Чувства и чувствительности

 

Чувства и чувствительности («Сплитсвилль»/“Splitsville“, реж. Майкл Анджело Ковино, США, 104 минуты)

П.И.Филимонов

Это – смешная комедия про отношения. Причём не романтически смешная, где вы и не смеётесь совсем, а только сочувственно улыбаетесь симпатичным, но мающимся в омутах чувств героям, смутно надеясь, что, согласно законам жанра, всё у них будет хорошо. Нет, это правда смешной фильм, там есть пара моментов, когда лично я ржал прямо в голос (самый шикарный из них выпадает уже минуте на пятой-шестой фильма, в процессе суеты с автокатастрофой – но не буду спойлерить).

Главных героев четыре, они составляют две семейные пары – и они все идиоты. В той или иной степени, но все четверо ведут себя нелепо, смешно, дебильно, отчего и возникает большинство комических эффектов фильма. Может быть, кроме Дакоты Джонсон. В смысле, её героини. Ну тут, я думаю, дело в актрисе. Она настолько уже заассоциирована с хрупкой девушкой в поисках любви и разнообразного секса, что очень сложно вывести её из-под этого огня. И, кажется, режиссёру фильма тоже сложно избавиться от этого её обаяния.

В общем, Эшли (Адрия Арджона) говорит своему мужу Кэри (сценарист фильма Кайл Марвин, не путать с одноимённым бывшим актёром театра Сюдалинна, бывшего русского), что он ей надоел, она ему изменяла (Кэри вычисляет количество раз), и вообще она хочет развода. На это Кэри вываливается из машины и новым форрестом гампом бежит сломя голову неведомо куда, пока не оказывается в гостях у своего лучшего друга Пола (режиссёр фильма Майкл Анджело Ковино) и его жены Джули (собственно, Дакота).

Пол заявляет Кэри, что они с Джули – очень прогрессивная пара, состоящая в открытых отношениях, и терпимо относятся к изменам друг друга. Тогда Кэри, натуральным образом, спит с Джули – и оказывается, что ни фига подобного. Что одно дело говорить о своей прогрессивности, а другое дело практиковать то, что проповедуешь.

Вот на таких несоответствиях и строится вся история. Плюс ко всему нам показывают прекрасную галерею новых хахалей Эшли, которые в конечном итоге начинают жить практически одной коммуной, независимо от того, что она всех их успевает побросать.

Всё крутится около любви и секса, и вращение это весело и неостановимо. Когда вам кажется, что фантазия сценариста и режиссёра уже близка к истощению, и новых поворотов больше ждать не приходится, они тут же приятно вас разочаровывают и подсовывают вам какого-нибудь уморительного менталиста.

Это хороший пример такого своеобразного бадди-муви, но не в том смысле, в котором этот термин обычно используется, а в том, что фильм сняли чуваки, которые его сами придумали, сами реализовали, сами сыграли. Кажется, что продюсеры со стороны, которые, конечно, тоже были, потому что куда же без них, не сильно в процесс вмешивались.

Это уже второй подобный проект Марвина и Ковино, и кажется, хуже не стало. А может, даже и улучшилось. Во всяком случае, та галерея типов и характеров, которую мы наблюдаем в «Сплитсвилле», достойна какого-нибудь Гоголя или – более аутентично – Диккенса.

Социальная работница не спит

 Социальная работница не спит («Континенталь 25» /“Kontinental '25“, Румыния-Бразилия-Великобритания-Швейцария-Люксембург, реж. Раду Жуде, 109 мин.)

П.И.Филимонов

Не то, чтобы она там совсем не спала, но сон её то краток и тревожен, когда она погружается в пучины временного алкоголизма, то затруднён (очевидно) муками совести, о которых, так или иначе, в довольно глумливой форме рассказывает этот фильм.

Социальная работница Орсоля принимает активное участие в выселении бомжа Иона из облюбованного им тёплого подвала. Бомж Ион никак не хочет оттуда съезжать – всё-таки родной дом, какой-никакой. Но Орсоля приходит к нему с жандармами, дабы выселить его насильственным образом, и тогда отчаявшийся бомж Ион совершает самоубийство. Это завязка нового фильма Раду Жуде «Континенталь 25».

Это очень типичный фильм Раду Жуде. Если вы смотрели хотя бы один из его фильмов до этого, то вайб полностью соответствует. Во-первых, до завязки присутствует длинная и очень характерная для Жуде экспозиция. Нам показывают один день из жизни бомжа Иона, его перемещения по городу Клужу, как он добывает еду, средства к существованию, как он взаимодействует с окружающим  миром и т.д. Можно бы подумать, что всё это проделывают с нами для того, чтобы мы успели к нему привязаться и больше переживали бы из-за его вот-вот последующей смерти. Но кажется, это не обязательно. Просто Жуде это очень любит – показывать повседневную жизнь обычных людей.

После смерти Иона наше внимание переключается на Орсолю и, в свою очередь, уже её блуждания по всё тому же Клужу в попытках добиться не справедливости, а какого-то успокоения по поводу того, в чём она себя постоянно (и не столько даже подсознательно) обвиняет. Она много и разнообразно общается с семьёй, с подругой, со священником, с официальными инстанциями, со своим бывшим студентом – и каждому из них в подробностях рассказывает историю самоубийства Иона, как он прикрутил к батарее проволоку и на этой проволоке удавился.

Зачем Жуде так делает? Можно придумывать разные трактовки, все они будут иметь равное право на существование. Мне кажется, что через эту обыденную жизнь обычных людей он как раз и пытается отобразить весь хаос окружающего мира, а то, что мир – по Жуде – хаотичен, притом, хаотичен, скорее всего, в смысле абсурдного сна, мне представляется более-менее очевидным.

В этих метаниях Орсоли важен один момент. Она – румынская венгерка. То есть, представительница самого большого этнического меньшинства страны, не все из которого желают интегрироваться в румынское общество, а часть смотрит на большого брата по ту сторону границы как на Землю обетованную (что-то, кажется, напоминает), но в Венгрию никто возвращаться почему-то не спешит. И межнациональная проблема затронута в фильме далеко не по касательной.

Но в целом это обычный Жуде. Много ни разу не драматических, повседневных разговоров, где по сто раз пережёвывается одна и та же затасканная информация. Много видов Клужа, красивого, оказывается, города даже в панельках, где живут основные персонажи. И из всей этой обыденности конструируется то, что конструируется из неё и по эту сторону экрана – жизнь. Неприукрашенная, такая, как она есть.

Жуде идёт с какой-то обратной для большинства художников стороны. Он воссоздаёт реальность во всех её монотонности и разнообразии одновременно, а, воссозданная, она уже сама отвечает за дискурс.   

Око за око

 

Око за око («Простая случайность»/ یک تصادف ساده, реж. Джафар Панахи, Иран-Франция, Люксембург, 105 мин.)

П.И.Филимонов

При всех сходствах всех диктатур мира, есть всё-таки в них и различия. Различия эти, конечно, главным образом объясняются культурой порабощённых народов, разницами в их мировосприятии и прочими тонкими материями. Например, в той же самой России представить себе историю, которую снял Джафар Панахи в «Простой случайности», во всяком случае, лично я не могу. Во-первых, просто не помещается в голове состоятельность простых людей в борьбе против спецслужб. Во-вторых, в фильме Панахи довольно много смешного, и я не знаю, это особенности личного восприятия мира режиссёром или неведомый мне персидский менталитет, когда даже в самой страшной ситуации, даже над людьми, которым ты больше всего в этой ситуации сочувствуешь, можно – и нужно – весело подтрунивать.

Хотя страшна ситуация, показанная Панахи в его новом фильме, только во флэшбеках и в потенциале. Случайным образом в руки маленькой группы оппозиционно настроенных граждан попадает сотрудник иранских спецслужб, известный своей жестокостью. В своё время всех их он  пытал - либо физически, либо морально.

Хотя как оппозиционно настроенных? Все они живут своими маленькими жизнями, просто стараются не высовываться, не идут свергать Путина (зачёркнуто) Хаменеи, а стараются в быту сохранять человеческое достоинство. Ещё одно несходство с более известными нам диктатурами – всех этих людей так или иначе выпустили из тюрьмы, более-менее дали жить нормальной жизнью, хотя опять же, я, скорее всего, просто чего-то не знаю.

И вот эта очень странная компания в составе работника автомастерской, фотографини, парочки будущих новобрачных и Хамида, который единственный из всех настроен радикально, но от этого пребывает немножко не в себе, мотается с упакованным в ящик спецслужбистом по городе и пытается решить, что с ним сделать. Самое простое, но и самое опасное решение – убить. Все другие варианты тоже обсуждаются.

И, в целом, Панахи рассматривает в контексте этой истории вопросы возмездия, непротивления злу насилием и прочее интеллигентское противостояние власти. Когда очень хочется, чтобы твоя точка зрения восторжествовала, но совершать что-либо грязное в то же время ты не готов.

Вопрос довольно болезненный, на самом-то деле. И решать его приходится и в процессе противостояния диктатурам, и ещё большим ребром он встанет после того, как вменяемость победит всё то безумие, что сейчас творится.

Потому что не очень как-то получается хлебать буйабесы и залезать на разные причудливые предметы одновременно.

Как мы все знаем, самого Панахи на родине неоднократно арестовывали, запрещали и не выпускали его фильмы, запрещали ему снимать и так далее. Так что режиссёр не понаслышке знает о том, на что способны власти, и конец «Простой случайности», хотя и предсказуемый, ставит лишний вопрос о методах борьбы.

Чикитита

 

Чикитита («Последний викинг»/“Den sidste viking”, реж. Андерс Томас Йенсен, Дания-Швеция, 116 мин.)

П.И.Филимонов

Давайте начну с громкого заявления. Это – тоже один из лучших фильмов года. Тоже – потому что, кажется, я уже свалил в эту кучку несколько произведений кинематографического искусства. Он относится к таковым отчасти потому, что год, в целом, выдался не так, чтобы очень уж богатым на хорошее кино. Так что критерии немножко размываются. И всё же, «Последний викинг» - далеко не рядовая картина сразу по многим причинам.

Первая причина – это, нет, не ты, а Мадс Миккельсен, играющий одну из главных ролей. Как-то так получается, что в плохих фильмах он не снимается. Может быть, конечно, я пристрастен, но я не помню ни одного фильма с Миккельсеном, который опускался бы ниже определённой планки качества. Вторая причина – он местами очень смешной. Не могу не привести один пример, для чего придётся значительно отклониться от курса обсуждения.

Фильм рассказывает историю двух братьев, один из которых отсидел в тюрьме 16, что ли, лет за ограбление банка. А перед тем, как сесть, доверил остававшемуся на свободе брату спрятать награбленное. Тот спрятал, вопросов нет, но за время, проведённое первым братом в тюрьме, успел заболеть диссоциативным расстройством личности, так что он больше не откликается на имя Манфред (его-то и играет Миккельсен, кстати говоря). Он теперь ни много ни мало как Джон Леннон. И где деньги, он, естественно, тоже не помнит. Чтобы он вспомнил, один сомнительный тип советует его брату воссоздать привычную для него обстановку. Брат Анкер вместе с типом привозят из другой психиатрической больницы человека, который считает себя Ринго Старром, а из Швеции – самого колоритного персонажа фильма, мужчину какой-то ассирийской внешности, который одновременно является Полом Маккартни, Джорджем Харрисоном и до кучи Бьорном Улльвеусом из «Аббы».  И вот, когда группа более-менее сыгрывается и готова дать свой первый концерт перед несколькими сочувствующими собравшимися, они как раз и начинают играть песню «Аббы». При этом они – «Битлз». В пересказе выглядит так себе, но, поверьте, это правда очень смешно.

Ну и третья причина, по которой этот фильм стоит вашего внимания – он про инклюзивность. Он про понимание, он про семейные ценности. Он про семейное насилие, про травмы и способы с ними справляться.  И говорит обо всём этом он не с традиционной для всей этой повестки назидательностью, а через чёрный юмор с отрубленными пальцами, изуродованными лицами и проткнутыми гвоздевым пистолетом ногами.

Обрамляет историю отдельный прекрасный мультфильм, созданный по детской книжке, которую в течение фильма пишет один из персонажей. Про племя викингов, один из членов которого во время боя потерял руку. Тогда вождь племени, чтобы тому не было обидно, приказывает отрубить по одной руке всем членам племени. Нетрудно предположить, в какую сторону выруливает эта история к концу кино.

Короче, с изобретательностью по части сюжета у Йенсена всё по-прежнему хорошо. А банальность посыла – ну слушайте, ну добро в мире всегда было довольно банально, и как будто сложно открыть в этой сфере жизни что-либо принципиально новое, да и нужно ли это, если Пол – на самом деле Бьорн, а ваша блондинистость и голубоглазость – это ваш собственный выбор.

Не забудьте только поставить руну там, где опасно.     

 

Не надо было и начинать

 

Не надо было и начинать («Новые деньги»/“Uus raha“, реж. Райн Ранну, Эстония,100 мин.)

П.И.Филимонов

Это – довольно традиционный для эстонского кино последнего времени сиквел. Почему-то у нас уж если снимают комедию, то обязательно в нескольких частях. То ли лень придумывать новую историю, то ли старая кажется настолько выигрышной, что можно покормиться за её счёт ещё какое-то время, то ли у них остаётся некоторое ощущение незавершённости.

«Новые деньги» - сиквел комедии того же режиссёра «Свободные деньги», снятой 2 года назад. Видимо, настолько искромётной и запоминающейся, что я совсем не помню её сюжет, хотя точно писал о ней здесь, в «Киноптикуме». Логика позволяет состроить правдоподобное предположение, что в первой части герои Мярта Пиуса и Стеффи Пяхн усердно пытались разбогатеть. И вот во второй части им это удалось. Теперь у них есть пятьдесят миллионов евро. Правда, есть некоторая загвоздка, а точнее, даже не одна. Во-первых, деньги их лежат в крипте, и достать их оттуда, перевести в ту валюту, которая позволяла бы их тратить, не так-то просто. Во-вторых, вокруг них сразу образуется значительное количество людей, которые хотят эти их деньги у них выманить, отнять, украсть, под самыми разными соусами. Инвесторы, продавцы неведомой ерунды и просто воры так и клубятся, особенно вокруг персонажа Пиуса, беды которого усугубляются его любовью к винишку и неумением вести себя в соответствии со своим новым статусом богатого человека.

Конкретно он выбалтывает всё то, что его приятель и финансовый консультант (Джим Ашилеви) просит его не выбалтывать. Во что он собирается вкладываться, во что не собирается и так далее.

С винишком ещё сложнее. Винишко делает с персонажем Пиуса страшные вещи. Ровно то, что казалось ему дорого и нерационально в трезвом виде, он прямо бежит и торопится покупать под винишком. И чем больше винишка он в себя вливает, тем большие суммы и тем более безрассудно он тратит.

Что, собственно, и создало сюжет. В том смысле, что львиная доля комических эффектов этого фильма возникает как раз из-за несоответствия манеры поведения трезвого Таави (так зовут героя Мярта Пиуса) и его же манеры поведения в пьяном виде. Вторая часть смешного создаётся за счёт прекрасного непрофессионализма пилота частного самолёта, который Таави как-то под винишком и прикупает.

Эта часть смешная. Не могу сравнивать с предыдущей, потому что просто не помню, но отдельно взятый фильм «Новые деньги» - местами довольно смешной. Режиссёр и вся съёмочная группа как будто хотят нам сказать, что если ты никогда не был богатым, то и начинать уже не стоит – неизбежно выставишь себя на посмешище. Что, в случае комедии, и есть самое главное.

А потом уже вся та штука, которую нам попутно втюхивают в самом конце фильма. Что любовь не тонет, любовь не горит, семья – самое важное и так далее. Ну да, это тоже. Но комедия – не совсем про это. И главное, что делает комедию комедией, в «Новых деньгах» есть.

Песни апокалипсиса

 Песни апокалипсиса («Конец света»/“The End“, реж. Джошуа Оппенхаймер, Дания-Германия-Ирландия-Италия-Великобритания-Швеция, 148 мин.)

П.И.Филимонов

 

Об этом фильме хочется сказать словами Руслана PX – в конце все танцуют и поют. В целом, этим сюжет фильма более-менее и исчерпывается. Нам показывают некий пост-апокалиптический бункер, который построила для себя богатая и влиятельная семья – потому что может – где она и спасается, точнее, уже спаслась. Спасается не очень понятно, от чего, то есть, ну мы понимаем, что там, наверху, что-то произошло, что-то ужасное, всё человечество погибло к хренам – но почему точно, нам не сообщают. Это точно не была ядерная война, потому что в этом случае на неё были бы рассыпаны разные намёки. Члены семьи и их доверенные приближённые (с собой в будущее они взяли одну подругу матери, одного врача по понятным причинам, и кого-то типа дворецкого) намекают нам на какую-то климатическую катастрофу, но в подробности не вдаются.

В семье есть сын, который, как нам однажды сообщают, родился уже в бункере. На момент начала фильма ему – ну сколько – ну лет, допустим, двадцать пять, так что вся эта история тянется уже довольно давно.

Ещё и потому не могло быть там ядерной войны, что на поверхности планеты вымерли далеко не все. Так, однажды в их подземный мир каким-то образом (тоже непонятно, как, но в контексте фильма режиссёр не заморачивается поисками ответа на этот вопрос) просачивается молодая девушка, которая вот-вот ещё только вчера была со совей выживающей (но не выжившей) на поверхности семьёй.

Девушка становится катализатором и лакмусовой бумажкой. Примерно как молодой человек в «Теореме» Пазолини, но гораздо, гораздо, гораздо, в сто тысяч раз более лайтово. Выясняется, что все врут, что очень многое из того, что молодой человек принимал за чистую монету, было умолчанием, вымыслом, ложью во спасение, придуманной его родителями или избранными приближёнными с целью – ну вероятно, просто не затруднять мальчику моральные аспекты существования. Всем тяжело физически – хотя по кадрам повседневной жизни бункера так и не кажется – зачем ещё добавлять ненужных душевных страданий?

Всё бы ничего, но это мюзикл. В напряжённые моменты, когда у персонажей заканчиваются слова и логические диалоги стремятся к нулю, они начинают петь протяжные песни о смысле жизни. Периодически ещё и танцуя при этом.  Как в большинстве мюзиклов, это никак не оправдано сюжетом, поэтому выглядит максимально кринжово. Самое маловероятное, что мне бы хотелось делать в случае моего выживания после конца света – это петь и танцевать. С другой стороны, если всего человечества осталось примерно семь человек, то как бы и позориться особенно не перед кем.

Как будто мы видели уже мюзиклы примерно обо всём, почему бы нам не посмотреть постапокалиптический мюзикл. Хотелось бы знать, сама ли поёт, например Тильда Суиндон (играющая мать), но это так, чисто праздное любопытство. На самом деле кажется, что режиссёр просто набивал таким образом хронометраж. С песнями фильм получился раза в полтора длиннее, чем был бы без них, а произведение кинематографического искусства продолжительностью в два с половиной часа априори выглядит солидно и претендует на высказывание.

Даже если его и нет. Ну да, все врут, но что мы, не знали что ли?   

Быстро, быстро, ещё быстрее, быстро насколько возможно, ещё быстрее

 

Быстро, быстро, ещё быстрее, быстро насколько возможно, ещё быстрее («Ночная смена»/“Heldin“, реж. Петра Вольпе, Швейцария-Германия, 92 мин.)

П.И.Филимонов

Непроизвольная ассоциация, которая возникает при просмотре фильма Петры Вольпе про чудовищно тяжёлую работу медсестры, это вот эта байка про не помню какого композитора (скорее всего, в разных вариантах байки фигурировали разные люди), который сопроводил свою партитуру вынесенными в название моего текста последовательными пояснениями для оркестра.

Фильм «Ночная смена» (переводчики всего мира решили это дело для зрителей опростить и приблизить, но об этом чуть позже) рассказывает об одном дне, а точнее, об одной ночи работы медсестры в какой-то швейцарской больнице какого-то швейцарского города. Не очень понятно, в каком конкретно отделении она работает, а может, у них там и нет отделений, потому что, отвечая на внутренние звонки, она всегда представляется как «Флория, третий этаж». На её этаже как-то лежат все – довольно много раковых больных в разных стадиях умирания, несколько людей до и после вроде бы несложных операций – удаление аппендикса, непроходимости кишечника, грыжи – что-то такое. И даже один частный пациент, в отдельной палате, на совсем других условиях, правда, тоже с подозрением на рак.

В ту конкретную ночь, которую нам показывают в фильме, случается не то чтобы ЧП, просто текущая рабочая неприятность – какие-то коллеги заболевают, какие-то не выходят на смену по другим причинам, и на этаже Флории их остаётся работать две с половиной  на целую ночь. Две полноценных медсестры и одна студентка-практикантка, которая, как кажется Флории, ничего не умеет. А больных, разумеется, до хрена, и они всё прибывают и прибывают.

В общем, нам показывают, как маленькая хрупкая женщина, за не очень, видимо, большую (по швейцарским, правда, меркам) зарплату справляется с авралом и пытается успеть всё. Ей нужно проверить каждого из больных, добрым словом подбодрить отчаявшихся, пошутить с выздоравливающими, выполнить просьбы и требования мнительных и истеричных, успокоить тревожных. И всё это помимо обычной рабочей рутины – измерения температуры, давления, выдачи лекарств, делания уколов кому надо уколоться, смены подгузников у особенно немощных – и так далее. Кроме того, естественно, возникают и непредвиденные ситуации, приходится кого-то реанимировать, приходится с кем-то бороться, приходится общаться с очень по-разному настроенными родственниками.

А больные, как мы видим из фильма (да как мы и знаем из обычной жизни) не могут – да как будто и не должны – посмотреть на ситуацию со стороны, каждый из них считает себя самым важным пациентом и свою беду самой эксклюзивной бедой в мире, не то что на третьем этаже отдельно взятой больницы.

Мы наблюдаем одну рабочую ночь Флории, в течение которой она, кажется, ни разу не присела, один раз попила в кадре воды и один-единственный раз сорвалась в эмоциональном смысле.

На всех языках, на которых я могу прочитать про этот фильм, он называется «Ночная смена» или созвучно. На немецком языке фильм называется „Heldin“, что переводится как «Героиня». Пусть так намерение и цель высказывания режиссёрки прямо тычут нам в глаза, но, как мне кажется, так оно, в случае этого фильма, и лучше.