Аня Тейлор-Джой и фрики

 

Аня Тейлор-Джой и фрики («Фуриоса: Хроники безумного Макса»/”Furiosa: A Mad Max Saga” , реж. Джордж Миллер, Австралия-США, 148 мин.)

П.И.Филимонов

Когда идёшь на фильм, являющейся очередной, надцатой частью любой известной франшизы, у тебя всегда есть какие-то свои ожидания. Во-первых, раз ты на него идёшь, значит, франшиза тебе по-прежнему нравится, «заходит», как нынче модно говорить, ты до сих пор не дропнул слежение за перипетиями новых старых сюжетных поворотов и имеешь определённые представления по поводу уверенного крепкого уровня насилия/шуток/экзотики, что бы тебя в этой конкретной франшизе ни влекло.

Ты, как зритель, точно разделяешься на одну из двух групп, идущих на это кино. Либо ты ждёшь повторения, так сказать, comfort-story, которая потому и является камфорт, что ты не рассчитываешь получить от неё ничего нового, а хочешь только вечно приятного повторения – невероятного злодея в главной отрицательной ипостаси, казалось бы, непобедимого и неустранимого, которого, тем не менее, главный положительный герой уделывает в нужное время на раз. Ровно то, что нужно для того, чтобы сбежать от ужасов реальной жизни под комфортный пледик знакомых ощущений. Либо же, вы, наоборот, являетесь яростным сторонником перемен, хотите открыть новые смыслы в известных историях и налить новое вино в старые мехи. Для людей из второй категории скоро выйдет третий «Дедпул», где он неожиданно сначала поругается, а потом, кажется, скорешится с Росомахой Логаном (даром что в последнем фильме персонаж Хью Джекмана вроде как и того, ушёл от нас в мир иной).

«Фуриоса» - для первой группы. Поклонники «Безумного Макса», как со стажем, ещё заставшие в этой роли Мела Гибсона, так и новые, вечно и безответно влюблённые в Тома Харди, разочарованы не будут. В фильме есть ровно то, что ты ожидаешь там увидеть, когда на него идёшь. Много песка, куча самой невероятной грохочущей и ревущей техники на колёсах. Огромное количество фриковатых и в этой своей фриковатости страшных персонажей разной степени упоротости. Нехитрая история о мести, и красивая, но тоже подрихтованная под общие суровые условия выживания Аня Тейлор-Джой в роли, собственно, Фуриосы, которая эту месть и осуществляет.

Никогда не понимал, с чего там во вселенной Безумного Макса всё началось, хотя, кажется, Миллер пытался мне об этом рассказать. Кажется, стандартный ядерный апокалипсис, после которого – всеобщая пустынизация планеты и битва за все ресурсы (поживём и, может быть, увидим, так ли это будет, хотя лучше бы, конечно, нет). Из всего земного производства останутся, видимо, только заводы по производству кожаных курток и мотоциклов. Ну а дальше – человечество разобьётся на разного рода ОПГ, шарящиеся по пустыне и – большей частью, от скуки – убивающие и калечащие членов конкурирующих ОПГ. Мотивировки не очень важны, главное, посильнее пучить глаза, орать в микрофоны (этот милый миллеровский фетиш придаёт франшизе какой-то дополнительный шарм) и максимально жестоко убивать врагов.

Одна из таких группировок долго гоняется, и наконец, ловит и убивает маму девочки, из которой вырастет Фуриоса. На её глазах. И, разумеется, Фуриоса захочет  отомстить предводителю этой банды, и пронесёт это желание через все два с половиной часа экранного времени, и осуществит его, в конечном итоге. Тут важно не «что», а «как». И это «как», разумеется, не пересказать.

Миллер в своём репертуаре, и пусть конкретно с историей лично Безумного Макса «Фуриоса» не связана, мир – тот же, антураж – тот же, а расширение сюжетных горизонтов всегда, в конце концов, свойственно любой уважающей себя франшизе.

      

Агнешка Холланд и двойные стандарты

 

Агнешка Холланд и двойные стандарты

(«Зелёная граница»/“Zielona granica“, реж. Агнешка Холланд, Польша-Чехия-Франция-Бельгия-США-Германия-Турция, 147 мин.)

П.И.Филимонов

Матриарх режиссёрского цеха Польши Агнешка Холланд сняла новое кино. Сняла очень злободневное кино, буквально по горячим следам. Сняла кино, которое заставляет о многом задуматься, в том числе и относительно некоторых понятных вроде бы нам реалий сегодняшнего дня. Причём едва ли не основная мысль Холланд просматривается уже в самом конце этого долгого, но нескучного полотна, в его эпилоге.

А до того мы имеем историю о казавшемся ещё совсем недавно, накануне войны, ужасным кризисе беженцев на границе Польши и Беларуси. Сирийская семья бежит от ИГИЛ, в самолёте с ними знакомится женщина из Афгнанистана, бегущая от талибов. Целью семьи является Швеция, где обосновался их родственник, про изначальные цели женщины нам не сообщают, ей, кажется, всё равно, куда, лишь бы оттуда. По плану они должны прилететь в Минск, откуда их специально обученные люди переправят через границу с Польшей, а там они уже доберутся до Швеции с минимальными приключениями.

И, конечно, всё идёт не совсем так, как планировала семья, их шведский родственник и вообще любые составители планов. Всё дело в том, что на границе происходят вещи, которые теоретически могли бы стать предметом для комического фильма, вроде того, где итальянец Тото бегал от француза Фернанделя, если бы всё не было так серьёзно и даже местами трагично. Поляки не хотят разбираться с незаконно пересекающими границу беженцами, и в буквальном смысле слова выкидывают их обратно в Беларусь. Доблестным белорусским пограничникам оно тоже не надо, и они, с чуть большей жестокостью (думаю, что это важно, беларусы у Холланд, да, жёстче и чуть бесчеловечнее поляков, но с развитием сюжета фильма эта разница потихоньку нивелируется) отправляют их снова в Польшу. Поляки не хотят разбираться с беженцами – и выкидывают их обратно в Беларусь Белорусским пограничникам оно тоже не надо. На колу мочало, одним словом. Понятно, что от постоянного шараханья по лесам ничего хорошего с беженцами происходить не может.

В другой плоскости сюжета по польскую сторону границы существуют некоторые группы активистов, которые видят свою миссию в помощи беженцам. Ну как в помощи – настолько, чтобы была чиста их совесть, и чтобы никак не выходить за рамки существующего законодательства. Накормить супом из термоса – можно. Принести старую секонд-хэнд одежду – можно. Оказать юридическую помощь или помощь в проникновении на территорию Польши  - нет, нельзя.

И ещё есть одна овдовевшая психологиня, тоже живущая где-то неподалёку от границы. То ли в силу более развитой эмпатии, то ли просто обладая более отчаянным характером, она сначала присоединяется к активистам, но только для того, чтобы неизбежно пойти дальше, чтобы двинуться в сторону настоящей помощи этим людям, которые, надо сказать, показаны Холланд с большими сочувствием и симпатией.    

В какой-то момент фильм становится и по форме конгениален рассказываемой в нём истории, и как будто замирает, начинает буксовать на месте. Не знаю, может быть, Холланд такого не планировала, может быть, просто само собой так получилось, но смыслы, как и красота, исключительно в глазах смотрящего, поэтому вот именно так они нами и считываются.

Ну и в конце, после всего этого бесконечного буксования на месте - эпилог, поражающий своим неожиданным ракурсом. Выходит, что мы относимся по-разному к беженцам от войны в Украине и беженцам от войн и репрессий на ближнем востоке только потому, что мы (всё-таки) ксенофобы? Кажется, приходится отвечать себе на этот вопрос положительно. У Холланд в этом смысле нет для нас утешения.

 

Ты меня называла

 

Ты меня называла («Каскадёр»/“The Fall Guy“, реж. Дэвид Литч, США, 126 мин.)

П.И.Филимонов

Этот фильм стоит посмотреть тем, кто очень любит Райна Гослинга – но только прям очень. И немножко тем, кого, как, например, меня, радует Эмили Блант. Про Блант я позже объясню.

В остальном – ничем эта работа не отличается от довольно стандартного псевдоироничного голливудского боевичка на производственную тему. Отвлечёт часа на два от насущных проблем, да и только. Райан Гослинг играет, соответственно, каскадёра, дублёра известной голливудской звезды. Эмили Блант играет операторку, а потом режиссёрку, с которой у героя Гослинга роман. И вот тут я и объясню про Эмили Блант. То ли у неё просто такое строение лица, то ли мимика, то ли что, но всё время, когда я смотрю на её персонажей, мне кажется, что она либо (что маловероятно) снимается не совсем трезвой, либо внутри глумится над всем происходящим. Над сценарием, над режиссёрами, над всеми сюжетными коллизиями и ходами, над своей героиней, над её романом с героем Райана Гослинга, над зрителями, воспринимающими происходящее сколько-нибудь серьёзно, над рецензентами, думающими, что они проникли в её тайну.

Шутка ли сказать – в этом фильме Эмили Блант ироничнее Гослинга. А уж после роли Кена в это вообще с трудом верилось.

Короче, история там такая, что вот та самая звезда, которую герой Гослинга дублирует и страхует, оказалась нарциссичной сучкой и боится, что каскадёр отнимет у него (звезда – мужского, разумеется, пола) часть его заслуженной славы. И там его продюсерка тоже что-то мутит, помогает ему. И они подстраивают несчастный случай с каскадёром. Но каскадёр не погибает, потому что его играет Райан Гослинг, а он слишком красив, чтобы умереть, а возвращается, чтобы доискаться до истины и отомстить. Параллельно помогая своей гёрлфренд снять шедевр в жанре экшн-муви.

Не думаю, что что-то сильно проспойлерил, в таком кино важно всегда не что, а как. Погони на машинах, поединки на резиновых самурайских мечах, упражнения на вертолётных параллельных брусьях и камео Джейсона Момоа ждут тех зрителей, которые потратят два часа своей жизни на это кино.

К его плюсам, пожалуй, стоит отнести как раз вот отсутствие очень серьёзных щей и каких-либо претензий на пафос. Это довольно чистый образец немного забытого уже теперь жанра, который в девяностых прославил, к примеру, Брюса Уиллиса. Боевик, где главгерой не просто мочит плохих парней направо и налево, но делает это с шутками и прибаутками, которые, при этом, не заходят слишком далеко, и четвёртую стену, как, например, в «Дедпуле», никто не ломает. Разве что она бутафорская, на съёмочной площадке. Ну и немножко – самую малость – инсайтов о киноиндустрии. Но тоже не стоит многого в этом смысле ждать от развлекательного кино, каких-то глобальных тайн нам тут тоже не открывают, страшных разоблачений не происходит.

Простой честный, и нескучный при этом фильм для проведения вечера, которых сейчас стало не так уж и много.

И в целом не сказать, что такие фильмы не нужны. Не всё же вам со свечьми по канализациям шариться.

Теннисный корт, я ловок, как чёрт

 

Теннисный корт, я ловок, как чёрт

(«Претенденты»/“Challengers“, реж. Лука Гуаданьино, США, 131 мин.)

П.И.Филимонов

Во-первых, видимо, мы имеем возможность наблюдать за восхождением новой звезды Голливуда, равно как и независимого кино. На моей памяти это, пожалуй, только третий такой случай. Все мы помним, как после сериала «Королевский гамбит» вдруг везде стали снимать Аню Тейлор-Джой (например, на носу спин-офф «Безумного Макса» с ней в главной роли). Ещё – так уж получилось – я как-то отчётливо зафиксировал момент восхождения Тимоти Шаламе, начиная с „Зови меня своим именем» (кстати, того же Гуаданьино) и разных «Ледибёрдов» и «Осеней в Нью-Йорке»). Очень может быть, что как раз Гуаданьино имеет это чутьё, находить новых суперзвёзд и запускать их поближе туда, к космосу.

Я не про Зендаю, если что. С ней всё понятно, она уже готовая звезда. Я про Джоша О’Коннора, который вдруг – как раньше Шаламе – стал везде. Только нет же, не везде же -  всего второй фильм я вижу с ним за короткое время (после «Химеры» Аличе Рорвахер). Просто это, во-первых, действительно очень короткий промежуток между фильмами так влияет. Ну, а во-вторых, видимо, харизма О’Коннора, которая делает так, что увидев его вот эту ехидную улыбочку, которую он в «Претендентах» распространяет направо и налево, забыть его уже невозможно.

В общем, есть три теннисиста. Два мальчика, которые дружат, и играют в паре, а в личных соревнованиях, естественно, доходят друг против друга до финала, и девочка. Девочка, во-первых, хорошо играет, во-вторых, из разряда «суперхот» (ну Зендая, ну что вы хотите). И оба мальчика, правильный, но скучный Арт (Майкл Файст), и харизматичный, но неправильный Патрик (О’Коннор) в девочку не то влюбляются, не то ещё что. Их не поймёшь толком, особенно Патрика, который, как кажется, делает всё только назло Арту, только из спортивного соперничества и по приколу.

И девочка, после того, как спровоцировала их на поцелуй между собой, говорит, что даст свой номер телефона тому, кто выиграет финал турнира.

И, понятно, примерно с этого момента дружба между мальчиками заканчивается. Каждый пытается добиться внимания Зендаи (то есть, её героини, но неважно), каждый, своими силами, стремится показать, что он круче другого.

Так оно дальше и продолжается. Потом один из мальчиков идёт вверх, в первую десятку АТП, второй прозябает по челленджерам, потому что мотивации нет, Зендая не с ним, сама же девочка получает травму и прерывает свою карьеру в самом её начале.

Проходит время и мальчики – уже в виде мужиков за тридцать (хотя кого они обманывают, это всё те же мальчики с повышенным уровнем тестостерона и бог знает чего там ещё) встречаются на малозначительном турнире, на который приезжают с разными целями. Арт – чтобы успокоиться перед Открытым чемпионатом США, Патрик – чтобы заработать немного денег. И девочка, ставшая тем временем женой и тренером Арта, туда тоже, естественно, приезжает. И, конечно, можно предположить, что она на самом деле по-прежнему любит, или хотя бы просто хочет Патрика (по тому, как выстроены характеры в этом кино только дурак бы не предпочёл О’Коннора Файсту), который когда-то давно её однажды сильно обидел.

Фильм хорош тем, что не одновременно не даёт никаких ответов и даёт их все. Почти любая интерпретация может оказаться верной. На самом деле девочка хочет вернуться к Патрику. На самом деле она хочет унизить Патрика и сделать Арта первой ракеткой мира. На самом деле дело вообще не в девочке, просто Патрик и Арт любят друг друга.

Выбор за вами.

Кино разговорного жанра

 

Кино разговорного жанра

(«Последний сеанс Фрейда»/” Freud’s Last Session“, реж. Мэтью Браун, США-Великобритания, 122 мин.)

П.И.Филимонов

Фильм Мэтью Брауна по пьесе Марка Сен-Жермена – пример исторического допущения в литературе и, соответственно, кинематографе. Из похожих вариантов сразу вспоминается когда-то знаменитая «Игра в четыре руки» о потенциально возможной, но никогда не случавшейся в реальности встрече Баха и Генделя. В таких сюжетах обычно не происходит ничего из ряда вон выходящего, авторы просто додумывают за известных людей их несостоявшиеся диалоги и взаимодействия, некоторым образом ловя хайп на именах великих. С другой стороны, они ничем не рискуют – потому что никаких радикальных действий персонажи не производят, просто треплются, а мало ли кто о чём и с кем мог говорить.

Так же и здесь. Из биографии отца психоанализа Зигмунда Фрейда известно, что за несколько недель до самоубийства он встречался и разговаривал с одним оксфордским доном, причём доподлинно личность этого дона не установлена. Сен-Жермен, а за ним и Браун делают допущение, что это мог быть, например, автор «Хроник Нарнии» Клайв Льюис – и строят свой сюжет именно на этом.

Почему именно Льюис? Мне кажется, главным образом потому, что точка конфликта в таком гипотетическом разговоре находится сама собой. Известен факт, что Льюис был верующим, и сильно верующим. Фрейд же, несмотря на неизлечимую болезнь, до конца жизни оставался атеистом.

Собственно, в этом и суть фильма. Человек, знающий про себя, что умирает, знающий и о том, что спасти его никакими средствами медицины уже нельзя, более того, подготовивший себе аэродром для самостоятельного полёта в вечность в виде яда, спорит о существовании бога с глубоко верующим молодым человеком. Спорит из общих соображений, из накопленной за жизнь привычки копаться в человеческой психике, спорит просто ради спора. Уже началась вторая мировая, уже немецкая авиация бомбит Великобританию, а они довольно азартно и яростно перебрасываются аргументами в этом бессмысленном, по сути, споре. Бессмысленном потому, что ни в каком случае человек, узнавший, кто прав, не сможет передать это другому.

Авторы, в каком-то смысле, поступают честнее Булгакова, описавшего в своё время аналогичный спор между Воландом, с одной стороны, и комическим дуэтом Берлиоз-Бездомный, с другой. Они не принимают стороны. Зрителю представляется самостоятельно решить, кто из двух высоких спорящих сторон ему ближе. Впрочем, некоторые проговаривания Сен-Жермен и Браун всё-таки допускают. Фрейд, на уровне языка, на уровне каких-то бытовых привычек, дарит зрителям несколько эпонимических оговорочек, которые намекают на то, что, быть может, он не так уж непоколебим в своём предсмертном атеизме.

То, что происходит в течение двух часов экранного времени, можно определить как взаимный психоанализ. Оба пытаются вскрыть – и вскрывают – тайные мотивы, фобии и желания друг друга, один, правда, более профессионально, но зато второй ничуть не менее искренно. И если вы любите такие интеллектуальные дуэли, такие фильмы разговорного жанра, где, по большому счёту, не происходит ничего, но копий ломается все сорок тысяч, то это кино для вас. Ну и отдельно стоит упомянуть, что в роли фрейда занят какой-то семижильный и нестареющий Энтони Хопкинс.    

Мой друг Лорка

 

Мой друг Лорка

(«Даааааали!»/”Daaaaaali!”, реж. Квентен Дюпьё, Франция, 77 мин.)

П.И.Филимонов

Чего мы можем ожидать от фильма про Сальвадора Дали, который снял Квентен Дюпьё? Нет, не так. Будем честны – чего мы можем ожидать от любого фильма Квентена Дюпьё? Варианта, как мне кажется, ровно три. Будет смешно, будет кринжово, будет кринжово и немножко смешно.

В этом случае победил первый вариант. Это такой Квентен Дюпьё здорового человека, если считать, что в жизни есть место оксюморону.

Зачин фильма заключается в том, что, судя по моде и по Яннику Ноа в отельном телевизоре, где-то в начале-середине восьмидесятых одна французская журналистка решила взять интервью у Сальвадора Дали. Решила и решила, мало ли кто чего решил. Во-первых, она не запаслась водой «Перье», которую Дали пьёт в промышленных масштабах, но это ещё полбеды, это ещё поправимое дело. Хуже, что она пытается взять интервью у Дали всего лишь для банального журнала, без гигантской кинокамеры, которая фиксировала бы малейший поворот головы, малейшее утробное кряхтение гения.

Сразу после зачина сюжетная составляющая нового фильма Дюпьё выходит из-под какого бы то ни было авторского контроля, что Дали, что кино про него начинают вести себя, как чёрт на душу положит, ничего святого у них нет. Дали играют как минимум четыре разных актёра, и никого это сильно не смущает, фильм имеет примерно шесть разных концовок, а большая его часть представляет собой пересказ сна непонятного священника, из которого нам, как и Дали, как и самому священнику, никак не вылезти. При этом всё это – легко, непринуждённо, без надрыва и экзистенциальных кризисов.

Что нового мы узнаём из этого фильма, помимо общеизвестного факта о гениальности Дали? Что картины он писал, по большей части с натуры, и что Гала – идиотка с накрученной на голове штукой, которую очень хочется обозвать «халой», но только каламбура ради, потому что халой она не является, халы мы видели на разных русских депутатках советской ещё поры, это всё-таки другой фасон.

«Даааааали!» - максимально несерьёзный взгляд на искусство, то есть именно такой, какой только и может быть в двадцать первом веке. У Дюпьё и вообще-то нет серьёзных фильмов (во всяком случае, навскидку я не вспомню), а уж раз объектом его исследования по какой-то причине стал один из самых несерьёзных художников в истории мировой живописи, то уж тут он резвится по полной программе.

В то же время можно сказать, что фильм старается соответствовать творчеству самого Дали, и разбавляет ту напыщенность и индюковатость, которые, например, выпирают из его дневников, весёлым абсурдом земного существования самого гения пиара и (возможно) живописи. В какой-то степени, если отбросить прямую речь исторического Сальвадора Дали (не в фильме, в фильме её, кажется, нет), можно сказать, что кино получилось конгениальным творениям заглавного героя.

Ну, просто потому, что настольный телефон ведь и правда лучше работает не там, где есть розетка и провод, а там, где находится человек, которому звонят.  Потому что рагу из червей и насекомых может являться деликатесом. Потому что Янник Ноа проиграл финал «Ролан Гарроса» Матсу Виландеру в 1983 году, а значит, до смерти Сальвадора Дали оставалось шесть лет. Впрочем, некоторые люди не умирают.