Грузия без нас

Грузия без нас

(«А потом мы танцевали», реж. Леван Акин, Грузия-Франция-Швеция, 113 мин.)

П.И.Филимонов

В последнее время стало модно ездить в Грузию. Туристами, по выдуманным или настоящим делам, покататься на лыжах, поводы могут быть самыми разными. Страна это действительно красивая, гостеприимная и так или иначе почти в каждом госте, туда приезжающем, вызывающая радость узнавания. Узнавания того, что мы видели в грузинском кино, надо полагать. В грузинском кино советской и уже постсоветской эпохи. Где все люди говорят по-русски со смешным, но таким милым акцентом. Где постоянно происходят какие-то колоссальные застолья за неимоверно длинными, лобачевскими какими-то столами, со всеми этими рогами, тостами, хачапури, непременными песнями а-капелло приятными мужскими басами-баритонами и крепкой нерушимой дружбой всех со всеми. Ну а откуда у нас ещё это представление, ведь оно существует, как правило, ещё до поездки. Поездка только подтверждает это ощущение – либо опровергает его.

В таких случаях всегда хочется посмотреть на то, как живёт страна без туристов, без гостей, без тех, для кого сооружаются эти столы, поются эти бесконечные народные песни и жарятся эти бесконечные шашлыки. И фильм режиссёра Левана Акина нам это показывает отчётливо. Да, это фильм не только про это. Он, конечно, и про поиски и нахождение себя, и про первую любовь, и про искусство грузинского народного танца, и про предательство, и про нелепую, средневековую патриархальность грузинского общества, и про прекрасных актёров.

Но почему-то главное, что меня ударило из этого фильма, вот да, вышло с той стороны экрана и ударило – это ощущение того, что теперь я видел, как живёт Грузия без нас. И да, там есть всё то, что нам выставляют напоказ. И длинные застолья, и народные песни, и хинкали, и невыразимая сладость еды руками, и дружба, крепче которой только грузинские сигареты, и всё, что вы можете себе представить при слове «Грузия». Но и многое другое – многое, что есть в любой стране мира, и поэтому сначала слегка удивительно, что в Грузии это тоже есть, а потом становится совсем неудивительно, потому что разве Грузия не часть мира, не такая же часть современного европейского культурного пространства, пусть и находящаяся, с точки зрения формальной географии, в Азии, как и любая другая страна. И почему там не может быть танцев под англоязычную музыку, наркотиков, воровства, мужской проституции и ночных гуляний молодёжи до утра? И как прекрасен на самом деле грузинский язык, и как хорошо, что кинематографисты страны теперь не должны заставлять своих героев искусственно говорить по-русски, мне это всё время казалось не совсем натуральным и слегка унизительным. 

И ещё. Вживаясь в этот фильм, вписываясь в тот пейзаж, который прямо фонтаном бьёт в тебя с той стороны экрана, в какой-то момент ловишь себя на мысли, что им хорошо и без нас. Им не нужны все эти туристы для того, чтобы быть такими, какими мы их представляем – и ещё немного другими, какими мы можем представить, например, себя в своей обычной жизни. Они – настоящие. Нет ничего показного. Они такие и с нами, и без нас.

И потому, как мне кажется, мы должны быть благодарны этой стране в том числе и за то, что она регулярно впускает нас в себя, совершенно безвозмездно – не считая цены билета  – отдаёт нам часть того самодостаточного вещества, которое называется Грузией, грузинской культурой и грузинским кино.

Хотя, опять-таки, это же фильм. И сделан он, наверное, всё-таки с оглядкой на западного зрителя. И целевой аудиторией, наверное, является западный зритель же. То есть, возможно, некоторая развесистая чурчхела там и присутствует. Мы, простые смертные, бывавшие в Грузии лишь наездами, об этом, видимо, никогда не узнаем. А оно, знаете, и хорошо.