Превращается в тыкву

 

Превращается в тыкву («Гадкая сводная сестра»/“ Den stygge stesøsteren” (реж. Эмили Блихфельдт, Норвегия-Швеция-Дания-Польша-Румыния, 109 мин.)

 

П.И.Филимонов

После просмотра этого дебютного фильма норвежской режиссёрки Эмили Блихфельдт можно сказать две вещи. Одну глобальную, вторую довольно локальную.

На глобальном уровне выясняется, что мы ничего не знали про старую добрую «Золушку». Или, точнее, мы никогда не думали, что на эту сказку можно посмотреть с другой стороны. А ведь ход такой, по большому счёту, напрашивался. За скупыми сообщениями о существовании у Золушки двух сводных сестёр, которые, как будто, обе не соответствовали идеалам красоты своего времени, и обе обижали милую замарашку почём зря, не угадывались человеческие судьбы. А ведь они там, тем не менее, есть. И это как раз Эльвира, старшая из этих сводных сестёр, была всю жизнь влюблена в принца, её настольной книгой был сборник его довольно беспомощных стихов, а образ был ароматами гладиолусов высечен в её сердечке. Самой Золушке на первых порах принц на фиг не сдавался, но потом жизненные обстоятельства всех участников истории сильно изменились. Золушка решила выскочить за принца по расчёту – потому что не была она такой уж наивной, и такой уж невинной, кстати, тоже, нормальной девицей, в общем, была. А Эльвире оставалось только пытаться соперничать со сводной сестрой при помощи всевозможных ухищрений тогдашней индустрии красоты. Третья сестра, Альма, вообще не играла в истории значительной роли, она во время всех происходящих событий ещё была несовершеннолетней и на принца вообще не зарилась, а на пресловутом балу, кстати говоря, совсем даже и не присутствовала.

На локальном же уровне выяснилось, что на данном этапе жизни моим самым любимы жанром оказался боди-хоррор. Насколько я пришёл в восторг от прошлогодней «Субстанции», настолько же порадовала меня и «Гадкая сводная сестра», хотя временами смотреть на экран просто физически больно, неприятно и проч. Кололись, но ели, в общем.

Потому что тогдашняя индустрия красоты, к услугам которой прибегает Эльвира, чтобы заполучить принца, не отличалась деликатностью и трепетным отношением к пациенту. Не откажу себе в удовольствии живописать несколько процедур, на которые идёт Эльвира, ослеплённая своей любовью к довольно хамоватому, надо сказать, и похотливому принцу. Если вы не хотите спойлеров, можете с этого места не читать.

Так вот, сначала она делает себе операцию на нос – удаляет горбинку, которая, как кажется её маме, делает девушку некрасивой. Какая могла быть операция на нос в то время? Зажали голову тисками и херанули по носу чем-то вроде зубила. Потом в ход вступает уже народная медицина. Эльвира считает себя толстой, и  вычитывает у тогдашних бьюти-блогеров, что для того, чтобы похудеть, нужно подселить в себя, натурально, солитёра. И тогда, как будто бы, можно есть, сколько влезет и всё равно худеть. Что она и делает. Мало того, что это как-то радикально начинает влиять на её волосы – они просто клоками выпадают – так ещё и, по всем законам жанра, этот солитёр рано или поздно из неё вылезает – и это могла бы быть самая отвратительная сцена фильма, но нет. Когда принц приходит искать очаровавшую его на балу незнакомку, уже с канонической туфелькой, происходит следующее. Эльвира силой отнимает оставшуюся туфельку у Золушки, пытается натянуть её на себя, и поняв, что это невозможно, просто отрубает себе пальцы на ноге. Немножко не подумав о том, что у принца-то осталась, соответственно, другая туфелька, на противоположную, так сказать, конечность. Не беда, ног у нас две, вырастить новые пальцы точно не получится, но симметрии добиться можно.

Единственное, с чем я не согласен в случае с «Гадкой сводной сестрой» так это с определением «комедия», которое дали этому фильму наши прокатчики. Даже «чёрная». Ну всё-таки нет. Не готов я смеяться над тем, как люди калечат себя. Даже ради любви.

Старое доброе

 

Старое доброе («Формула 1»/”F1” , реж. Джозеф Косински, США, 156 мин.)

П.И.Филимонов

Каковы критерии хорошей спортивной драмы? Нужен какой-то интересный для многих вид спорта (либо, в редких случаях, неожиданный и нераскрученный). Нужен яркий харизматичный герой, предпочтительно с репутацией либо лузера, либо скандалиста, либо и того, и другого, вместе взятых. Нужен какой-нибудь поворотный момент в жизни команды или отдельных героев. Нужно какое-нибудь острое противостояние с более статусными по рангу соперниками. Нужно постепенное возникновение чувства команды и локтя, когда идеи и принципы поименованного лузера и скандалиста вдруг сказочным  образом работают. Можно добавить щепотку любви, и, конечно, гранд-финал, где до последней минуты кажется, что ничего-то у этого лузера-диверсанта не получится, а потом, ровно на последних секундах матча/гонки/поединка, всё получается.

Схема довольно простая, и довольно сложно её хоть как-то обновить-освежить. Но если всё сделано профессионально плюс хорошо подобраны актёры, всё должно работать.

И в фильме Джозефа Косински про «Формулу 1» всё работает. Лузера и скандалиста (в этот раз, скорее, скандалиста, чем лузера) играет Брэд Питт, мы говорим про самые престижные в мире автомобильные гонки. Элемента сказочности (о нём мы не говорили, но он тоже часто присутствует) добавляет возраст протагониста. Сонни Хейс раньше уже гонял в «Формуле 1», потом с ним случилась страшная авария, а потом прошло тридцать лет, и он вернулся. То есть, по логике ему где-то за пятьдесят как минимум. Так не очень бывает в реальной жизни, чтобы люди выступали в «Формуле 1» в таком возрасте, но мы с вами же не реальную жизнь тут обсуждаем.

От фильма не оторваться. Все ходы просчитываются, всё довольно предсказуемо, но тем не менее. Понятно, что из соперника Хейса Джошуа Пирс к концу фильма станет его главным сторонником, адептом и учеником. Понятно, что с главной конструкторшей команды у Хейса закрутится роман, как бы она ни сопротивлялась. Понятно, что в какой-то момент у него обнаружатся проблемы со здоровьем. И всё это происходит, единственное, что происходит немного странно и никак не влияет на сюжет, это как раз проблемы со здоровьем. Они как будто есть, нам как будто их упоминают, но мы ждём, что они как-то скажутся в решительный момент, а они нет, никак не сказываются, нам их просто обозначили. Брэд Питт – слишком мачо в этой роли, чтобы такие мелочи, как проблемы со зрением и со спиной могли его хоть как-то притормозить.

Немного разочаровывает конец. В том смысле, что как будто весь фильм нас подводят к одной развязке, а потом подсовывают другую. Ничуть не более правдоподобную, скорее, ровно наоборот. Ну ладно, скорее всего, режиссёр тоже поддался безграничному обаянию Питта и не смог поступить иначе. Пока он держится на ногах, в седле и за рулём с такой небрежной грацией, с которой он это делает, Брэд будет побеждать сам.

Ещё один плюс этого фильма – он не притворяется чем-то, чем он не является. Вы увидите ровно то, что ожидаете увидеть. Добротно скроенную классическую спортивную драму. Которых что-то давно не было.

Блистающий мир Бенилюкса

 

Блистающий мир Бенилюкса («Человек-Магнит»/“De Magneet Man“, реж. Густ ван де Берге, Нидерланды-Бельгия-Люксембург, 86 мин.)

П.И.Филимонов

Довольно типичный для маленьких стран фильм. Они не в состоянии конкурировать с традиционными гигантами рынка зрелищностью да бюджетами, вот и снимают так называемое «поэтическое кино». Иногда получается лучше, иногда хуже.

Этот фильм – пример, когда скорее, хуже, чем лучше. Хотя все составляющие вроде бы подобраны правильно. Есть странный протагонист, Люсьен, о котором нам не известно ровным счётом ничего, кроме того, что к нему прилипают металлические предметы. Одно время такой тип «непознанного» был особенно популярен в этой части мира, и люди, без видимых усилий и технических средств удерживающие на груди ложки и подстаканники пользовались не сказать бешеным, но ощутимым спросом.

С Люсьеном всё хуже. Или лучше, как посмотреть. Он может притягивать металлические предметы не только грудью, но вообще любой частью тела. И когда случается так, что волею судеб и поэтического воображения авторов фильма он попадает в бродячий цирк, разумеется, его начинают использовать в целях демонстрации именно этого таланта. Мне вот лично не кажется, что это прямо какое-то очень уж интересное умение, я бы не пошёл на представление, где человек-магнит был бы гвоздём программы, но люди Бенилюкса – другой разговор, кто там поймёт их вкусы.

И, как и положено в произведениях Грина, которого вся эта история немного напоминает, и в поэтическом кино, Люсьен влюбляется в циркачку. Циркачку, певицу, танцовщицу, суок, бегущую по волнам – всё это одновременно. Только традиция чуть другая, она одновременно и немного рубенсовская женщина. Не в том смысле, что полная, а в том, что очень живая, очень реальная, очень плотская.

И потом, как всегда бывает в поэтических историях, начинается их главный конфликт. Потому что он обычно происходит не между антагонистом и протагонистом, не между героями вообще, даже не между там долгом и страстью. Нет. Главный конфликт Грина и прочего поэтического кино – это конфликт между как раз поэзией и прозой. Между розовыми и голубыми мечтами, которые, кажется, вот-вот начинают сбываться, и тусклой серой прозой жизни, в которой так-то нам всем предстоит обретаться большую часть того времени, которое нам отмерено.

И ни Грин, ни поэтическое кино не питают никаких иллюзий. Конечно, проза побеждает поэзию, посмотрите вон хотя бы по тиражам книг. Любовь Люсьена растаптывается самым прозаическим способом (не без твиста, впрочем), и он тут же утрачивает свой дар, ложки, вилки и прочие штопоры перестают к нему липнуть.

Метафора прозрачна, метафора достаточно примитивна. И на выручку создателям фильма, чисто теоретически, как раз и может прийти тот самый твист, который они – еле заметно – заготовили в конце.

Потому что в прозаическом мире тоже есть любовь и привязанности. И неизвестно ещё, где они сильнее.

Скука и клиффхэнгер

 

Скука и клиффхэнгер («28 лет спустя»/“28 Years Later“, реж. Дэнни Бойл, США-Великобритания, 115 мин.)

П.И.Филимонов

Дэнни Бойл доснял свою трилогию. Точнее, как. Когда он начинал её снимать, неизвестно, предполагал ли он, что это будет трилогия. Тогда был просто ещё один фильм о зомби-апокалипсисе, уже не помню, казался ли он хоть немного оригинальным в момент своего выхода на экраны. Возможно, что и да – потому что иначе бы не было спроса на сиквел и уж тем более на трилогию.

Когда он закончил снимать трилогию, обнаружилось, что это снова не так. Потому что «28 лет спустя» заканчивается массивным, гигантским, огромнейшим клиффхэнгером, не то что намекающим, а криком кричащим о четвёртом фильме в недалёком будущем.

А так ну что. Известный антураж, Британию охватил, как они эвфемистично называют это в трилогии, «вирус ярости», люди превращаются в животных, немногие выжившие пытаются вести жизнь, какой они её помнят. Конкретно в «28 годах спустя» нам показывают жизнь небольшой общины, которой удалось спастись и относительно нормально обжиться на одном из многочисленных британских островков. Остров почти отрезан от большой земли, пробраться на него можно только по узкой дороге, которая во время прилива исчезает под водой. А как мы могли помнить (но не помнили) из предыдущих частей трилогии, зомби боятся воды и практически не могут по ней перемещаться – почему, собственно, запихав Британию в карантин, остальному человечеству и удалось продолжать нормальное существование, почему, собственно, в этой вселенной зомби-апокалипсис получился очень локальным, чем она, наверное, и выделяется среди остальных прочих ей подобных. Во время отлива зомби могли бы на островок и пробраться, но там организована сильная и стройная система обороны и оповещения, так что пока – за все прошедшие 28 лет – им это сделать не удалось.

Мы имеем семью, в составе папы, мамы Айлы и мальчика Спайка, которому исполнилось 12 лет, то есть в другом мире он никогда не жил. Папа ходит на охоту, мама сидит дома, потому что она больна – оказывается, прочие земные болезни с приходом зомби-апокалипсиса вовсе даже не отступили, люди всё ещё умирают и по другим причинам тоже, а Спайк ходит в школу.

Но вот папа решает, что Спайк уже достаточно взрослый, и можно взять его с собой на охоту на большую землю. Ну и там, конечно, всё и завёртывается, они встречают зомби, вступают с ними в противостояние, и так далее – жизнь Спайка уже никогда не будет прежней. Тем более, что и с папой там не совсем всё ладно – пользуясь маминой болезнью, суть которой нам раскрывают только в последние полчаса фильма, он потрахивает одну там тоже девушку всё из той же маленькой коммуны, не сильно стесняясь при этом сына. В итоге Спайк решает уйти с острова и отвести маму к мифическому доктору, про которого все знают, но никто не уверен, не является ли его существование вымыслом.

Я так понимаю, что Дэнни Бойл хотел снять такое кино о взрослении, «фильм воспитания», а зомби-апокалипсис служил бы для него исключительно интересным фоном. И получилось, и не получилось одновременно. Кино воспитания, скорее, получилось. Интересного фона, пожалуй, нет.

Просто потому, что очень сложно придумать что-нибудь новое по этой теме.

Не мышонок, не лягушка

 

Не мышонок, не лягушка («Очи»/“The Legend of Ochi”, реж. Айзея Зэксон, США, 95 мин.)

П.И.Филимонов

Самое примечательное в этом фильме – его самая первая сцена. Когда по ночной дороге (подразумевается, что дорога пролегает где-то в украинском Закарпатье) на мотоцикле едет Виллем Дафо и, натурально, поёт «Взяв би я бандуру». Не полностью, конечно, но прямо выговаривает слова. Правда, почему-то на русском. Слово «что» получается у него особенно хорошо, с остальными словами сложнее.

Потому что где же ещё могли сохраниться никому не известные звери, как не в дебрях Восточной Европы, где вообще чёрт ногу сломит. А в этом и замут фильма. В карпатских лесах, помимо традиционной живности, обитают ещё неведомы зверушки, чуть похожие на обезьянок, но с ушами побольше. Рыженькие. Разговаривают трелями и руладами, чисто божьи птахи. Если кусят человека, он не то чтобы в них обращается, как можно было бы подумать, но начинает максимально к ним приближаться, по крайней мере, понимать язык этих самых трелей и рулад.

И люди почему-то считают их злыми. Злыми, опасными, кровожадными. Фашистами и бендеровцами. Распинателями маленьких мальчиков и врагами триединой святой Руси. И устраивают на них облавы во главе с тем самым Виллемом  Дафо, по совместительству являющимся злым папашей главной героини.

Это довольно архетипичная сказка о том, как невинный ребёнок, с ещё незашоренным сознанием, чуть больше открытый миру, чем безнадёжно испорченные пропагандой взрослые, сближается с врагом и выясняет, что не такой уж это и враг. Что существа эти совсем не злые, более того, что их мир прекрасен и едва ли не более глубок, чем мир людей.

Конечно, за это ребёнка тоже преследуют. Слои косности не отваливаются с человечества так же просто, как корки грязи под струями воды, например. И им предстоит пережить вместе немало приключений, пока племя очи не примет их снова.

Как жаль, что в реальной жизни всё не может быть настолько же просто. Что устами младенца не всегда глаголет истина, что дети не всегда могут научить взрослых терпимости, толерантности, эмпатии и – в конечном итоге – останавливать войны. Хотя, скорее всего, интенция режиссёра была именно такова. Показать, что миром должны управлять не мужчины, а женщины или, лучше, вообще дети. Женщины с детьми – тоже довольно хорошее комбо.

Мне кажется, могло бы получиться ещё лучше, если бы существа были немного другими. По этим ну прямо вот видно, что они безобидные, милые и пушистые. В таких сказках, насколько я помню, всегда интереснее эффект неожиданности, либо чтобы ужасные на вид и отвратительные монстры на поверку оказывались умными интеллигентными людьми, как, например, в фильме «Враг мой», либо наоборот, чтобы милейшие существа превращались в кровожадные комки безжалостного меха («Зубастики» или хоть те же «Гремлины»).

А так – проходное кино, в котором нет ни одной свежей мысли или находки. Разве что не очень понятно, зачем девочка – главная героиня периодически вставляет в рот игрушечные «вампирские» зубы. Разве что чтобы подчеркнуть, что Трансильвания находится довольно близко? Или чтобы намекнуть, что и вампиров люди всё это время неправильно понимали?

Или просто юной актрисе нравилось прикалываться. Что было бы самым милым вариантом. 

Царство женщин

 

Царство женщин/ («Бриллианты»/“Diamanti“ реж. Ферзан Озпетек, Италия, 132 мин.)

 

П.И.Филимонов

 

Почему-то сложилось так, что в южных странах культ матери, культ женщины вообще как-то гораздо более заметен, чем в странах северных. Вот эти женские царства, столь актуальные для Италии или Латинской Америки – это то, что не очень встречается у северян. Я имею в виду группы женщин, объединённых либо семьёй, либо какими-нибудь общими обстоятельствами, которые очень быстро как-то цементируются изнутри, превращаясь в партии, удачней которых не было, в армии, противостоять которым невозможно, в ковены, которые заколдуют кого угодно и по какому угодно поводу.

В фильме Ферзана Озпетека «Бриллианты» таким объединяющим фактором становится работа. Нас погружают в атмосферу швейного ателье, которым владеют две сестры, Альберта и Габриэлла, а работают практически исключительно женщины. В то же время это и кино про кино, потому что в это ателье обращается известный режиссёр. Он хочет снять фильм, подробности которого пока не раскрывает, но значительную роль там будут играть костюмы. В ателье приходит знаменитая художница по костюмам, чуть ли не обладательница восемнадцати «Оскаров» в этой номинации, но её же мало – она мозг за всей этой работой, но нужны ещё и руки.

И это классический мир женщин. Каждая из работниц ателье, а я сбился со счёта, сколько их там, наделена своим голосом, своей историей, своими особенностями. У кого-то муж абьюзер, кто-то скрывается в этом ателье от полиции, кто-то никак не может пережить гибель дочери под колёсами автомобиля. И вроде бы живут они мирной жизнью, но в какие-то моменты фильма вдруг складывается ощущение, что кругом война, все мужчины воюют, остались только женщины и они работают так слаженно и так хорошо в том числе и для того, чтобы война побыстрее закончилась.

Так всё это и выглядит, как одна большая семья, совместно работающая для достижения одной им понятной цели. Так это кино и воспринимается, как оптимистичная такая сага о том, что совместная работа, любовь и взаимное уважение этой группы женщин способны сдвинуть горы и сделать этот мир лучше. И в рамках этого кино мы и становимся свидетелями этого.

Они умеют работать, но умеют и отдыхать. Когда все дела сделаны, они собираются за классическим итальянским большим столом, и тогда наблюдателя переполняет, знаете, чувство, похожее на то, когда ты смотришь на чуваков, которые радуются выигрышу какого-нибудь спортивного кубка. Такой Италии больше никогда уже не будет, так порадуемся хотя бы тому, что мы можем посмотреть на её проекцию, на воспоминание о ней.

Потому что мир слишком изменился.

Трубчатые колокола

 

Трубчатые колокола («Ритуал»/“The Ritual“, реж. Дэвид Миделл, США, 98 мин.)

 

П.И.Филимонов

Крайне редко, но попадаются в искусстве вообще и в кинематографе, в частности, закрытые поджанры. В том смысле закрытые, что режиссёры последующих поколений могут сколько угодно пыжиться, но никогда не смогут превзойти раз и навсегда установленных эталонов. То есть, в каком-то субжанре снят фильм, лучше которого снять другой, новый фильм в этом субжанре, кажется, просто нельзя. Как пример – я считаю, что в жанре космической оперы ничего лучше первой гепталогии «Звёздных войн» снято не будет никогда. Или, например, Серджио Леоне и Клинт Иствуд навсегда для всех закрыли спагетти-вестерны, ну вот вообще не стоит после них даже пытаться туда лезть.  Или в жанре плутовского фильма с твистом очень сложно (но здесь, наверное, не невозможно) снять что-то лучше «Обычных подозреваемых».  Понятно, надеюсь, о чём я.

Так вот и в поджанре фильмов ужасов про одержимость людей нечистой силой невозможно превзойти эталонного «Экзорциста» Уильяма Фридкина 1973 года, с маленькой, но очень жуткой девочкой, ползущей на локтях вниз по лестнице под полубожественную композицию Майка Олдфилда.

И на самом деле то, что Дэвид Миделл в очередной раз попытался залезть на это поле, скорее делает ему честь. Потому что это вполне достойная попытка. Грубо говоря, Миделл прыгнул с шестом на 6 метров при живом Дюплантисе. Который в 1973 году (я далеко зашёл с метафорами, но я надеюсь, что вы ещё тут) прыгнул на 6.50. Лучше нельзя, но приближаться можно. У Миделла получилось.

Чем примечателен его фильм «Ритуал»? Во-первых, примечателен он тем, что фактически является историческим кино. Он основан на реальных событиях, снят по записям отца Джозефа Стайгера, персонажа фильма и реального исторического лица, который действительно принимал участие в том, что авторы фильма называют «самым задокументированным случаем экзорцизма в истории США». То есть, как будто это было на самом деле. И, помимо исторической достоверности этих самых записей, это дополнительно подчёркивается ещё и самим персонажем Стайгера, который ну вот далеко не весь фильм считает, что борется с бесами ли, с демонами ли при помощи божественного слова и верёвок.  (Это как с добрым словом и пистолетом, с верёвками оно как-то надёжнее выходит).

Во-вторых, «Ритуал» примечателен тем, что там играет Аль Пачино. Которому 85 лет, для которого каждый новый фильм может стать последним, и который ещё в очень неплохой форме. Его там трудно узнать, особенно если вы (как я) до сих пор внутри себя видите его тем молодым наглецом, которым он показывался в «Крёстном отце» или «Лице со шрамом» ну или хотя бы тем утомлённым жизнью, но достойно стареющим мужчиной из «Схватки» или «Запаха женщины». Здесь он снова другой, он снова смог найти какие-то новые краски в своём актёрском арсенале. И несмотря на то, что его герой, собственно, главный экзорцист «Ритуала» отец Теофилус, выступает в фильме больше как функция, нежели как натуральный живой человек, Пачино всё равно удаётся найти в нём что-то такое, за что можно зацепиться.

Страшное ли это кино? И да, и нет. Если вы видели «Экзорциста» и представляете, чего можно ожидать от подобного рода фильмов, то, пожалуй, нет. Там для вас не будет ничего нового. Те же закатившиеся дол белков глаза, те же разные голоса, которыми говорит одержимая, те же ломаные, почти левитационные её движения. Если же «Экзорциста» вы, например, не видели, и не совсем в этом субжанре прошарены, смело будьте уверены, что «Ритуал» вас напугает, причём напугает не так, как классический какой-нибудь фильм ужасов, когда зритель немного отгорожен от происходящего на экране заведомым сознанием того, что это выдуманная история, что это не взаправду. Как уже было сказано, «Ритуал» основан на историческом материале, то есть всё это описано и, значит, действительно происходило в одном с нами с вами мире.

А какое объяснение давать произошедшим событиям, это уж пускай каждый сам решает.