Первый тайм мы уже

Первый тайм мы уже

(«Рейв», реж. Брайан Уэлш, Великобритания, 101 мин.)

П.И.Филимонов

После фильма режиссёра Брайана Уэлша «Рейв» не покидает два соображения. Во-первых, любой британский фильм про бунтарскую молодость и сабельный поход неизменно оказывается чем-то похож на «Трейнспоттинг». Как бы режиссёры ни пыжились, получается всё примерно одно и то же, ну, может быть, наркотиков чуть меньше или чуть больше, может быть, музыка чуть тише или чуть глуше, чуть лучше или чуть хуже, может быть, события чуть более или чуть менее драматичны. Ну, может быть, никого не убивают, никто не умирает от передоза, никто никого не предаёт. Сути дела это не слишком меняет. «Трейнспоттинг» сочится изо всех пор, в частности, и этого фильма. Например, типаж одного из двух главных персонажей фильма, молодого человека по имени Спаннер (актёр Лорн Макдональд) – ну совсем уэлшевский, только не Брайана.

Во-вторых, фильмы про эту самую молодость и кронштадтский лёд уже снимает поколение, чья молодость случилась позже моей – что опять-таки не слишком меняет сути дела. Все молодости, как оказывается, одинаковы. И все они сводятся к двум-трём столетиями не меняющимся факторам. Молодёжь слушает музыку, которую не одобряют её родители. Молодёжь употребляет вещества, которые не одобряют её родители. Молодёжь общается с людьми, которых не одобряют её родители. Молодёжь отправляется в более или менее дальние роудтрипы.

Потом происходит следующее. Эта молодёжь вырастает, рожает своих детей, какой-то неведомый недо-Танос щёлкает где-то своим перчаточным пальцем – и что мы видим? Они уже и сами не одобряют, не одобряют и не одобряют. Они уже всё забыли, они встали на место собственных отцов. Всё повторяется с поразительной монотонностью. Без малейших качественных изменений. Да, музыка, с большой долей вероятности, будет другая. Да, химический прогресс человечества приводит к появлению всё более совершенных наркотиков. Но это мелочи, маленькие технические моменты, никак не сказывающиеся на общей картине.

И тогда закрадывается другая мысль. А может быть, всё это игра? Может быть, на самом деле все родители всё помнят, и, подобно Иуде в одной из версий Борхеса, специально жертвуют собой, выставляя себя бездушными чугунными монстрами, об острые углы которых бабочкой бьётся трепетная душа подростка? Если бы не было препятствий, если бы родители и устоявшийся мир в целом был к молодёжи благосклонен, если бы не отечески, а по-старшебратски хлопал её по плечу и говорил: «Чуваки, мы всё понимаем, буквально двадцать лет назад с нами было всё то же самое» - не привело бы это к ещё большей катастрофе? Потому что одно дело, когда в плюс-минус двадцать лет ты кажешься себе охрененным бунтарём, подрывающим устои прогнившего старого мира и стремящимся вырваться из его затхлых пределов к новому, светлому и настоящему – и совсем другое дело, когда ты вдруг осознаёшь, что просто проходишь определённый цикл развития, что нет никакой затхлости, точнее, что эта кажущаяся тебе затхлость и рутина – тоже является частью вселенной, как пела одна ужасная русскоязычная группа.

И вот тогда наступили бы подлинно экзистенциальные муки, корчи и скрежет зубовный. А пока – герои всего лишь жрут экстази и едут на запретный рейв, обворовав бандитского брата одного из них. Нормальная история, нормальная дружба, нормальная жизнь.