Яблоко и яблоня

 

Яблоко и яблоня («Именинница»/“Birthday Girl“,  реж. Михаэл Ноэр, Дания, 95 мин.)

П.И.Филимонов

 

Стыдно уже говорить, но Дания продолжает выдавать на-гора кино, стоящее внимания и изучения. Психологическая драма Михаэла Ноэра продолжает этот ряд, и, как почти в любом датском фильме про отношения (а они почти все про отношения), не всё там просто, не всё, простите, однозначно.

Мама Нанна приглашает свою дочь Силле и её подругу Леа отметить восемнадцатилетие Силле круизом по системе «всё включено» по Карибскому морю – потому что может. Мама учла даже то обстоятельство, что, по правилам круиза, восемнадцатилетние ещё не считаются совершеннолетними (на круизах точкой отсчёта служит почему-то двадцать один год), и получают лоховские жёлтые браслеты, которые не позволяют Силле и Леа бухать. Ничего, мама обо всём позаботится. Мама контрабандой проносит на борт бутылку алкоголя и покупает в баре по три коктейля как будто себе.

Конечно, события ночи уводят всех троих далеко, тем более, что круизный корабль полон красивых и разгорячённых мужчин, среди которых поставившие себе конкретную цель отдохнуть датчанки выделяют компанию молодых норвежцев во главе с красавчиком Кевином, который при каждом удобном случае делает что? Правильно, поёт в караоке песни группы “А-ha“. Тем не менее, скандинавские разборки и стереотипы не заслоняют главного конфликта фильма. Утром Нанна обнаруживает Силле спящей в баре, ещё раз простите, без трусов. И дочь рассказывает матери, что ночью, пока мать сама жёстко флиртовала с очередными мужчинами, её изнасиловали. И обвиняет в этом Кевина. Точнее, дочь напрямую не обвиняет именно его, это мать решает, что он – самый очевидный кандидат на роль насильника.

И вот тут приходится принимать сторону. Зрителю приходится решить, верит он Нанне, напор которой становится непреодолимым, ради дочери она готова свернуть горы, разрушить все и всяческие правила и барьеры, или нет. Потому что в рассказе дочери и немного подкорректировавшей этот рассказ матери есть некоторые нестыковки. Может, и не было вовсе никакого насилия, а всё было по согласию сторон. А может, и вообще не было никакого секса. Ну мало ли, просто так спали трусы со спящей девушки, ну бывает же.

Мне кажется, что актриса Трине Дюрхольм, которая играет маму Нанну, делает это очень хорошо. Потому что в какой-то момент начинает казаться, что помимо чисто материнского инстинкта Нанной руководит ещё и страх – служба безопасности лайнера почти сразу говорит ей, что ничего бы не было, если бы она не вливала в собственную дочь незаконный алкоголь, да и вообще, как-то мамаша, спаивающая своё чадо – не самая приглядная картина. Что, конечно, не оправдывает изнасилование. Опять же, если оно было. Нанна, готовая за правду и возмездие перевернуть лайнер вверх дном, тем не менее, может быть максимально зрителю неприятна, и подсознательно (это никакая не мужская солидарность, честное слово, я думаю, что так и задумывалось авторами фильма) начинаешь сочувствовать бедному Кевину и желать, чтобы все подозрения слегка очумевшей бабы оказались беспочвенными. Но тут Ноэр приготовил нам нехитрый, но действенный твист, в результате которого наши зрительские чувства по отношению к Нанне и её дочери претерпевают ещё третий вираж.

Правды нет, даже если мы её и узнаём. В онтологическом смысле нет. Виноваты все. Но кажется, что, благополучно пережив это неприятное происшествие, Нанна продолжит поить дочь, чтобы потом, в случае необходимости, столь же яростно и самоотверженно её защищать. Потому что может. И потому что она же мать.