильма более-менее и исчерпывается. Нам показывают некий пост-апокалиптический бункер, который построила для себя богатая и влиятельная семья – потому что может – где она и спасается, точнее, уже спаслась. Спасается не очень понятно, от чего, то есть, ну мы понимаем, что там, наверху, что-то произошло, что-то ужасное, всё человечество погибло к хренам – но почему точно, нам не сообщают. Это точно не была ядерная война, потому что в этом случае на неё были бы рассыпаны разные намёки. Члены семьи и их доверенные приближённые (с собой в будущее они взяли одну подругу матери, одного врача по понятным причинам, и кого-то типа дворецкого) намекают нам на какую-то климатическую катастрофу, но в подробности не вдаются.

В семье есть сын, который, как нам однажды сообщают, родился уже в бункере. На момент начала фильма ему – ну сколько – ну лет, допустим, двадцать пять, так что вся эта история тянется уже довольно давно.

Ещё и потому не могло быть там ядерной войны, что на поверхности планеты вымерли далеко не все. Так, однажды в их подземный мир каким-то образом (тоже непонятно, как, но в контексте фильма режиссёр не заморачивается поисками ответа на этот вопрос) просачивается молодая девушка, которая вот-вот ещё только вчера была со совей выживающей (но не выжившей) на поверхности семьёй.

Девушка становится катализатором и лакмусовой бумажкой. Примерно как молодой человек в «Теореме» Пазолини, но гораздо, гораздо, гораздо, в сто тысяч раз более лайтово. Выясняется, что все врут, что очень многое из того, что молодой человек принимал за чистую монету, было умолчанием, вымыслом, ложью во спасение, придуманной его родителями или избранными приближёнными с целью – ну вероятно, просто не затруднять мальчику моральные аспекты существования. Всем тяжело физически – хотя по кадрам повседневной жизни бункера так и не кажется – зачем ещё добавлять ненужных душевных страданий?

Всё бы ничего, но это мюзикл. В напряжённые моменты, когда у персонажей заканчиваются слова и логические диалоги стремятся к нулю, они начинают петь протяжные песни о смысле жизни. Периодически ещё и танцуя при этом.  Как в большинстве мюзиклов, это никак не оправдано сюжетом, поэтому выглядит максимально кринжово. Самое маловероятное, что мне бы хотелось делать в случае моего выживания после конца света – это петь и танцевать. С другой стороны, если всего человечества осталось примерно семь человек, то как бы и позориться особенно не перед кем.

Как будто мы видели уже мюзиклы примерно обо всём, почему бы нам не посмотреть постапокалиптический мюзикл. Хотелось бы знать, сама ли поёт, например Тильда Суиндон (играющая мать), но это так, чисто праздное любопытство. На самом деле кажется, что режиссёр просто набивал таким образом хронометраж. С песнями фильм получился раза в полтора длиннее, чем был бы без них, а произведение кинематографического искусства продолжительностью в два с половиной часа априори выглядит солидно и претендует на высказывание.

Даже если его и нет. Ну да, все врут, но что мы, не знали что ли?   

Быстро, быстро, ещё быстрее, быстро насколько возможно, ещё быстрее

 

Быстро, быстро, ещё быстрее, быстро насколько возможно, ещё быстрее («Ночная смена»/“Heldin“, реж. Петра Вольпе, Швейцария-Германия, 92 мин.)

П.И.Филимонов

Непроизвольная ассоциация, которая возникает при просмотре фильма Петры Вольпе про чудовищно тяжёлую работу медсестры, это вот эта байка про не помню какого композитора (скорее всего, в разных вариантах байки фигурировали разные люди), который сопроводил свою партитуру вынесенными в название моего текста последовательными пояснениями для оркестра.

Фильм «Ночная смена» (переводчики всего мира решили это дело для зрителей опростить и приблизить, но об этом чуть позже) рассказывает об одном дне, а точнее, об одной ночи работы медсестры в какой-то швейцарской больнице какого-то швейцарского города. Не очень понятно, в каком конкретно отделении она работает, а может, у них там и нет отделений, потому что, отвечая на внутренние звонки, она всегда представляется как «Флория, третий этаж». На её этаже как-то лежат все – довольно много раковых больных в разных стадиях умирания, несколько людей до и после вроде бы несложных операций – удаление аппендикса, непроходимости кишечника, грыжи – что-то такое. И даже один частный пациент, в отдельной палате, на совсем других условиях, правда, тоже с подозрением на рак.

В ту конкретную ночь, которую нам показывают в фильме, случается не то чтобы ЧП, просто текущая рабочая неприятность – какие-то коллеги заболевают, какие-то не выходят на смену по другим причинам, и на этаже Флории их остаётся работать две с половиной  на целую ночь. Две полноценных медсестры и одна студентка-практикантка, которая, как кажется Флории, ничего не умеет. А больных, разумеется, до хрена, и они всё прибывают и прибывают.

В общем, нам показывают, как маленькая хрупкая женщина, за не очень, видимо, большую (по швейцарским, правда, меркам) зарплату справляется с авралом и пытается успеть всё. Ей нужно проверить каждого из больных, добрым словом подбодрить отчаявшихся, пошутить с выздоравливающими, выполнить просьбы и требования мнительных и истеричных, успокоить тревожных. И всё это помимо обычной рабочей рутины – измерения температуры, давления, выдачи лекарств, делания уколов кому надо уколоться, смены подгузников у особенно немощных – и так далее. Кроме того, естественно, возникают и непредвиденные ситуации, приходится кого-то реанимировать, приходится с кем-то бороться, приходится общаться с очень по-разному настроенными родственниками.

А больные, как мы видим из фильма (да как мы и знаем из обычной жизни) не могут – да как будто и не должны – посмотреть на ситуацию со стороны, каждый из них считает себя самым важным пациентом и свою беду самой эксклюзивной бедой в мире, не то что на третьем этаже отдельно взятой больницы.

Мы наблюдаем одну рабочую ночь Флории, в течение которой она, кажется, ни разу не присела, один раз попила в кадре воды и один-единственный раз сорвалась в эмоциональном смысле.

На всех языках, на которых я могу прочитать про этот фильм, он называется «Ночная смена» или созвучно. На немецком языке фильм называется „Heldin“, что переводится как «Героиня». Пусть так намерение и цель высказывания режиссёрки прямо тычут нам в глаза, но, как мне кажется, так оно, в случае этого фильма, и лучше.

Скортино, так же известный как Тарансезе

 

Скортино, так же известный как Тарансезе («Битва за битвой»/“One Battle After Another“, реж. Пол Томас Андерсон, США, 162 мин.)

П.И.Филимонов

Наверное, нельзя так принижать Пола Томаса Андерсона, которого знают и любят миллионы маленьких любителей кино во всём мире. Наверное, он обладает индивидуальным почерком и неповторимым узнаваемым вайбом, который невозможно спутать ни с каким другим режиссёром, что он и доказал нам в «Магнолии», «Лакричной пицце», много где ещё. Тем не менее, когда смотришь «Битву за битвой» очень часто невозможно отделаться от ощущения, что ты смотришь новый прекрасный фильм Тарантино. А местами – что ты пересматриваешь «Волка с Уолл-стрит».

Тарантино – в силу общей абсурдности происходящего. Происходит много стрельбы, все (как когда-то писал классик) убивают всех, все куда-то бегут, кого-то догоняют или от кого-то убегают, кровища льётся рекой, взрывы туманят воздух, пули свистят буквально над Бродвеем. При этом герои умудряются в процессе всего этого вести уморительные диалоги и местами попадать в довольно абсурдные ситуации, из которых выбираются не менее абсурдными способами.

Скорсезе – потому что в тот момент (заспойлерю), когда обдолбанный персонаж Леонардо ди Каприо именно в силу своей обдолбанности забывает важный пароль, его игра до умопомрачения напоминает тот эпизод в «Волке с Уолл-стрит», когда его же персонаж, только ещё пуще обсаженный, пытается сесть в машину и вообще перемещаться в пространстве, что даётся ему с большим трудом. Ди Каприо, то ли в силу личного опыта (чего, конечно, никак быть не может), то ли в силу гениальности актёрского дара, как никто умеет играть угашенных людей. Как никто в современном кинематографе, дай ему бог здоровья, и я серьёзно по обеим частям предложения.

Несмотря на эти дежавюшные ощущения, фильм, конечно, хорош. Его уже объявили в числе главных претендентов на Оскар, хотя оскарогонка ещё даже толком не началась. И с этим, пожалуй, нельзя не согласиться. Фильм впечатляет не только своим ритмом (за без малого три часа скучно не становится ни разу) и очень неожиданными (местами) твистами, но и, конечно, шикарным кастом. Помимо ди Каприо, которому, кажется, уже никому не надо ничего доказывать, и который, тем не менее, находит для даже схожих персонажей какие-то новые краски, как же прекрасен здесь Шон Пенн. Как он ходит, ка кон говорит, как он изображает страсть. Притом страсть, для него запретную. Как он великолепен в своей заключительной сцене. Думаю, что если кто-то из актёров и будет выдвигаться от этого фильм на Оскар с большими шансами его получить, то это именно Шон Пенн. И как прекрасно танцует пойманный ментами  дель Торо, от которого весь фильм ждёшь, что он вот-вот включит своё кунфу, а он – нет, не включает, и опять не включает, и снова не включает.

В фильме ещё и много политики. Причём политики отчасти такой же сумбурной, как и сам фильм. Весь сюжет закручивается из-за того, что персонаж ди Каприо и его бывшая, она же мать его дочери, в молодости состоят в одной революционной группировке. За что она борется, с кем она борется, чего она хочет – хрен пойми. Борьба ради борьбы, как в другое время было искусство ради искусства. Всё хорошее и левое против всего плохого и правого. Или наоборот. Это же не важно, важно обозначить. Единственное, в чём уверен сам Андерсон и его актёры (да и мы, зрители, тоже, что уж там) – это что расизм – плохо. Расисты в фильме очень смешные. А, пожалуй, самый лучший способ как-то дёрнуть любое политическое движение – это его высмеять. Что Андерсену прекрасно удаётся. И этим «Битва за битвой» тоже хороша.

В общем, чего я вам рассказываю. Такие фильмы надо смотреть. Кажется, на нынешнем сомнительном общем фоне это грозится стать одним из знаковых фильмов года.