Полиамория в Вальпараисо

Полиамория в Вальпараисо

(«Эма: танец страсти», реж. Пабло Ларраин, Чили, 102 мин.)

П.И.Филимонов

И ещё один фильм из довольно экзотической для нас страны появился на наших экранах. На этот раз, Чили – о кинематографе которого мы знаем только по Алехандро Ходоровски. Надо сказать, что какое-то неуловимое сходство в фильме Пабло Ларраина с работами мастера присутствует, или, может быть, эта корреляция выстраивается только у нас в головах. Во всяком случае, если вы хотите, чтобы всё было просто-понятно, логично-объяснимо, вам не сюда. Если хотите визуальной красоты и лёгкой доли шизофрении – вам, наоборот, именно как раз сюда и надо.

В который уже раз нельзя не нахвалиться на креативность русских переводчиков. Эма – это имя главной героини этого фильма, молодой женщины-танцовщицы. Эстонские переводчики, например, ничуть не смутились тому обстоятельству, что, не зная о фильме ничего, название можно прочитать как «мама». А вот русских почему-то напрягло то обстоятельство, полагаю я – но это мои домыслы – что название можно спутать со скоро выходящей в прокат экранизацией Джейн Остин «Эмма», и они ещё добавили какой-то танец страсти, которого нет в оригинальном названии. На всякий случай. Люди бдят, люди за нас волнуются. Не дай бог, спутаем.

Но страсть в фильме действительно есть, он прямо пышет и сочится ею. Эма, собственно, в жизни любит две вещи – танцевать и трахаться. И если для первого действия, в общем, нужна какая-то обученность, почему она и занимается им только с вполне определёнными людьми, составляющими труппу модного танца «реггетон», руководимую её мужем, то для второго ничего такого не нужно, так что тут Эме есть где развернуться.

Там, конечно, у неё ещё душевная боль от неудачного усыновления мальчика Поло, с которым не очень срослось, который не очень хорошо себя вёл – например, поджёг волосы сестры Эмы, изуродовав той лицо – ну так это ничего, мы же все знаем способы избавления от душевных страданий. Понятно, какие – танцевать и трахаться.

Надо отдать должное сценаристам, к концу все сюжетные линии очень хорошо срастаются, сплетаются в единое целое, у каждой ниточки находится свой конец, ничто не остаётся висеть в воздухе незакороченной макарониной. Выясняется, понятное дело, что трахалась Эма не просто так и не абы с кем, а с тщательно продуманными целями и сознательно отобранными чуваками обоих полов. А для чего – а для того, чтобы вернуть сына, если вы ещё не поняли.

Кроме того, фильм примечателен ещё двумя моментами. Во-первых, оказывается, что чилийские женщины красивы все без исключения – ну или, возможно, это относится только к тамошним актрисам. Во всяком случае, факт остаётся фактом – в «Эме» из некрасивых женщин представлены разве что только соцработники, но они, понятное дело, фигуры служебно-негативные, с чего бы им и быть красотками. Во-вторых. фильм даёт ответ на один вопрос, который мог мучить вас так же, как он какое-то время исподволь мучил меня. Куда делся Гаэль Гарсия Берналь? Так вот, никуда он делся. Всё так же есть, всё так же красив лицом и лиричен взглядами.         

Фантомное обезболивающее

ФАНТОМНОЕ ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕЕ

(«Белый, белый день», реж. Хлинур Пальмасон, Исландия-Дания-Швеция, 109 мин.)

П.И.Филимонов

Исландские фильмы – редкость на наших экранах. По всей видимости, не потому, что их не закупают наши предвзятые прокатчики, а потому, что в Исландии просто снимается не очень много фильмов в год. Так что, скорее всего, исландский фильмы – редкость и в самой Исландии.

А фильмы – во всяком случае, этот – вполне достойные. В тренде мирового кино и так далее. Поднимает вечную проблему памяти, одиночества и способов борьбы со своими внутренними демонами. Визуально красивый, что даже, кажется, иногда становится самоцелью. Но ради некоторых кадров «Белого, белого дня» (например, скатывающегося с горы в воду камня или выливающегося на стол молока – чистая тарковщина, конечно, но знакомый приём, применённый в незнакомом месте, а главное, внезапно, всегда срабатывает) можно и потерпеть.

В захолустном исландском городке (как будто в принципе бывают другие, ну, кроме Рейкьявика разве что) живёт отставной полицейский Ингимундур – что ещё характерно, герои, как общаясь друг с другом, так и обозначая других людей третьим лицам, прибегают исключительно к именам, что даже для нашего уха звучит милой, но приятной экзотикой – недавно потерявший жену в автокатастрофе. Он любил её безумно, безусловно и преданно. И вроде бы он уже начинает как-то привыкать жить без неё, тем более, что на недостаток заботы и общения он пожаловаться не может – его окружает и семья, и друзья, и разные прочие жители этого населённого пункта – как вдруг в его картине мира случается радикальный переворот. Его некоторая зацикленность на погибшей жене вынуждает его своровать из участка коробку с вещдоками, связанными с делом о её смерти. А их пристальное изучение в ностальгических целях, помноженное на навыки детективной работы и соответствующий склад ума, приводят к совершенно неожиданным результатам. В общем, Ингимундур выясняет, что жена ему изменяла. А городок, вы помните, маленький, все тут, как на ладони. То есть, этот самый полюбовник ходит где-то тут же как ни в чём не бывало, продолжает здороваться и, например, ловить с ним рыбу.

И дальше мы видим историю о том, как человеком завладевает навязчивая идея. На наших глазах из приятного, но придавленного горем человека Ингимундур превращается в одержимого, который ни перед чем не остановится ради выполнения своей обсессии.

Но режиссёр Хлинур Пальмасон делает небанальный ход. Достаточно долгое время кажется, что фильм вот-вот сорвётся в насилие, что мы смотрим про очередную победу внутренних демонов, но в Ингимундуре снова что-то щёлкает, и он выруливает из пике.

Притом, надо сказать, всё это преподано нам с достаточной психологической достоверностью, сомнений в возможности изображаемого развития событий ни разу не возникает. Скорее всего, в маленьких (депрессивных?) исландских городках, да и вообще в небольших общинах так оно всё и происходит. Сегодня вы лучшие друзья и выпиваете вместе. Потом вы гоняетесь друг за другом с топорами, и не дай бог, догоните. А потом снова садитесь пить чай и качать головами с недоверчивыми улыбками, «А как это мы, а чего это мы с тобой, Гудмундурыч?».   

Бог есть любовь (и иногда убийство)

Бог есть любовь (и иногда убийство)

(«Рай Марии», реж. Заида Бергрот, Финляндия-Эстония, 110 мин.)

П.И.Филимонов

Любите ли вы изучать тоталитарные секты так, как люблю их изучать я? Финский режиссёр Заида Бергрот, кажется, любит. Во всяком случае, она открыла для меня новых исторически достоверных деятелей этого незакрывающегося фронта – финскую проповедницу Марию Окерблом и её сторонников.

В 1917 году Марии, тогда 12-летней девочке, во сне явился то ли ангел (по данным фильма), то ли сам лично господь-вседержитель (так пишет Википедия) и, как водится, рассказал, как им обустроить Финляндию, а заодно уж и весь мир. Мария стала проповедовать во сне – то есть, натурально, она как будто бы спала, и что-то оттуда – из страны сновидений – кричала оставшимся на этом берегу. Долго ли, коротко ли, но Мария, ясное дело, обросла поклонниками, все они поселились на, видимо, кем-то пожертвованной вилле недалеко от города Коккола и стали жить дружной и праведной коммуной. В надежде вскорости перебраться в землю обетованную, поближе к Иерусалиму, чтобы наступило уж окончательное благолепие. Так, во всяком случае, обещала им Мария.

Понятно, что до этого дело не дошло. А почему не дошло – об этом как раз и рассказывает фильм Заиды Бергрот, в очередной раз вскрывающий анатомию подобных сект – и вообще, наверное, любого тоталитарного движения. Отчего-то часть наших с вами соплеменников, собратьев, так сказать, по биологическому роду, устроена так, что им непременно нужно, чтобы ими кто-то командовал. Кто-то либо страшный, как бывает обычно в случае политических объединений, либо с потусторонними замашками. И чем он безумнее, тем им, очевидно, лучше. И этого командира тоже можно понять. Власть над людьми, говорят, пьянит и дурманит. Он – или, в данном случае, она – видит, что все её выходки остаются безнаказанными, и ударяется совершенно во все тяжкие, чуть ли не прямым текстом веля своим адептам убивать во имя божье. И ни у кого, ни у единого члена так называемого «Движения Окерблом» не возникает при этом никаких вопросов. Что там, в каких там они священных книгах читали о каком там милосердии – что вы. Пророчица сказала порешить, значит, порешить. Уж в священных-то книгах она лучше разбирается, чем они, грешные. Да зачем ей и книги-то вообще, она вон по ночам лично с Иисусом тусит.

По законам драматургии, но не всегда жизни, в секте находятся люди, которые, с развитием всяческих неприятных для них самих или их близких событий, постепенно прозревают и пытаются как-то с бесноватой пророчицей бороться. Притом не только с ней, но и со своей до того момента неколебимой верой в неё. Что сложнее, потому что, как пел один кореец, «ночь сильней, её власть велика».

В фильме «Рай Марии» условный здравый смысл всё-таки одерживает верх, сюжет – и это тоже исторически достоверно – сворачивает к относительному хэппи-энду. Но ценен этот фильм не этим. Ценен он тем, что на очень наглядном материале показывает нам, что в делах отдания себя на послушание силам тьмы и безумия воистину нет ни эллина, ни иудея. И это свойственно не только пассионарным и алогичным русским парням и девушкам (допустим), но и вполне, казалось бы, расчётливым и хладнокровным финнам. Что, в свою очередь, наталкивает на мысли о загадочной финской душе и заодно о том, почему этот морок в реальной жизни, в отличие от кинематографа, например, неистребим. Вон взять хотя бы организацию «Родители Эстонии». Извините, увлёкся.  

Стильная паранойя

Стильная паранойя

(«Малыш Джо», реж. Джессика Хауснер, Великобритания-Австрия-Германия. 100 мин.)

П.И.Филимонов

Фильм Джессики Хауснер «Малыш Джо» очень стильный визуально. В нём нет полутонов, в смысле, в его изобразительном ряду. Краски ярки, цвета насыщенны, до ядовитости. В центре событий, собственно, и находится ядовитый цветок, который, при вдыхании его пыльцы, проникает в мозг вдохнувшего и подчиняет его себе. Подчинение заключается в том, что человек, подчиняющийся цветку, не меняется ни в чём, за исключением одного-единственного момента. Самым главным существом с момента вдыхания для него становится этот самый цветок, а основным побудительным мотивом к действию – непричинение ему вреда. Или нет.

И вот в этом «или» заключена основная прелесть фильма. Потому что, ну да, сын главгероини вдыхает какую-то пыльцу, да, собака работницы лаборатории Беллы, которая (Белла, не собака), собственно, и подняла весь кипеш, необоснованно лает на хозяйку и даже кусает её – но и только. Объективных доказательств того, что цветок «Малыш Джо» внедряется в мозг и производит какие-то там с ним изменения, мы не имеем. Поэтому полфильма мы параноимся на тему того, как же все вокруг не замечают очевидных вещей, а вторую половину фильма параноимся уже на тему «а был ли мальчик».

И вот непонятно, был или нет. Фильм можно смотреть и с одной, и со второй трактовкой. Мне кажется, он не потеряет в обоих случаях. Только жанровый ярлычок нужно будет переклеить. В первом случае «Малыш Джо» будет такой бытовой фантастикой на тему захвата тел, только чуть более эстетской и немного не в лоб. Во втором случае получится увлекательное кино про психологию. Мне кажется, что второй случай интереснее. Рассматриваемый феномен ярок и сам по себе, а уж в качестве предмета кино – вдвойне, потому что монтаж и общая схема работы фильма помогают показать механизм реакции предельно наглядно.  

Но ведь есть ещё и третий вариант. Который заключается в том, что авторы намеренно оставили эту недосказанность, и что именно так и задумано – чтобы часть зрителей воспринимала фильм напрямую, а часть параноилась по поводу своего восприятия. Или, например, Джессика Хауснер сама до конца не определилась с трактовкой собственного сценария.

Наверное, фильм про паранойю и должен сам быть немножко параноидальным. И Джессика Хауснер чисто по-женски смягчила возможные эффекты. Тот же самый цветок ведь мог заставлять вдыхающих его пыльцу не защищать себя ценой любых усилий, а совершать какие-нибудь гораздо более ужасные поступки. И паранойя зрителей в таком случае была бы намного сильнее и последствия, кто знает, намного жёстче.

А так мы предаёмся лёгким и не слишком обременительным раздумьям об особенностях собственной психики, погружённые в мир ярких красок и достаточно незамысловатого сюжета. Ни конца света, ни отдельно взятого маленького личного апокалипсиса нам не грозит, а кроме того, в фильме ещё есть несколько мест, в которых можно улыбнуться. И «Малыш Джо» - красивый цветок, в конце-то концов, и каким нужно быть варваром и человеком без сердца, чтобы хотеть его уничтожить!

   

Дедемонизация

Дедемонизация

(«Предатель», реж. Марко Беллокьо, Италия-Франция-Бразилия, 145 мин.)

П.И.Филимонов

Итальянский режиссёр снял фильм про мафию. Никогда такого не было, и вот опять. Так, да не так. Фильм Марко Беллокьо изрядно отличается от большинства фильмов про мафию (или, как говорят его герои, коза ностру, потому что, как говорят они же, «мафии» не существует, «мафия» - это выдумка журналистов и допустим Дмитрия Давыдова ещё - но так, понятное дело, говорят уже не они) сразу по нескольким направлениям.

Во-первых, это самый что ни на есть байопик. Никаких вам собирательных образов, фильм рассказывает историю жизни реально существовавшего человека – Томмазо Бушетты, который в середине восьмидесятых годов по разным причинам, об этом есть в фильме, внезапно презрел омерту и пошёл на сотрудничество с полицией и прокуратурой. Короче, сдал огромное количество своих. За что, понятно, большой любви, в том числе и среди простого населения Палермо, не снискал. Но, что самое удивительное, умудрился прожить семьдесят два года и достаточно мирно умереть в собственной постели, правда, уже на другом континенте.

Во-вторых, и в главных, фильм «Предатель» выполняет одну важную функцию. Он дедемонизрует, демифологизирует и деэстетизирует мир криминала вообще и ту самую коза ностру в частности. Вспомните всевозможных «Крёстных отцов» и «Спрутов». Притом что нигде, никто и никогда не пытался обелять организованную преступность, ни один вменяемый режиссёр не вносил в свои фильмы коннотацию о каких-нибудь благородных бандитах, робингудах, рыцарях без страха и упрёка. Но всё же они, как правило, были эстетичны, обладали каким-то определённым кодексом поведения. То есть, зло-то оно зло, но красивое зло в костюмах от Эрменеджильдо Дзеньи и с густо набриолиненными волосами. Мрачные и лаконичные. Умеющие ценить жизнь во всех её проявлениях, но не боящиеся смерти.

Не то в «Предателе». В «Предателе» все эти члены коза ностры, собранные в зале суда и выслушивающие показания Бушетты, больше похожи на гостей программы «Пусть говорят» или участников любого собрания любого квартирного товарищества. Они чего-то орут, они показывают «факи», они чуть ли не кричат «говно! жопа!» в ответ на показания Бушетты. Они смешны, нелепы и мелочны. Они не производят впечатления непобедимого, укоренившегося глубоко в традицию зла. Их не боишься. Хотя они, конечно, убивали, убивают и – в контексте фильма – будут убивать, и будут омерзительно отмечать убийство насолившего им судьи распитием шампанского и плеванием в экран телевизора, где показывают новость о его гибели.

Фильм «Предатель» показывает нам, во-первых, почему мафия, вопреки стандартному выражению, оказалась не бессмертна, а во-вторых, раскрывает кухню того, как именно так получилось, что, по сути, всю эту многолетнюю структуру с законом омерты, правилами дома виноделов и прочим подобным, по сути, закопал один-единственный, да, изрядно идеализируемый в фильме человек, которого просто в какой-то момент всё достало.

Хотя один из последних кадров фильма, в общем, говорит о том, что Марко Беллокьо и в отношении своего протагониста особенных иллюзий не питает. Честный и – скорее всего именно из-за этого – немного скучный, но крайне познавательный фильм.         

Война мимими

Война мимими

(«Кролик Джоджо», реж. Тайка Вайтити, США, 108 мин.)

П.И.Филимонов

Новозеландский актёр и режиссёр Тайка Вайтити своим фильмом «Кролик Джоджо» показывает нам достаточно простую, но редко доходящую до нашего понимания вещь. Фильмы про войну можно снимать самые разные. Это не обязательно должно быть про пот, кровь и слёзы. Это необязательно должно быть про подвиг народа и пионеров-героев. Это необязательно должно быть про металлический голос Левитана и жутковато тикающие минутой молчания часы. Это может быть и фильм про любовь, про становление маленького человека, про его избавление от ксенофобской пропагандистской плесени, разъедающей его мозги до такой степени, что воображаемым другом мальчика Йоханнеса по прозвищу Джоджо становится сам Адольф Гитлер.

Хотя в «Кролике Джоджо» и убивают  – особенно этим почему-то занимается Советская армия, на всякий случай расстреливающая всех, на ком по разным причинам оказывается немецкий мундир. И вешают, уже нацистские органы безопасности, тут всё укладывается в ту пропагандистскую картину, к которой уже мы привыкли с детства. Правда, непонятным остаётся, на что живут Джоджо и Эльза с момента гибели его мамы. Откуда они банально берут продукты? Но, видимо, Тайка Вайтити слишком рвался донести до зрителя очевидное, хотя от этого не менее милое высказывание, которое он, собственно, и делает этим фильмом, и на частности не заморачивался.

А высказывание это сводится, по сути, к тому, что для нормального, неокончательно испорченного пропагандой организма, чтобы излечиться от ксенофобии, достаточно просто поплотнее столкнуться с её объектом. Всего-то и надо маленькому Кролику, что обнаружить у себя дома симпатичную еврейку без рогов и копыт, чтобы усилия нацистской пропаганды оказались тщетными.

И пусть это, несомненно, очень наивный посыл, пусть в реальности эти вещи работают  чуть-чуть посложнее, от фильма остаётся очень приятное ощущение, какое-то светлое и здоровое, позволяющее надеяться на его терапевтическое воздействие на тех людей, которые в первой трети двадцать первого века продолжают всерьёз разделять людей по национальному, расовому или любому другому принципу, кроме их убеждений и высказываний.

Боюсь только, что фильм «Кролик Джоджо» стреляет слегка мимо своей целевой аудитории. Потому что те, кто его посмотрит, и так всё это знают. А те, кто считает, что сатира над Гитлером – нормально, а, например, фильм «Смерть Сталина» - это попрание скреп и выжигание купленным американским напалмом особенного русского пути, пожалуй, «Кролика Джоджо» смотреть не будут. С другой стороны, Тайка Вайтити не обязан об этом заботиться. Как и большая часть режиссёров мира, он снял художественное произведение, а как уж там его слово отзовётся, ему, как и большинству режиссёров мира, предугадать не дано.

Да и нам никто не мешает сто восемь минут побыть наивными и совсем чуть-чуть поверить в изначально заложенную доброту человека.       

Актриса, актриса и актриса

Актриса, актриса и актриса

(«Правда», реж. Хироказу Кореэда, Франция-Япония, 106 мин.)

Предыдущий фильм Хироказу Кореэды, «Магазинные воришки», рассказывал о любящей и заботящейся друг о друге семье, которая, на поверку, семьёй не оказывалась. Фильм «Правда», снятый Кореэдой во Франции и безо всякого привлечения японских реалий, говорит о настоящей семье, раздираемой сложными взаимоотношениями. Если это можно назвать режиссёрским почерком, то два этих фильма связывает исключительно это – постоянное или почти постоянное присутствие в кадре каких-то болтающихся вместе родственников или псевдородственников. Персонажи почти никогда не показываются на экране в одиночестве.

Катрин Денёв играет стареющую актрису. Что всегда приводит к искушению предположить, что играет она сама себя. Однако, как мне кажется, в «Правде» это не совсем так, и Катрин Денёв ещё не превратилась в ходячую функцию, когда человек исключительно обозначает своё присутствие в кадре, выезжая на прошлом багаже и заслугах – в просторечии это называется «торговать хлебальничком». Катрин Денёв, как мне кажется, именно играет. Играет личность и судьбу, несколько отличные от своей собственной. Вот именно, что героиня «Правды», вышедшая уже на пенсию примадонна Фабьенн, вот как раз именно она и испытывает возрастные сложности с профессией. В начале фильма она вроде бы завершает карьеру, потом в середине, в результате сложных отношений с вернувшейся из США дочерью-драматургом (Жюльетт Бинош), решает, что у неё ещё хватит пороху в пороховницах, потом внезапно испытывает страх перед камерой, в общем, продолжает профессиональное движение в разные стороны, не сдаваясь возрасту и обстоятельствам. Пытаясь не сдаваться. Тем самым, скорее Фабьенн изображает Катрин Денёв, чем наоборот.

Катрин Денёв 76 лет. Не исключено, что при написании сценария «Правды» Кореэда до некоторой степени пользовался историей её жизни и настоящего состояния. Так, в «Правде» постоянно упоминается некая Сара, в юности соперничавшая талантом с Фабьенн и, по всей видимости, безвременно покинувшая этот мир. Что невольно наводит на ассоциацию с Франсуазой Дорлеак и усугубляет вроде бы отогнанное от себя ощущение, что Денёв отчасти играет историю своей жизни.

В таком случае, Бинош должна была бы играть своеобразную Кьяру Мастроянни, но нет. у роли Бинош совершенно другая функция и другой прицел. Бинош как раз и вносит в «Правду» тот самый баланс, благодаря которому этот фильм перестаёт казаться завуалированной биографией Катрин Денёв. Это фильм обо отношениях матери и дочери. Да, мы вынуждены признать, что очередной. В очередной раз талантливая, но деспотичная мать на склоне лет пересматривает свои взгляды на всегда желавшую ей подражать, но не пошедшую в неё талантом дочь. Пересматривает, признаёт за ней право на собственную жизнь и судьбу и отчасти примиряется с её выбором.

И в общем, таких фильмов было и будет ещё много, никакой америки в этом смысле Кореэда не открывает. Особенность «Правды» как раз в том и состоит, что мы – вероятно, в один из последних всё-таки разов – можем насладиться полным блеском поздней Катрин Денёв. Оттеняемой не менее прекрасной Жюльетт Бинош. Ну, и если уж на то пошло, музыку к фильму написал Алексей Айги. Что для нас тоже немаловажно.