Ты питала пристрастье к люля и к финикам

 

Ты питала пристрастье к люля и к финикам («Прошлые жизни»/“Past Lives“, реж. Селин Сонг, США-Южная Корея, 105 мин.)

 

П.И.Филимонов

Довольно много критиков в самых восторженных тонах отзывалось и отзывается о дебютном фильме Селин Сонг про прошлую любовь. Не сказать, что я прямо разделяю все восторги, но, как минимум, я понимаю их природу и причину.

Давным-давно в Южной Корее мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил. Девочка тоже дорожила, но чуть меньше. Хотя, с другой стороны, именно девочка эту дружбу и инициировала, признавшись маме в том, что мальчик – её краш. Мама девочки готовила семью к эмиграции в США, так что, чтобы задобрить девочку и в зародыше облегчить возможные страдания, даже организовала дочери первое свидание.

Потом они расстались, девочка уехала в США и не вспоминала про мальчика. Потом вспомнила и какое-то время они активно переписывались. Потом девочка слилась второй раз, под тем предлогом, что общение с мальчиком мешает ей самореализовываться и сосредотачиваться на карьере.

Потом мальчик всё-таки доехал до Нью-Йорка, но дело осложнилось двумя маленькими проблемками. Во-первых, с их первого свидания прошло двадцать четыре года. Во-вторых, в промежутке девочка успела выйти замуж.

У фильма вот такая длинная завязка, которая, собственно, и подводит нас к существу рассматриваемой проблемы. Есть два стула, то есть, конечно, человека. Есть девочкина старая любовь, которая, как известно, не ржавеет и лучше новых двух и всё такое, при этом она понимает, что прошло много времени, изменились и мальчик, и она, и хоть что-то их всё равно связывает, это несомненно, но можно ли это что-то назвать влечением и насколько оно всепобеждающе? И есть девочкин муж, который разделяет с ней образ жизни, более-менее привычки и вкусы и даже профессию, хотя почти ни фига не говорит по-корейски и не может удариться с ней в общие воспоминания детства. И как будто с мужем у девочки всё в порядке, никакого там кризиса в отношениях или взаимного охлаждения вроде как не происходит. С учётом того, что прям безумной страсти тоже никогда не было. Так её и с мальчиком тоже не было, какая может быть безумная страсть в двенадцать лет.

И вот что девочка выберет. То есть, даже не так. Что девочка выберет, более-менее понятно. Скорее, вопросы режиссёрки сводятся к тому, что она потеряет, совершив этот очевидный выбор, вернее, не совершая выбора, потому что выбор, наверное, предполагает некие активные действия. К тому, можно ли провернуть назад фарш и войти второй раз в одну и ту же реку, особенно если река теперь другая, уже не Ханган, но Гудзон (формально Хадсон, так что ряд букв всё-таки совпадает).

Если серьёзно, это действительно очень интересный вопрос. Можно ли во взрослом возрасте перенестись мозгом, сердцем, любыми другими органами туда, где ты был молодой, где всё для тебя было впервые, и заново ощутить ту первую влюблённость в человека, которого ты ни тогда толком не знал, потому что ну кто там глубоко погружается в отношения в двенадцатилетнем возрасте, ни теперь толком не знаешь, потому что прошло полжизни, а вы так и не общались? Ответ на этот вопрос, конечно, очевидно отрицательный, что не мешает нам испытывать ностальгию именно по этой невозможности и тоску из-за невозвратимости не первого детского краша даже, а вот самого этого ощущения. И даже если нам выкатывают её (возможность) на тарелочке, возьми, попробуй, вдруг сказки случаются наяву, а мечты сбываются с такой же лёгкостью, как у Газпрома, нет, всё равно мы её не используем, не хватаем с этой тарелочки и не бежим с ней сквозь лес или там Центральный парк с развевающимися на ветру волосами (или у кого что осталось), потому что, грубо говоря, институт-экзамены-сессия.

Потому что надо быть реалистами. Даже не то, что надо быть, а просто честнее будет сказать и себе, и окружающим, что вернуться туда нельзя, да и, знаете, не очень-то и хочется. Потому что и правда не хочется. Что не мешает нам по этому поводу грустить. Человек вообще животное грустное.