Деконструкция пословиц и поговорок

 

Деконструкция пословиц и поговорок

(«Наследник»/“Le Successeur“, реж. Ксавье Легран, Франция-Бельгия-Канада, 93 мин.) 

П.И.Филимонов

Два мира, два Шапиро, или мир труда и мир капитала (нет) сталкивает Ксавье Легран в этом фильме. Канадский молодой человек Эльяс Барнес – стильный, но невротичный глава европейского модного дома - получает известие о смерти в далёком Квебеке своего отца, с которым он не сильно общался в последние годы и о котором он практически ничего не знает. То ли из сыновнего долга, то ли из общих соображений приличия Элиас решает слетать в Квебек на похороны отца, продать оставшийся от того дом и разобраться с наследством и прочими бумагами.

И Легран погружает этого невротичного богемного типа в атмосферу сначала просто бытовых вопросов, в которых тот не слишком силён, а потом и пуще того – заставляет его решать самую большую оставшуюся от отца проблему, наличие которой, собственно, и является главным твистом в сюжете фильма. Тем, который, пусть несколько искусственно сконструированный, и придаёт «Наследнику» его главную ценность, заставляет зрителя задуматься о нескольких вещах одновременно. Знаем ли мы наших родителей, и хотим ли мы после их смерти узнавать их тайны? Лучше полное знание или блаженное неведение? Как неподготовленный к подобной ситуации человек сможет из неё выйти, не будучи каким-нибудь супергероем, мачо, любой разновидностью так называемого «сильного мужчины», в исполнении ну вот хоть Джейсона Стетэма?

В этом смысле Элиас ведёт себя ровно так, как, кажется, и должен бы повести себя в такой ситуации представитель невротически-креативной прослойки общества. Его действия сами по себе не удивляют. Удивляют его реакции, точнее, даже их абсолютная естественность. Марк-Андре Гронден, играющий Элиаса, очень как-то точно входит в этот образ и некоторые его эмоциональные находки выглядят совсем не наигранно, совсем натурально, они как будто вылетают из самой глубокой скважины этого организма.

Так что, когда на церемонии прощания с отцом Элиас вдруг разражается совершенно детскими некрасивыми, с висящими соплями и срывающимся голосом, рыданиями – это не только и не столько по умершему отцу он плачет, как кажется. Плачет он по собственному неведению, по новообретённому знанию о своём отце, по невозможности, с одной стороны, избавиться от этого знания, а с другой, по обречённости жить остальную жизнь с ним в голове. В общем, наверное, и по отцу тоже, но не совсем в том смысле, в котором могут об этом подумать окружающие. Ну, и может быть, по своему, что уж там скрывать, везению, благодаря которому история, которая могла бы тянуться месяцами, если не годами, закончилась, так и не начавшись. И вышел он из этой ситуации предсказуемо, инфантильно, эгоистично.

А ещё, конечно, интересно было бы узнать, намеренно ли Легран деконструирует в главном твисте фильма известную поговорку о скелете в шкафу, или это просто так получилось. В этой связи можно представить ещё, как гроб с телом отца Элиаса, например, самовозгорится ещё до начала церемонии кремации, как молящийся в церкви Элиас слишком усердно кладёт земные поклоны, так что наносит себе травму головы – ну или ещё что-нибудь подобное.