Регби между небом и землёй

 

Регби между небом и землёй («Южные хроники»/“Pietinia kroonikas“, реж. Игнас Мишкинис, Литва-Эстония, 121 мин.)

П.И.Филимонов

От этого фильма почему-то веет каким-то свежим ветром, хотя ни по каким раскладам, вроде бы, не должно. Мы уже видели много такого, история про девяностые, про первые послесоветские годы, про то, какая тогда была жизнь, как тогда одевались, как проводили досуг, о чём мечтали молодые люди. Вероятно, дело в том, что место действия «Южных хроник» максимально близко к нам – литовские кинематографисты показывают нам жизнь прекрасного города Шяуляя, который местные жители по не очень нам слышному созвучию иногда называют «Шаолинем».

Как хотите, а больше всего это напомнило немного вывернутый наизнанку «Курьер» некогда вменяемого Шахназарова. Тут тоже есть два друга, Римантас и Миндаугас, одного из которых больше интересуют девушки (Римантас), второй же хочет купить пальто (фигурально). На самом деле Миндаугас постоянно выдумывает различные способы быстрого обогащения, самым прекрасным из которых является такая схема: они должны купить некоторое количество спортивных костюмов «Гуччи», поменять лейбл «Гуччи» на какой-то другой, я уже не упомню, что-то тоже на «г», но никому не известное, и загнать их в Красноярск. Почему Красноярск, Минда сам толком не знает, понятно только, что заработать так можно быстро и много (спойлер – конечно, нет).

Главный же герой фильма, Римантас проживает заключительные месяцы своей школьной жизни в поисках тепла. Римантас – почти посол рок’н’ролла в неритмичной стране – в Литве, где баскетбол – почти религия, он занимается регби, количество зрителей на котором исчисляется даже не десятками, а единицами. Правда, в регби он хорош, но зато ничто другое, кроме регби его до поры до времени не интересует. Разве что естественные для его восемнадцати лет вопросы пола, но в них они с Миндой довольно долгое  время остаются теоретиками.

Пока Римантас не встречает сначала одну девушку «не своего круга», а потом и вторую – тоже «не своего круга», но в другую сторону. Первая – Моника, дочь «самого известного в Шяуляе» врача, девушка из богатой семьи, совсем с другим уровнем жизни. Ради неё Римантас начинает читать книжки, а потом доходит вообще до ужасного – начинает писать стихи. Вторая – Юрга, художница, акционистка, представительница богемы, затаскивает Римантаса в ночные клубы и в весь этот авангард, которого, как кажется, в тогдашнем Шяуляя довольно много.

Конечно, в обоих случаях обстоятельства против Римантаса. В первом случае вся семья и всё окружение Моники считает его недостойным этой девушки, во втором случае, похоже, сама Юрга характера сложного и не очень понятно, что ей вообще надо. Или понятно, но типа хороша ложка к обеду, всё нужно делать вовремя, такое что-то.

Так вот Римантас и мечется, параллельно пытаясь понять, что ему делать с собой, со своим регби, со своей внезапно открывшейся страстью к литературе, вообще со своей молодой жизнью в ещё более молодой стране.

Типичный фильм воспитания, с очень логичным и каким-то очень жизненным концом, с симпатичными, не близкими нам, несмотря на географию, реалиями. Впрочем, как говорится, по вкусу – не близкими, а по сути- близкими. Ностальгично.

Автостереотипизация

 

Автостереотипизация («100 литров домашнего пива»/“100 litraa sahtia“, реж. Теэму Никки, Финляндия-Италия, 88 мин.)

П.И.Филимонов

Какая картина встаёт перед нашими глазами, когда мы мысленно произносим слово «финны», или, уточним, выражение «типичные финны»? Не берусь обобщать, но кажется, что у многих картинка эта будет связана с сауной, алкоголем, может быть, хоккеем, но в первую очередь, всё-таки с сауной и алкоголем. Ладно, кого я обманываю, причём тут сауна вообще?

И вот Теэму Никки, не очень понятно для кого, снял такое кино, где всё устроено и построено согласно стереотипным представлениям о финнах. Сауны в фильме нет, хоккея тоже. Что нам остаётся? Суровая реальность. Это такие финские особенности национальной жизни, наверное, самопрославляющие нацию в собственных глазах. Есть просто несколько таких наций, которые считают, что умение выпить море (и не в эзоповом смысле этого слова) – доблесть и положительная черта.

В общем, у нас есть две сестры – Тайна и Пиркко, которые живут вместе в каком-то маленьком финском городке немножко невдалеке от мирового ануса. Сёстры ничем особенным не примечательны, кроме того, что они варят домашнее пиво. И оно у них, по всем отзывам, дивно как хорошо. Все соседи покупают, деревенские баревичи тоже иногда покупают, все пьют и нахваливают. У сестёр есть ещё и третья сестра, которая как раз выходит замуж. И просит двух своих старших сварить ей на свадьбу 100 литров их знаменитого домашнего пива (насколько я понимаю, это не вот этот ваш хипстерский крафт, а нормальная забористая домашняя штука, подходящая для финской глубинки). И сёстры обещают, потому что любят младшенькую, да и вообще, это свидетельствует об их профессиональной состоятельности как пивоварок.

И варят эти сто литров. И начинают дегустировать, потому что кто же поставляет на свадьбу кота в мешке? И в процессе дегустации – правильно – выпивают все сто литров. Не совсем вдвоём, но это же горячие финские женщины, они бы и вдвоём могли, и не сто, а тысячу. Таков уж национальный характер.

Сёстры просыпаются за 48 часов до свадьбы и понимают, что надо что-то делать. Время идёт, пива нет, обещания надо выполнять, гордость может быть ущемлена, словом, многое на кону. И дальнейшая часть фильма посвящена их приключениям в поисках ста литров домашнего пива.

Как показывает кино, найти сто литров домашнего пива в финской глубинке за двое суток – задача не просто выполнимая, а выполнимая, если я не обсчитался, три раза. Хорошо живёт финская глубинка, одним словом.

Какая-нибудь другая нация могла бы (есть почему-то такая мысль) вывести из этой несложной истории мораль о том, что их никому не победить и не одолеть, потому что вот такие люди живут у них на селе – и так далее. К счастью, Теэму Никки – финн,  и он просто снял крайне незамысловатую комедию положений, построенную на приключениях в состоянии алкогольного опьянения. Довольно беспроигрышный вариант. Но без всякой там глубины и вторых смыслов. Не всегда они и нужны.

Только чертовски захотелось в эту самую финскую глубинку.

Превращаются брюки

 

Превращаются брюки («Сёрфер»/“The Surfer“, реж. Лоркан Финнеган, Австралия-Ирландия, 100 мин.)

П.И.Филимонов

Как-то довольно незаметно неплохой когда-то актёр Николас Кейдж стал мемом. Не то, чтобы он стал хуже играть, нет, просто он, то ли в силу патологической жадности, то ли в силу того, что сам этот мем отчасти поддерживает и стимулирует, соглашается, такое впечатление, вообще на все проекты, в которые его зовут.

Похоже, что весь кинематографический мир подыгрывает этой самой собой сложившейся ситуации. В том числе и режиссёры, которые зовут Кейджа сниматься в очередном трэше, сам Кейдж, с удовольствием на это идущий, критики, взахлёб разбирающие очередное странное кино с участием актёра.

В фильме австралийского режиссёра Лоркана Финнегана «Сёрфер» Кейдж играет, что, возможно, вас удивит, сёрфера. Страну нам не называют, но допустим, это Австралия и есть. Кейдж жаждет посёрфить в определённом месте со своим сыном-подростком, таким образом забондиться на связь отец-сын, преемственность поколений, всё такое. Но в том месте – акулы, гориллы и большие злые крокодилы. Там царит и властвует какая-то сектантского толка группа сёрферов, которая прямо заявляет Кейджу с сыном, что сёрфить в этом месте могут только местные. А если ты не местный, то проваливай, прямо под угрозой физического насилия.

Ну, во-первых, Кейдж – почти местный, он в процессе покупки дома на побережье. А во-вторых, как так они будут за него решать, где ему сёрфить, а где нет. Он на всякий случай отправляет сына к бывшей жене и решает всех победить. Так сказать, перетереть терпением и трудом.

Примерно с этого момента фильм теряет свою реалистическую составляющую. Всё последующее можно воспринимать как плод воображения больного мозга Кейджа, который, правда, в кадре вроде бы ничего такого не употребляет, но, во-первых, Австралия – такая страна, где, кажется, можно употребить что-нибудь такое даже не осознавая этого, а во-вторых, это как посмотреть – обезвоживание организма, ржавая вода, обсаженные мухами гамбосы – всё оказывает влияние.

И так оно всё и балансирует на грани реального и ирреального, на грани мистики и фильма ужасов – такого фильма ужасов, где нет ничего сверхъестественного, а всё зло творят по отношению к себе подобным сами же люди. Что нам говорит это кино? Что упрямство доведёт тебя до царства божия? Что Николас Кейдж и не такое делал? Что кто в море не бывал, тот жизни не видал?

Скорее всего, всё вышеперечисленное вместе взятое. Плюс потом там происходит некоторая экстраполяция истории Кейджа с сыном на историю ещё одного обитателя этого пляжа с сыном, справедливая расплата, воздаяние, тысяча христианских мучеников, личная гвардия пророка Даниила в белых одеждах.

В «Сёрфере» есть примерно всё. Единственное, чего там нет, это логика. Но, может быть, она и не нужно, если у вас снимается Николас Кейдж.

Тяжёлые лёгкие деньги

 

Тяжёлые лёгкие деньги («Дикий алмаз»/“Diamant brut“, реж. Агат Риданже, Франция, 103 мин.)

П.И.Филимонов

Лиане – 19 лет. Лиана живёт во французской бедности с пьющей мамой и заброшенной миром сестрой. У Лианы есть какие-то подруги, примерно из той же социальной страты, и нет молодого человека, о чём она, надо сказать, не сильно переживает. Потому что Лиана знает, как может заработать красивая молодая девушка в наши дни.

Конечно, она станет инфлюэнсером. У неё и так есть инстаграм, где есть какое-то маргинальное количество подписчиков, но это только начало. Сейчас вот Лиана пройдёт кастинг в одно там реалити-шоу, и количество её подписчиков взлетит до потолка. Идеал Лианы – Ким Кардашьян. Все смотрят, все облизываются, все донатят. Лиана уже сделала грудь, уже сама в довольно антисанитарных условиях наколола себе уродливую (по нашему мнению, сама Лиана так, конечно, не считает) татуировку. Лиане осталось накопить денег на попу, ну и засветиться в этом реалити-шоу. И всё у Лианы будет чики-брики. Лиана – и есть тот самый пока неогранённый алмаз, о котором вот-вот все узнают, а пока осталось только потерпеть.

Это ещё один режиссёрский дебют. Но режиссёрку Агат Риданже, кажется, подводит недостаточная продуманность истории. Весь фильм ожидаешь какого-то поучительного или показательного твиста, которые обычно происходят в кино про неудачников, желающих прославиться. Кажется, что вот-вот с Лианой случится что-нибудь плохое. Например, какой-нибудь режиссёр кастинга её изнасилует, или она уволится со своей работы в мечтах наконец-то обрести веб-славу, и, конечно, ничего такого не обретёт, а работы уже нет, и надо что-то делать. Или её обманным путём затянут в какие-нибудь „ Only Fans“  - такого чего-нибудь.

Нет. Максимум, что происходит – это некоторая метаморфоза зрительского отношения. Если в начале фильма мы немного смеёмся над Лианой, уж очень она наивная, провинциальная и в некотором смысле неуклюжая, то с развитием – не событий, потому что их почти нет, а фильма – её упорство и позитивный настрой несмотря ни на что начинают вызывать приличное уважение, даже, пожалуй, хочется, чтобы её мечта осуществилась и она-таки стала звездой не ютуба, так хоть инстаграма.

Наверное, понятно, что Агат Риданже хотела нам этим фильмом сказать. Точнее, о чём Агат Риданже хотела при помощи этого фильма поразмышлять. О том, как изменился мир, о том, что нынешняя молодёжь живёт вот так, и кто мы такие, чтобы её осуждать. О пресловутых уорхоловских пятнадцати минутах славы, разросшихся в наше время уже на всю жизнь. О том, что никто не хочет работать, если этого можно избежать, и все хотят быть популярными, если этого можно как-то добиться. О том, что красивая внешность (хотя красота Лианы, специально, спорна) – это товар, который надо реализовывать достаточно быстро, потому что товар это скоропортящийся.

Ну и всё такое. Не бог весть что для дебюта. Но кто его знает, что снимет Агат Риданже следующим.

Смерть и юноша

 

Смерть и юноша («Как заработать миллионы до смерти бабушки»/“Lahn Mah“, реж. Пат Буннитипат, Таиланд, 126 мин.)

П.И.Филимонов

И снова не очень понятно, почему этот фильм у нас, да и по всему миру, анонсируется как комедия. Разве что снова имеется в виду комедия в классическом смысле этого слова – история про всё хорошее против всего плохого. Несмотря на тему смерти. Хотя, кто его знает, возможно, в тайской культуре кино воспринимается смешно, как известно, понятие и суть юмора на западе и востоке достаточно сильно различаются.

Так же, как различается и отношение к смерти. Мне кажется, на востоке люди как-то меньше её боятся, как-то больше относятся к ней просто как к переходу человека на новый этап существования, как-то не дают себе серьёзного отчёта, что ли. Чуть легче для них всё, чуть более похоже на игру. И неизвестно, что лучше.

У подростка М (ну никак его по-другому в фильме не называют, просто «М» и всё, возможно, он вырастет и поедет в Великобританию работать на секретной службе теперь уже его величества) умирает бабушка. У бабушки диагностировали четвёртую стадию рака, и врачи дают ей год жизни. И М, движимый исключительно меркантильными интересами, решает на этот год переехать к бабушке жить, начать за ней ухаживать, вообще установить дружеские и доверительные отношения. Перед глазами у него успешный пример его подруги-онлифанщицы, которая точно так же вот ухаживала то ли за своим, то ли непонятно за каким дедушкой, после чего он в завещании отказал ей дом. Тем более, что М бросил школу и надеялся стать успешным геймером, стримящим свои прохождения за деньги, но что-то пошло не так, и среднее количество просмотров его стримов не достигает даже двузначных чисел.

И дальше всё, конечно, предельно предсказуемо. Сначала бабушка настороженно относится к внезапно нагрянувшему внуку, который до этого не появлялся у неё неделями. Но со временем беспроигрышный с кинематографической точки зрения союз старого и малого укрепляется, становится трогательным и милым. М учится общаться с бабушкой, вообще любить людей, с большим вниманием относиться к традициям, к их капризам и привычкам. Бабушка тоже учится – даже на склоне жизни – большей толерантности и так далее.

И бабушка всё равно умирает, чудес не случается, именно поэтому это тайский фильм, а не какой-либо другой. Это не о бабушке история, и даже не о деньгах, которые в течение повествования то уходят на задний план, то с этого заднего плана возвращаются, о них то забываешь, то снова вспоминаешь.

Короче, это такой восточный вариант кино воспитания. С чётко считываемой моралью и однозначным посылом. М, после конца этой истории, уже не будет прежним, будет жить чуть с другими ориентирами и взглядами. Традиции предков, память семьи, вот это всё.

Бабушка больше никак не будет жить, но таков, к сожалению, естественный ход вещей.

Когда мне говорят остановиться, я останавливаюсь

 

Когда мне говорят остановиться, я останавливаюсь («Жюли хранит молчание»/”Julie zwijgt”, реж. Леонардо ван Дийль, Бельгия-Швеция, 97 мин.)

 

П.И.Филимонов

Все знают, что абьюз – плохо. Все знают, что сексуализированное насилие – плохо. Все знают, что харассмент – плохо. Все знают, что это, к сожалению, сильно распространено в спорте. Что есть такие тренеры, которые никак не могут удержать свои руки при себе, когда тренируют девушек-подростков. Есть и такие, которые не могут удержать их, когда тренируют мальчиков – но этот фильм о девочках. О теннисистках. И об их тренере.

Притом фильм «Жюли хранит молчание» (режиссёрский дебют Леонардо ван Дийля) вообще не называет вещи своими именами. Совсем. Нам показывают секцию тенниса в каком-то бельгийском городе (а если кто не знает, бельгийский женский теннис ещё лет пятнадцать-двадцать назад дал миру сразу двух, кажется, последовательных первых ракеток, Жюстин Энен и Ким Клийстерс, так что  с видом спорта в стране прямо большой порядок), где есть несколько подающих надежды спортсменок и одна явная звезда. На своём, пока юниорском будущем, но все вокруг убеждены, что из Жюли как раз следующая Энен или Клийстерс и вырастет.

И вот что-то случается с тренером Жюли в этой школе, мужчиной по имени Жереми. Его вдруг отстраняют от тренировок. А потом выясняется, что ещё одна его ученица, подававшая чуть меньше надежд, чем Жюли, но всё же тоже талантливая, покончила с собой.

И как будто всё. Как будто больше никаких вводных у нас нет. Что эта другая ученица покончила с собой из-за Жереми, нам намекают, и ни разу не говорят впрямую. Что он такое делал со своими ученицами, нам даже не намекают. Один раз мы становимся свидетелями его разговора с Жюли, по которому можно сделать определённые выводы. Он пытается её в чём-то убедить – в основном в том, что все неправы, а он один д’Артаньян – и через стол (они сидят в кафе) кладёт свои руки на её руки. И это ведёт к какой-то, казалось бы, не совсем адекватной реакции со стороны Жюли.

Из чего можно догадаться, что Жереми делал вот это всё. Возможно, в какой-то разной степени с разными ученицами. И, видимо, он хороший тренер. Одно другого, так уж водится, не исключает. Потому что Жюли с большим трудом принимает тренера, который его заменяет.

И молчит. В отношении Жереми ведётся расследование, шастают какие-то люди в форме, какие-то психологи, опрашивают его учеников, а Жюли не говорит про него ничего.  

Не сказать, что фильм ставит какую-то радикально новую проблему. К сожалению, проблема эта стара, и, к ещё большему сожалению, она, как будто, не то, что не лечится, а всё усугубляется. Таких историй в самых разных видах спорта, и не только спорта, всплывает всё больше.

И это лишь попытка взглянуть на ситуацию с ещё одной стороны. И вынести достаточно суровый, как представляется, вердикт. Спорт спортом, а человеческая жизнь и судьба всё-таки как-то важнее.