Что мы делаем, когда теряемся

 Что мы делаем, когда теряемся

(«Пересечение»/“Crossing“, реж. Леван Акин, Швеция-Дания-Франция-Турция-Грузия, 106 мин.)

П.И.Филимонов

Это атмосферное кино, которых вы, вероятно, видели уже довольно много. И увидите ещё довольно много – так уж сложилось, что наша эпоха представляет огромный простор для слома человеческих судеб, смены места жительства и вообще радикального изменения своей судьбы – и далеко не всегда по собственному желанию человека. 

«Пересечение» - с одной стороны, как будто грузинское кино в его лучших классических проявлениях. В нём есть два неприкаянных и никому особенно не нужных путешественника, которые едут в Стамбул из Батуми, чтобы найти родственницу одного из них. Там такая история, что у главной героини фильма, учительницы на пенсии Лии, умерла сестра. А перед смертью наказала непременно найти её (сестры) дочь, стало быть, Лиину племянницу Теклу, которая подалась в Стамбул за лучшей жизнью и за большей свободой (как ни странно, но в контексте фильма это так), да так там и потерялась. С Лией увязывается молодой человек Ачи, который, по сути, ей никто, младший брат дальнего знакомого. Ачи просто совсем нечего в этом Батуми делать, а в Стамбуле можно найти работу поприличнее, да и вообще большой город – большие возможности. 

И вот они едут. Почти без денег, два одиноких субъекта, которых ничто не связывает. За тридевять земель непонятно зачем. Дальше грузинское кино плавно заканчивается (кажется, как раз во время их поездки на пароме) и переходит в кино о повесточке и толерантности. Потому что в Стамбул потерянная Текла переехала не просто так. Потому что потерянная Текла – трансперсона, и старорежимной Лие почти невозможно принять этот факт. Потому что, когда в современной Грузии, под воздействием одной соседней страны, принимают законы о гей-пропаганде, они же не просто в пустоту стреляют. Они же понимают, что это найдёт отклики и благодатную почву в консервативном гомофобном обществе, которым, при всех его прочих прелестях, несомненно является грузинское общество. 

И происходит очень медленно принятие. Очень медленное – по меркам этого недлинного фильма – осознание того, что мир разнообразнее, чем мы все думали, что инаковость не обязательно должна быть враждебна, что человек остаётся человеком во всех его видах и ипостасях. Всё то, что мы прекрасно и так знаем в теории, но всё ещё не всегда готовы принять на практике. 

Притом в принятие больше не умеет Лия – наверное, в силу возраста и воспитания. Ачи – не очень понятно, то ли ему вообще всё равно, то ли он уже давно понял и смирился с разнообразием видов человека в мире. Но скорее всего, он просто об этом не думает, он просто впервые оказался более-менее один в большом городе, который не отторгает его, а предлагает некоторые возможности. И она даже как-то как будто нехотя, но этими возможностями пользуется. 

В целом, это разновидность роуд-муви. Но из-за грузинских корней режиссёра ли, грузинских актёров ли или исходно грузинской истории, это роуд-муви приобретает очень знакомые всем любителям грузинского кинематографа интонации супермягкой иронии и лёгкого остранения. 

Атмосферно, короче, закольцуем.