Как люблю его я

 

Как люблю его я

(«Жаным, ты не поверишь», реж. Ернар Нургалиев, Казахстан, 84 мин.)

 П.И.Филимонов

Обсессии складываются из традиций. Сначала ты делаешь что-то случайно один раз, потом то же самое случайно второй раз – или потому, что тебе показалось, что в первый раз получилось удачно – и на третий раз ты уже делаешь это специально, даже уже, в случае необходимости, пренебрегая собственным удобством и комфортом. В связи с завершившимся на днях кинофестивалем Pöff лично у меня сложилось несколько таких обсессивных традиций.

Во-первых, раз и навсегда поняв, что на все фильмы, на которые я теоретически хотел бы попасть на каждом из посещённых фестивалей, мне попасть не суждено по тысяче разных причин, я однажды решил, что выбирать фильмы буду совершенно рандомным методом. То есть, скорее буду смотреть, какими вечерами я свободен, и выбирать из тех фильмов, которые идут именно этими вечерами. Во-вторых, фильмов этих не должно (не помню изначальное обоснование, теперь это уже угнездившаяся в веках обсессия) быть больше четырёх за фестиваль. В-третьих, среди них обязательно должен присутствовать один фильм из более-менее экзотической для мирового кинематографа страны (в рамках этого правила в разные годы я смотрел что-то латвийское, что-то, кажется, мьянманское и что-то, например, доминиканское), и один фильм – из программы трэш-ужасов.

Ещё одна такого рода обсессивная традиция появилась у меня с возникновением «Киноптикума» - традиция писать ровно об одном из посещённых мной фильмов, понимая, что даже читатели «Киноптикума» (это если они, во-первых, существуют) вряд ли когда-нибудь это посмотрят.

В этом году таким фильмом будет казахская очень чёрная комедия «Жаным, ты не поверишь». С этим фильмом мне прямо повезло-повезло. Редко бывает так, чтобы рандомный выбор оказался настолько удачным, настолько бы потрафил моему вкусу. Как бы вам объяснить – фильм режиссёра Ернара Нургалиева, о котором я, разумеется, ничего не знал, но теперь по возможности буду следить – это образец идеального для меня жанрового кино. Это какая-то смесь из Тарантино, Романа Качанова времён «ДМБ» и «Даун-хауса»,  национального колорита и трэшевого и смешного хоррора. Ну там, например, один маньячина натуральным образом разрывает руками человеку голову, взявшись за верхнюю и нижнюю челюсти, примерно как Самсон пасть льву на недоступном ныне петергофском фонтане.

Трое друзей, короче, собираются на рыбалку. При этом у одного из них вот-вот родит жена, та самая Жаным, которая, конечно, не поверит во всю эту историю. И он, испытывая довольно сильное желание отдохнуть от её капризов, как раз и инициирует эту поездку, чтобы перезагрузиться и развеяться. Едут они на машине, заполненной различными игрушками из секс-шопа, в котором работает ещё один из трёх приятелей. Например, по реке они сплавляются на плоту из резиновых женщин.

В то же самое время в тех же самых краях какие-то комические, но кровожадные преступники по какой-то причине прессуют несчастного человека в рабочем комбинезоне, очевидно, задолжавшего им денег. И в результате всяческих перипетий нечаянно убивают собачку того самого маньячины, который практически летает по воздуху, практически не убиваем и вообще монструозен со стращной силой. И встречаются эти три одиночества, а плюс к ним ещё и Хранитель Заброшенной Заправки и его озабоченная дочь – и всё заверчивается. И всё под чудесный, разнообразный и разухабистый саундтрек.

И, в общем, любите ли вы казахский кинематограф так, как люблю его я? А если любите, то вот поезжайте туда, и умрите там! Но весело, задорно, с огоньком. А если будет возможность посмотреть «Жаным, ты не поверишь» - пользуйтесь ею.      

Детская любовь на фоне слома империи

 

Детская любовь на фоне слома империи

(«Прощай, СССР», реж. Лаури Рандла, Эстония, 91 мин.)

                                                                             П.И.Филимонов 

После падения империй проходит какое-то время, их ужасы забываются, выветриваются из памяти, их монструозная неуклюжесть с расстояния выглядит смешной, а потом, со временем, даже милой и забавной – и времена империи снова входят в моду. В художественных переосмыслениях, понятно. Причём, поскольку живём мы во всё более убыстряющееся время, то и сроки между обрушениями различного рода глиняности колоссов и их пародийным переосмыслением становятся всё меньше.

Что-то у эстонских кинематографистов в последнее время вошёл в моду Советский Союз. Не так, как у их восточных коллег, у которых, порой складывается ощущение, в наше время настолько всё хорошо и подконтрольно партии и правительству, что, например, события детективных сериалов могут происходить исключительно в семидесятые или, в крайнем случае, восьмидесятые годы. Но всё равно, и здесь начинается какое-то умиление на тему того, что вот ничего не было, горошек в банках и «Эммануэль» по финскому телевидению, а зато люди были чище да лучше. Что-то мне подсказывает, что никакой в этом нет прямой корреляции, ну да ладно, пусть обманываются как хотят.

Фильм Лаури Рандла «Прощай, СССР» - милый оммаж позднесоветскому времени. Теоретически это должна была быть комедия, но прямо смеха-смеха не получилось, получилась именно что сплошная непрекращающаяся милота. Милота, вызванная несколькими обстоятельствами. Во-первых, несмотря на то, что речь в фильме идёт уже о конце восьмидесятых и даже начале девяностых, временные рамки повествования доходят до восстановления независимости страны, действие, тем не менее, происходит в закрытом городе «Ленинград-9» (могу ошибаться в цифре, не сконцентрировался, грешен), в котором совсем безо всякого труда угадывается Силламяэ. Туда ветры свободы не задувают почти до самого конца, тем ироничнее, что сейчас девизом города является «Город свежих ветров». Во-вторых, действие истории разворачивается вокруг семьи финнов-ингерманландцев, которые между собой говорят на очень странном языке, финском, с большими заимствованиями из русского, звучит это несколько похоже на сетуский язык, но всё-таки по-фински. Вероятно, это и есть ингерманландский, язык той самой Свободной Ингрии, за которую в недалёком от нас городе на Неве можно угодить в кутузку, а напиток с таким названием безнадёжно ждёт окончания пандемии в «Хрониках» на Некрасова (и я туда приеду и выпью его, но это никак не связано с кино). В друзьях, а потом во врагах, а потом опять в друзьях у них состоит семья чеченцев, чей военнослужащий папа попал в Эстонию по приказу, и которые обращаются друг к другу исключительно по имени-отчеству. Межнациональное фантасмагоричное смешение языков придаёт фильму дополнительную безуминку.

В-третьих, реалии, конечно, узнаваемы и ностальгичны. Конфеты “Dumle”, которыми лично я, например заедал водку всё в том же Петербурге во время путешествия туда ещё аж с одноклассниками – примерно в то же время, в которое разворачиваются события фильма. Жутко дефицитные (сейчас совершенно невозможно это представить) в Советстком Союзе бананы, которые граждане даже не умели есть. Эстонские панки поколения восьмидесятых, какие-то излишне гламурные в своих прикидах, рвущиеся к свободе погромов под бессмертный трек Виллу Тамме. И много чего ещё.

И наконец, дети. История о первой детской влюблённости всегда работает беспроигрышно. А при условии нахождения симпатичных актёров на главные роли так и подавно. Николас Кузьмичёв, сыгравший Йоханнеса в фильме – обаятелен и прекрасен. Про исполнительницу роли Веры я такого же сказать не могу, но Николас вытягивает за двоих.

Милый фильм без большой смысловой нагрузки. Погрузиться в умело воссозданную атмосферу и немного поностальгировать, не обращая внимания на тоже характерные для эстонского кинематографа последнего времени странности с выбором на роли русских персонажей не русских актёров (и ладно бы вариантов не было), от чего их русский язык звучит местами натужно, а местами достаточно беспомощно – мне кажется, именно этого авторы бесхитростного фильма и хотели. Советский Союз, мимими.        

Страшные сказки

 

Страшные сказки

(«Уроки фарси», реж. Вадим Перельман, Россия-Германия-Беларусь, 127 мин.)

П.И.Филимонов

Начнём, пожалуй, с каминг-аута, за который мне, очевидно, прилетит. Пусть летит, не могу, как писала Нина Андреева, молчать, тем более, это важная преамбула к отчётному фильму. Так вот. Я никогда не любил кино про вторую мировую войну. Особенно в контексте русской культурной парадигмы. Вот уже скоро восемьдесят лет, как одна знакомая страна считает минувшую войну абсолютным мерилом всего. Это, мягко говоря, странно. Западные же фильмы про вторую мировую, складывается такое ощущение, построены, в основном на каких-то совершенно мифологических сюжетах, каких-то небывалых небывальщинах. Возможно, это потому, что прошло уже столько времени, и кто их там теперь помнит, как оно было.  

Фильм «Уроки фарси» снял формально режиссёр украинского происхождения Вадим Перельман, но по факту он эмигрировал из Киева аж в 1977 году, и все его связи с бывшей исторической родиной заключаются лишь в том, что он снял пару сериалов для российского телевидения.

У Перельмана получилась красивая сказка про выживание маленького человека на войне. Французский еврей, попадая в концлагерь, случайно разговаривает с человеком, то ли из сентиментальных соображений, то ли ещё на каких-то других основаниях хранящим учебник персидского, и в критической ситуации, под угрозой расстрела, притворяется персом. А в лагере – так совпало, бывает – оказался одним из начальников офицер, по личным причинам крайне заинтересованный в изучении фарси. И француз начинает учить его языку, которого не знает, то есть, выдумывает его на ходу.   

В этом состоит одновременно и самая большая прелесть, и самая большая слабость фильма. Прелесть – потому, что это даёт почву для трогательных, забавных и даже местами комических поворотов сюжета, которые очеловечивают любой фильм трагического содержания. Слабость – потому что с огромным трудом верится сразу в две вещи: в то. что человек без специального филологического образования смог изобрести язык – не отдельные слова, как нам показано в фильме, а язык, с рекциями, связями и изменениями слов по родам-числам-падежам, необходимыми для того, чтобы на языке говорить. И в то, что человек, этот язык изучающий, способен не заметить именно с этим связанного подвоха. Я готов принять, что человек под страхом смерти способен выдумать и выучить тысячи и тысячи неповторяющихся слов (тем более, это важный момент для красивой развязки этого фильма), но для того, чтобы связно общаться на языке – отдельных слов мало, нужны их формы и связи. И вот этого в фильме никак не показано. И немецкий офицер не задаёт никаких вопросов об этом. Масло хлеб рот класть? Человек спасать война конец. Кажется, на самом деле их разговор на этом выдуманном языке может быть только таким. И странно, что у высокопоставленного ученика не возникает никаких подозрений.

Впрочем, это всё придирки. Фильм, конечно, не об этом. Фильм, конечно, исследует ту же самую систему взаимоотношений между власть имущим и человеком, находящимся в полной, тотальной от него зависимости, которую, под другими углами, исследовали, например, «Ночной портье» или «Хрусталёв, машину!». Тему в кинематографе вечную и даже местами архетипичную. Пусть в этот  раз на не слишком убедительном материале. Но подумать на эту тему хромающий материал, по большому счёту, не слишком мешает.

И русской военной парадигмы здесь, к счастью, нет. И пафос проявляется только в заключительной сцене фильма, наверное, специально призванной прошибать сентиментального зрителя на слезу. Ну что ж, эмоции всегда были важной частью кинематографа, в этом смысле Перельман со своей задачей справился.