Ломка органики

 

Ломка органики («Апатия»/“Quet Life“, реж. Александрос Авранос, Франция-Германия-Швеция-Эстония-Греция-Финляндия, 99 мин.)

П.И.Филимонов

Этот фильм, скорее, чем Серебренниковскую балладу о Лимонове, можно назвать первой ласточкой подлинно эмигрантского кинематографа. Ну а что, в первую волну русской эмиграции развилась эмигрантская литература, а кино продолжает оставаться важнейшим их искусств, так что всё логично – теперь мы будем иметь ещё и эмигрантское кино. Фильм не имеет чётко выраженной страны выхода, действие происходит, да, в Швеции, но это довольно формальная привязка, герои – русские, бежавшие из страны понятно от чего. Режиссёр, правда, грек, но это преодолимая трудность.

«Апатию» спродюсировала Чулпан Хаматова, которая и сыграла в ней главную женскую роль. Создала для себя рабочее место и заполнила его. Что как будто показывает циничному обывателю, что, с материальной точки зрения, всё у Чулпан Хаматовой неплохо.

Фильм – о том, что, оказывается, существует такой психологический синдром у детей – при попадании в новую стрессовую обстановку, они закукливаются, как будто самоустраняются из мира, в «Апатии» это называют «засыпают», но, по сути, впадают в некую лишённую реакции кому на дни, недели, месяцы, годы. Во время этой комы с детьми может происходить что угодно – в застоявшейся крови образовываются тромбы, которые потом становятся причинами сверхранних инфарктов, инсультов и прочих удовольствий, не совместимых с жизнью.

Окей, ещё один психологический синдром, про который мы не знали. В мире есть десятки тысяч психологических синдромов, про которые мы не слышали, вот нам ещё один. Другое дело, что, по данным шведских статистиков (отсюда Швеция) он чаще всего возникает в семьях беженцев.

Метафора понятна предельно. Жизнь беженца тяжела и полна неожиданностей. Не все выдерживают. А они ведь тоже люди – и так далее. Мы все в курсе, никто не против.

Наверное, Чулпан Хаматова хотела высказаться про свою текущую жизненную ситуацию. Наверное, ей приходится непросто в новой стране в новых условиях. И всё бы было хорошо, и можно было бы с чистым сердцем пожалеть что её героиню, что персонажа Григория Добрыгина, который по фильму приходится персонажке Чулпан мужем.

Если бы не некоторая натужность, с которой актёры этот материал изображают. Я прежде всего говорю про русскоязычных актёров. Понятно, что сами они в этом совсем не виноваты, понятно, кто или что виновато во всём этом – но акцент у них топорный, новый способ нахождения в кадре они пока не придумали. Старая органика сломана, новая пока не наросла. Что Хаматова, что Добрыгин очень стараются, и история, на самом деле, имеет потенциал, но вот что-то не бьётся – по эмоциям, по характеру, по искренности.

Единственный момент фильма, в котором Чулпан явственно оживает и на минуту становится той Чулпан, которую мы знаем, это когда они с Добрыгиным везут своих коматозных дочерей в машине и вдруг включают «Провал» СБПЧ, и Хаматова начинает подпевать. Это – её, тут она понимает, тут протискивается старая органика, как будто ей вдруг разрешили нести русский триколор на берлинском митинге, если вы понимаете, о чём я.

Что ж, процесс отряхивания праха нечестивого города от ног своих долог и труден. Для начала Хаматову можно похвалить за смелость, что она на этот путь вступила. Можно надеяться, что дальше будет лучше.