Жизнь как гамбос (и чуть-чуть наркотики)

Жизнь как гамбос (и чуть-чуть наркотики) («Конец сети», реж. Прийт Пяэсуке, Эстония, 81 мин.)

П.И. Филимонов

Наши кинематографисты выпустили очередной фильм, и вот что хочется сказать по этому поводу. Что-то у нас не то с прокатчиками, как мне кажется. Что бы ни выходило на экраны от местного производителя, в аннотации так или иначе будет стоять «комедия», хотя данное полотно может находиться и очень далеко от чистейших образчиков жанра по объективной шкале объективной объективности. Чисто комических моментов в «Конце сети» ровно один – когда главная героиня в исполнении Майкен Шмидт убегает от проблем, психологической напряжённости и чего-то там несомненно ещё не в ночь, но в промозглый дождливый типично эстонский вечер, и натыкается на компанию ролевиков в их лучших классических проявлениях. Они все такие в надлежащих балахонах, в каких-то посудных жестянках, тру-тру. Как это часто бывает в последнее время в образах ролевиков камеотично феерят Прийт Пиус (видимо, решил поддержать спутницу жизни) и Хендрик Кальмет (видимо, вписался за компанию). Они отводят Майкен в штаб и чего-то втирают про магию, про метаигру и чего-то там ещё, пока чародей из конкурирующей организации не «заколдовывает», в свою очередь, их самих. Никогда не был (и, надеюсь, не буду) на подобных сборищах, но всегда представлял себе их именно так.

А в остальном «Конец сети» - фильм, да, пытающийся смотреть на мир через призму юмора, зачастую, юмора абсурда, тонкой обобщающей иронии и самоиронии, но не без претензий на философские обобщения. Как мне кажется, совершенно в данном случае излишних. Притом, что сам по себе фильм – довольно милый и, возможно, кому-то и расскажет что-то о том, как они живут, и покажет некоторые странные и специфические явления нашего общества другой стороной. Всегда найдётся зритель, готовый копать глубже, чем материал того заслуживает.

«Конец сети» - о последнем дне работы вымышленного предприятия быстрого питания под названием, собственно, «Сеть». Предприятия довольно непопулярного, судя по тому количеству народа, которое посещает его за день. Предприятия, тем не менее парадоксальным образом не выглядящего убыточным – слишком уж там чистенько, почти стерильно и ухоженно, как бывает обычно, наоборот, в только что открывшихся местах. Майкен Шмидт играет единую во многих лицах девушку – она и обслуживает клиентов за прилавком (почему-то в гордейшем одиночестве, изначально у неё нет ни одного напарника, сменщика, помощника, так что непонятно, как бы она справлялась при внезапно допустимом наплыве посетителей), она же, как выясняется в конце, и заведующая этим конкретным заведением, хотя решение о закрытии принимает, однако же, не она. Но не в этом, видимо, суть. Хендрик Тоомпере-младший играет вообще какой-то сугубо философский типаж молодого человека, запутавшегося в поисках себя и смысла существования и решившего – при всём его каком-то невероятно качественном и шикарном образовании, он там знает что-то вроде девяти языков – вдруг устроиться на работу в фаст-фуд, чтобы «подавать клиентам идеально прожаренную и идеально посоленную фри-картошку». Ну и, как водится в подобного жанра произведениях, перед ними проходит целая галерея самых различных персонажей, призванная отражать срез общества – да и чего, наверное, даже отражающая. Тут вам и семейная пара на грани разрыва, и прекрасный, но недоумный поэт-перформатор, и столичная штучка, обучающая премудростям взрослой жизни провинциальную родственницу, и обязательный русский дальнобойщик в исполнении почему-то Ильи Нартова (пусть он меня, если что, извинит, но морда у него слишком интеллигентная дальнобойщиков играть).

И всё это дико напоминает философию от Форреста Гампа. Только вместо коробки конфет у них гамбосы, и немножно таблеток «Экстази», а вместо Баббы Баффарда Блю – стилизованный Арво Пярт. Ну и метаний побольше.

А вот если бы метаний поменьше – было бы оно и получше. Для фильма, по крайней мере, точно.   

  

Разные виды искусства

Разные виды искусства («Манифесто», реж. Юлиан Розефельдт, Германия-Австралия, 95 мин.)

П.И.Филимонов

Давайте поговорим об изобразительном искусстве. Я потом вам объясню, с чего вдруг. Вот смотрите. Вы, как нормальный интеллигентный читатель «Киноптикума», наверняка периодически ходите по музеям. Ну, таким, традиционным музеям с картинами. А что вас в них привлекает? «Мишки в сосновом бору»? «Девятый вал»? «Над вечным покоем»? «Явление Христа народу»?  Вы предпочитаете понятное, линейное сюжетное искусство? Или, быть может, вы считаете себя тонко чувствующей душой и не можете жить без импрессионизма? «Голубые танцовщицы», «Бал в мулен де ла Галетт», «Завтрак на траве» - вот что вас восторгает? Или вы пошли ещё дальше, любите Эшера, Мунка, Магритта и какие-нибудь «Руки противятся ему» - и считаете, что искусство должно вызывать неоднозначные эмоции и провоцировать на подумать и оценить тонкость и изящество замысла? А как вы относитесь к Малевичу? К Мондриану? К Кандинскому и Джексону Поллоку? К разбрызгиванию краски по холсту самыми разными частями человеческого тела? К прибитой мошонке Петра Павленского? К «Физической невозможности смерти в сознании живущего»? К перформансам Марины Абрамович? К «Фонтану» Марселя Дюшана?

Если всё перечисленное в последней части нашего нейм-дроппингового пассажа для вас too much, то фильм Юлиана Розефельдта «Манифесто» - точно не для вас. Он в некоторой степени вообще ни для кого. Он в самой маленькой степени – для студентов Художественной академии, изучающих историю современного изобразительного искусства. Его, до некоторой степени, надо показывать в одном сеансе с уже рецензировавшимся нами шведским «Квадратом». Если бы меня до просмотра спросили, как я себе представляю художественный фильм, снятый видео-артистом, я затруднился бы с ответом. Теперь я примерно представляю.

«Манифесто» представляет из себя тринадцать монологов об искусстве авторства самых разных его представителей от Малевича до Джармуша и от Кандинского до Годара в исполнении блистательной Кейт Бланшетт в разных образах и ипостасях. Собственно, это такой фильм, который легко можно пересказывать, он ничего от этого не потеряет и не приобретёт. Итак, Кейт Бланшетт в самых разных видах – бомжа, умотанной работницы какой-то атомной станции, сексуальной учительницы младших классов, татуированной панк-певицы, набожной домохозяйки и так далее и тому подобное – читает тринадцать монологов, сочинённых об искусстве, любви, человеческих взаимоотношениях и прочих животрепещущих вопросах тринадцатью разными художниками. Широко понимаемыми, то есть, не только живописцами в прямом смысле слова. Всё. Больше в фильме не происходит ничего. Никакого действия, никакого развития сюжета или там вам характеров. Никакой морали, никаких выводов. Это, по сути, всё-таки гигантская видеоинсталляция, притворяющаяся художественным фильмом. Вещь в себе, не нуждающаяся в зрителях в принципе. Её легко представить себе в любом музее современного искусства, крутящейся по кругу в любом из залов видео-арта. В кино она, конечно, тоже играет, но ей-богу, некая цикличность пропадает. А фильм «Манифесто», как мне представляется, открылся бы с новой стороны, если бы повторился по кругу раз десять, а то и больше. Наши прокатчики, уж не знаю, к счастью или к сожалению, нас от этого оградили. А было бы интересно посмотреть.

Но и так фильм стоит того, чтобы потратить на него полтора часа своей жизни. И этот тот самый случай, когда не ему это нужно, он – вещь в себе и прекрасно обойдётся и без ваших просмотров. Это скорее нужно вам. Хотя бы для того, чтобы лишний раз убедиться в том, что мир гораздо более многомернее, чем нам казалось до этого. Чтобы увидеть, что и так тоже – можно. Тем более, что зрелище, в целом, не тяжёлое, а местами очень даже ироничное и самоироничное. При условии, что вы любите «Фонтан», «Анатомию ангела», обёрнутый Рейхстаг Христо и тому подобные вещи. Всё-таки не мошонку Павленского, нет. Там слишком всё серьёзно, слишком пафосно. Розефельдт и Бланшетт – проще и смешнее.        

Гений и занудство

Гений и занудство

(«Молодой Годар», реж. Мишель Хазанавичус, Франция, 107 мин.)

П.И.Филимонов

На наши экраны вышел совершенно шикарный фильм для тех, кто любит кино и для тех, кто хоть раз в жизни задумывался о природе творчества. Фильм Мишеля Хазанавичуса, того самого, который несколько лет назад получил со своим стилизованным «Артистом» Оскара, про Жана Люка Годара, режиссёра, сила воздействия которого на современное кино вообще и остальное искусство в частности, настолько неоспорима, что даже не требует никакой аргументации.

Годар ещё жив, и даже ещё снимает фильмы, что делает позицию Хазанавичуса ещё более великолепной. Хазанавичус достаточно жёстко стебётся над живым классиком. Фигуру культового, включённого во все и всяческие кинематографические энциклопедии режиссёра Хазанавичус препарирует без всякого пиетета и раздербанивает в пух и прах. Основная идея «Молодого Годара», который в оригинале называется совсем по-другому, и более точный перевод названия требовал бы от переводчика заморочиться в поисках соответствующих ассоциаций – поэтому наши, очевидно, российские друзья и подошли к этому делу с долей здорового пофигизма – кому это надо, главное – передать суть, с таким названием сразу ясно, о чём фильм, и кому нужны ваши эстетские ассоциации, аллюзии и отсылки, так вот (извините за длинное предложение, отчасти фактура обязывает) – основная мысль «Молодого Годара», как мне показалось, заключается в том, что талантливый человек, возможно, даже гений в своей области, может быть совершенно невыносим в жизни. 

Не потому, что он тиранит своих близких ради своего творчества (хотя и поэтому тоже), не потому, что он изводит свою молодую жену совершенно комическими припадками ревности (хотя и поэтому тоже), а потому, главным образом, что он – откровенный, банальный и в то же время какой-то совершенно фантастический зануда. В какой-то момент своей биографии (как раз тот, который и освещён в фильме) Жан-Люк Годар, успевший к тому моменту снять, например, «На последнем дыхании», «Безумного Пьеро», «Две или три вещи, которые я знаю о ней» - один фильм классичнее другого – вдруг ударился в коммунистическое мировоззрение и даже ещё круче – в такую замечательную его разновидность как маоизм. Всё это совпало с событиями во Франции 1968 года, наложилось на какой-то внутренний стержень Годара и привело к тому, что и кино он посчитал необходимым снимать в маоистской эстетике, то есть напрочь и навсегда деконструировав старую технику более-менее понятного донесения до зрителя происходящего на экранах. Но дело даже не в этом. Если смотреть снятую в тот период времени «Китаянку», со съёмок которой, собственно, и начинается «Молодой Годар», решительно невозможно, то, например, не менее маоистский «Уик-энд», заканчивающийся титром «Конец кинематографа», вошёл в золотую классику европейского кино.

Комичность ситуации, и Хазанавичус великолепно это показывает, заключается в том, что Годар не очень хорошо представляет сам, за что он борется и, как ему неоднократно говорят в течение фильма самые разные люди, выступает за пролетариев, не имея ни малейшего понятия о пролетариях. Вся его борьба, по большому счёту, заключается в том, что он много и занудно выступает с какими-то сумбурными обличительными речами, в которых подвергает уничтожающей критике как весь современный ему кинематограф, так и собственные ранние фильмы, разбивает несколько пар очков - и снова занудно вещает что-то о необходимости изменить мир в соответствии с цитатником Мао. При этом он продолжает жить в пятизвёздочных отелях, пить «Вдову Клико» и требовать бензина, чтобы доехать до Парижа как раз в тот день, когда в стране наступает лёгкий топливный кризис и всеобщая забастовка.

Если учесть, что Хазанавичус в «Молодом Годаре» снова проявляет себя блестящим стилизатором, фильм снят в абсолютно годаровской эстетике, с бесконечными годаровскими титрами, персонажи то и дело противоречат сами себе, прорываются за камеру и постмодернистски опровергают свои же слова своими же поступками (например, в сцене, когда Годар и Вяземски обсуждают неуместное засилие обнажённого тела на экранах, будучи полностью голыми), то это не фильм – это праздник какой-то. Пир духа, я бы даже сказал. Во всех смыслах этого слова.