Шуфлядка, девочки, рок-н-ролл и труп в бассейне

Шуфлядка, девочки, рок-н-ролл и труп в бассейне

П.И.Филимонов

Когда мне говорили о том, что в мире появился очередной актёр, способный безо всякого особенного напряжения собирать полные дам кинозалы, независимо от фильма, я относился к этому скептически. Да, я видал забитый под завязку зал Плазы, где транслировалась театральная постановка «Кориолана» с Хиддлстоуном, и слышал, как девочки визжали от эстетического наслаждения, не слишком вдаваясь в перипетии Шекспира. Но это Хиддлстоун, голливудская раскрутка и всяческие блокбастеры. Тут же какой-то бельгиец, фамилию которого я запомнил только вот сейчас, при написании этой рецензии. Я, видимо, живу в каком-то другом мире, или девочки существуют в параллельной реальности. Я никогда не пойму принципов формирования секс-символов в современном мире. Мне не слишком нравится Маттиас Шонартс. Если бы я был женщиной, я бы ему не дал. Извините за прямоту, это единственный критерий, которым я умею оперировать в данном смысле. И тем не менее, кинозал на премьере нового фильма с ним, под названием «Большой всплеск», в постановке итальянского режиссёра Луки Гуаданьино, был заполнен примерно на две трети. Из них процентов девяносто составляли девочки, женщины, дамочки, от школьниц-подростков и до уважаемых матерей семейства. Которые пришли на этот фильм по большей части с подругами, чтобы не нервировать мужей и прочих спутников жизни.

Фильм достаточно сложный, психологический, построенный на неустойчивом любовном многораннике, где каждый любит каждого, и одновременно никто не любит никого. Где гротескный рубаха-парень Рейф Файнс пытается вернуть любовь всей своей жизни – великолепную Тильду Свинтон, потерявшую голос рок-звезду на покое. Собственно, Шонартс играет нового спутника жизни рок-звезды, которому, как мы узнаём из флэшбеков, её менеджер (Файнс) в своё время фактически сам подарил надоевшую ему диву. Подарил, а потом пожалел. Но подарки, как известно ещё с детсадовских времён, не отдарки. Теперь рок-звезда и её новый бойфренд прячутся от мира на маленьком итальянском островке, куда, как чёрт из табакерки, вдруг заявляется вечно молодой-вечно пьяный Файнс со своей молоденькой, внезапно обретённой дочерью. И вот они там проводят время вчетвером. Играют в гляделки, в другие психологические игры, меряются различными органами, ударяются во внезапную вспышку секса-наркотиков-рок-н-ролла, только не совсем настоящую. Вместо наркотиков у них бухло, рок-н-ролл, по сути, весь воплощён в одной песне с одного из альбомов «Роллинг Стоунс», где герой Файнса придумал перкуссионный саунд, чем и гордится теперь по гроб жизни (в прямом, как показывают события, смысле слова) как своим вкладом в историю музыки. С сексом тоже не всё гладко.

«Большой всплеск» неуловимо напоминает сразу много похожих фильмов, начиная (по понятным причинам) с классического «Бассейна» Жака Дерэ. Герметичная обстановка, летающие от психологического напряжения искры, недоговорённости, все врут, и, рано или поздно, всё это выплёскивается наружу, прорывается смертельным гнойником, какофонически заканчивается невнятной кодой, переворачивающей жизнь с ног на голову. Точнее, вроде бы как пытающейся перевернуть. И вот именно в этом прелесть и новизна этого фильма. Мироздание (в лице режиссёра)  фигачит  героев по голове тупыми и острыми предметами, а они отряхиваются и, как ни в чём ни бывало, продолжают есть пасту и пить вино. Не самый худший вариант, надо сказать. Яичко упало, но дед с бабкой успели его подхватить, и оно нисколечко не разбилось, даже почти не поцарапалось. Точнее, деду с бабкой даже и нагибаться не пришлось, под столом случайно оказался специально обученный яйцелов. Помехи сами собой устранились, конец, конечно, у фильма открытый, но как открытый – фактически понятно, чем всё закончится. Ничем. Будут жить, как дальше жили. Единственный вопрос заключается только в том, вернётся ли к Марианн Лейн (рок-звезде, героине Свинтон) голос.

И это, на мой взгляд, хорошо. Ибо про жизнь. Ибо в жизни чаще всего бывает именно так. Человек падает, и не лежит потом в луже, переосмысливая свою жизнь раз и навсегда, с принятием кардинального решения уехать в ашрам, и посвятить остаток дней молитве и посту (хотя бывает и так, кто спорит, но это экстремальные случаи, и их мы предоставляем другим), а тупо встаёт и идёт дальше. Стараясь больше на банановую кожуру не наступать. Чтобы через несколько сотен метров забыть об этом данном себе обещании, и снова решить, что нет ничего страшного, это всего лишь шкурка от банана.

Файнс переигрывает Шонартса на раз-два. Девочек это не смущает, тем более, что значительную часть экранного времени Шонартс (а ещё больше – Файнс) ходят голыми. Девочки в восторге, они получили по полной программе за свои деньги. Я, в общем, тоже, чего и вам желаю. И всё-таки одна загадка осталась неразгаданной. К сожалению, я как-то упустил в титрах фамилию прекрасного переводчика этого фильма на русский язык, безмерно восхитившего меня словом «шуфлядка». На английском это был cupboard, если что. На эстонском -  sahtel. И вот этому человеку, откопавшему в словаре региональных диалектизмов какой-нибудь витебской губернии (не смотрел специально, просто предполагаю) такое прекрасное, многозначное и многое объясняющее слово, хочется пожать его крепкую мужскую или женскую шуфлядку, глядя прямо в его или её честные зенки.