Счастье странных людей

Счастье странных людей («О теле и о душе», реж. Ильдико Эньеди, Венгрия 116 мин.)

П.И.Филимонов

У рождественских фильмов, выпускаемых разными студиями разных стран мира из года в год, примерно один и тот же канон. Разной степени странности люди, поставленные в какие-то не слишком привычные для себя обстоятельства, ищут и находят путь к своему счастью. Различия в этих фильмах зависят исключительно от степени мейнстримности производителей, ну и немного от фантазии режиссёров. Различия эти, по большому счёту, заключаются исключительно в степени нелепости и странности персонажей и ситуаций, из которых они вынуждены выбираться. Особенно хитроумные из них вообще прикидываются не рождественскими фильмами. Поскольку канон один, устоявшийся и проверенный временем, то зрители, собственно, ничего особенного от этих фильмов не ждут. Ожидания одинаковы и всегда оправдываются. Точно так же, как то, что в Рождество всегда приходит Санта-Клаус и не отдаёт тебе твой неожиданный подарок без долбаного стихотворения, независимо от того, восемь тебе лет или сорок. Вот это стихотворение как раз олицетворяет собой разной степени непреодолимости препятствие в таких фильмах, а ожидающий в конце этого унижения подарок – неизменный хэппи-энд. В мире должно быть что-то такое, в чём всегда можно быть уверенным. Банан – жёлтый, селёдка – солёная, барабаны – громкие. Рождественский фильм – про любовь и закончится хорошо.

Понятно, что венгерский фильм «О теле и о душе» не был изначально запланирован в качестве рождественского фильма. Но так уж случилось, что показывать наши прокатчики стали его именно в канун Рождества, и это неожиданным образом сгармонировало с его содержанием. Персонажи фильма, с какой-то точки зрения – фрики из фриков, неприкаянные из неприкаянных. Директор скотобойни с искалеченной рукой, которая не двигается, и начальник отдела по контролю за качеством с той же бойни, Мария, испытывающая явные проблемы с общением. Их обстоятельством, которое они вынуждены преодолевать, оказывается то, что им снятся одинаковые сны. С разных точек зрения, но они попадают в один и тот же мир, где им для общения не нужно слов, не нужно целых конечностей, где всё по-другому, естественно, лучше, а главное, проще, чем оно есть в напрягающей героев реальности.  В общем, дальше можно что рассказывать, что не рассказывать, так уж удачно совпало, что всё развивается строго по канону. Есть здесь и второстепенные персонажи, тоже всё как положено в рождественском кино – комический приятель главного персонажа и псевдозлодей, который в конце, под бой курантов, исправляется и проявляет свой отнюдь не злодейский нрав, почти всё по райдеру. Ну или так это воспринимается сейчас, в конце декабря. Хотя и время действия кино, кажется, вовсе даже лето, никакого снега и ёлок там не видно и в помине, от ощущения общей рождественской благости не отделаться. Даже когда Мария, запутавшись в своих и правда не обычных для так называемых нормальных людей чувствах, пытается совершить самоубийство – даже и тогда всё равно веришь, что всё у них кончится хорошо. И таки-да, оно именно хорошо и кончается, деус экс махина, он же Санта-Клаус из дымохода, появляется в самый распоследнейший момент и решает все проблемы, и становится радостнее всем, веселее становится всем.

При всём при этом – это совсем не рождественский фильм. И он завоевал Золотого Медведя на последнем Берлинском кинофестивале. И вот я думаю и думаю, а понять не могу. То ли это время проката так на меня повлияло, то ли фильм действительно сделан по довольно чётко прослеживаемым канонам. И надеюсь, что всё-таки первое. Потому что если второе, то как-то совсем грустно было бы. В целом кино-то неплохое. Не совсем, может быть, для меня сделанное, но даже я посмотрел его без явного, скажем, раздражения, а скорее с благосклонностью. Что уж говорить про тех, чьё восприятие прекрасного совпадёт с тем, что предлагает своим зрителям Ильдико Эньеди. 

Не было никогда такого, и вот опять

Не было никогда такого, и вот опять («Мужеубийца/Девственница/Тень», реж. Сулев Кеэдус, Эстония, 141 мин.)

П.И.Филимонов

Отечественные кинематографисты выпустили на рынок очередное произведение. На этот раз в инновации ударился Сулев Кеэдус, почему-то объединивший под одной крышей три короткометражных фильма, попытавшись поразить зрителя концептуальностью, но не удосужившись даже, к примеру, придумать единого названия. 

Эти два косых слэша выглядят очень неуклюже, оставляют какое-то ощущение неряшливости, честно говоря. Или не менее честно говорят о том, что проект этот – в некотором роде мертворождённый, три новеллы связывает единственно исполнительница главной роли, одна и та же во всех трёх, Реа Лест.

А так – первый фильм – это фантазия на фольклорные темы, эстетически жутко напоминающий не так давно прошедший на наших экранах «Ноябрь», персонаж Йоргена Лийка так вообще, складывается такое ощущение, напрямую оттуда списан. Только без комедийной составляющей «Ноября», на полном серьёзе, драматично, протяжно и заснеженно. Под  реги-лаулуд и горловое пение.

Вторая новелла – самая внятная из трёх. По крайней мере, в ней есть нормальный пересказываемый сюжет. Конец сороковых годов, депортация, частные трагедии людей, поневоле связавших свои жизни с советской репрессивной машиной.

В третьей новелле Кеэдус снова возвращается к так называемому поэтическому кино. Действие происходит уже в наши дни, героиня, в исполнении всё той же Реи Лест, неприкаянно скитается по Эстонии и миру, встречается с каким-то количеством художественно озабоченных фриков, все они ищут себя в этом мире, никто не находит, теперь уже под музыку современных инди-групп. “Free Range” в женском варианте.

Вот эта некоторая подражательность и смущает. Возможно, я просто не смотрел фильма, которым Кеэдус вдохновлялся при съёмках второй новеллы, поэтому она и кажется мне наиболее самостоятельной и зрелой. В двух других – помимо того, что я не могу не видеть в них следы жирных пальцев первоисточников – мне отчаянно пытаются втюхать то самое поэтическое кино, которое я так не люблю. Длинные тревожные проходы по мокрой траве, исчезания в туман, непонятные залезания на бесконечные лестницы и наблюдательные вышки. Ни слова в простоте, ни действия без глубокой нагруженности символизмом. Не знаю, на какого зрителя рассчитывают режиссёры, с упорством, достойным лучшего применения продолжающие снимать в таком ключе. Мне кажется, что те зрители, которые принципиально интересуются только мейнстримом, блокбастерами и коммерческим голливудским кинематографом (которых мы за это ни в коем случае не осуждаем) на такой фильм просто не пойдут. А те зрители, которые считают себя искушёнными знатоками мирового арт-хауса и не испытывают никаких эмоций от надвигающегося гранд-финала очередных «Звёздных войн» (и их мы симметрично тоже не можем осуждать), видели такое миллион раз. Миллион миллионов раз.

Я понимаю, что трепетным творцам говорить такое совсем нельзя, реакции могут быть самыми непредсказуемыми, но всё-таки художники как-то должны уметь обращаться с бритвой Оккама. Решительно отсекать всё лишнее, вторичное, всё, что уже было сказано и снято. Хорошо, то, что было снято – так же. Теми же выразительными средствами. Надоели ваши туманы и мокрая трава, честное слово. Ваше горловое пение и ненужная глубокомысленность.

Хотя, конечно, кому-то это кино и понравится. Даже хотелось бы почитать, почему.  

Чо-то как-то

Чо-то как-то («Нелюбовь», реж. Андрей Звягинцев, Россия, 127 мин.)

П.И.Филимонов

Фразу, вынесенную в заголовок  настоящей рецензии, я услышал и полюбил на одном концерте одной местной музыкальной группы. Вообще не важно, что была за группа, где и когда был концерт, какой конкретно персонаж местной прибогемленной тусовки произнёс эту фразу, выходя на улицу покурить то ли в перерывах между сетами, то ли уже по окончании концерта. Прозвучало это эпично, и означать должно было, насколько я понял, некоторое – относительное – разочарование субъекта гигом группы, на которую он шёл, исполненный определённых ожиданий.

Вот и я, после просмотра ожидавшегося мной не без нетерпения фильма Андрея Звягинцева «Нелюбовь», скажу то же самое. Чо-то как-то. Фильмы Звягинцева, во всяком случае некоторые из них, возможно, и задумываются изначально автором как гигантские беспримесные метафоры, голые иллюстрации к каким-то его мыслительным конструкциям, пословицам, поговоркам и крылатым выражениям. И если до сих пор почти все они ничего от этого не теряли, свои метафоры Звягинцеву удавалось иллюстрировать достаточно изобретательно, то теперь получилось, как бы это сказать поделикатнее, слишком в лоб, слишком топорно, слишком однобоко. Произведение искусства, претендующее на какие-то обобщения, будь то в социальном смысле, будь то в любом другом смысле, по идее, должно бы предполагать возможность разных трактовок, чего в фильме «Нелюбовь» нет. Автор жирной красной краской подчёркивает все важные места, а в конце пишет ещё и авторское послесловие на тему «Что я хотел сказать этим фильмом». Возможно, Звягинцев считает, что так со зрителями и надо, именно и надо им всё разжёвывать, отрыгивать и опять разжёвывать, но мне кажется, зря он так с нами. Мы, оно конечно, люди не слишком умные, но не до такой уж степени. Да и не надо нас лишать возможности домыслить что-нибудь самостоятельно. Возможно, получится неправильно, но разве не в этом часть цимеса?

В общем, в одной семье случается нелюбовь. Мама перестаёт любить папу и находит себе нового хахаля. Папа перестаёт любить маму и отвечает ей тем же. Их неопределённого возраста сын (ему может быть как десять, так и тринадцать, судя по внешности, а в фильме возраст не озвучивается, хотя это и не важно) случайно подслушивает разговор родителей о том, что никто из них после уже решённого развода не хочет оставлять его у себя, и наиболее реальным вариантом представляется отдать ребёнка при живых родителях в интернат тире детский дом.

На следующий день ребёнок уходит из дома. Понятно, что дитя не может жить в атмосфере нелюбви, в атмосфере нелюбви не может произойти ничего хорошего. Атмосфера нелюбви означает, что люди разучились слушать и понимать друг друга – и вряд ли они будут счастливы со своими новыми половыми партнёрами. И это просматривается уже сейчас, несмотря на то, что с этими новыми людьми персонажи Марьяны Спивак и Алексея Розина пока ещё нежны, ласковы, заботливы и на что-то надеются. И несмотря на то, что поиски пропавшего сына даются обоим тяжело, выдавливают наружу какие-то остатки человечности, заставляют зрителя на секунду предположить, что не всё с этими героями так безнадёжно.

Нет. Звягинцев берёт ещё более жирный фломастер и вырисовывает им финальную коду, пытаясь – на мой личный взгляд, довольно неуклюже – вписать бытовую историю в исторический контекст, завязать лейтмотивом проходящую по фильму нелюбовь на отношения в обществе, на русско-украинскую войну, на вообще положение дел в текущей России, которая всё бежит в китчевых босковских спортивках куда-то под снегом, а добежать не может, потому как бежит на выставленном на балконе понтовой новостройки тренажёре. Чо-то как-то, чо-то как-то. Неужели мы правда выглядим такими идиотами, что всё нужно вот настолько разжёвывать? И к чему этот общественно-политический кульбит? Энциклопедией русской жизни захотелось стать?  Матёрым человечищем, поэтом и гражданином? Социальный нерв зачесался? Ну это как-то изящнее нужно делать, тщательнее. Как мне кажется.    

  

Исторически сложившийся симбиоз

Исторически сложившийся симбиоз («И безвластна смерть остаётся», реж. Стивен Бернстайн, США, 101 мин.)

Если писать про все фильмы гремящего на наших экранах Пёффа, не хватит никакого времени – в том числе и вам их читать. А к тому же, напишем мы про какой-нибудь опус из числа рандомно нами выбранных к просмотру, хоп, а его наши прокатчики как раз и не купят, и смысла вам будет в чтении такой рецензии, что лисе пялиться на зелёный виноград.  Так что пытаемся тщательно отобрать то, о чём мы будем отзываться в зафиксированных источниках. Будем себя ограничивать и дозировать.

Но мимо этого фильма мы по понятным причинам пройти не могли. Фильм американского режиссёра Стивена Бергстайна «И безвластна смерть остаётся» (название осмелился дать я сам, по самому известному русскому переводу Василия Бетаки одного из самых известных стихотворений героя, аллюзией на которое является оригинальное название фильма; если ему суждено выйти в наш прокат, не исключено, что русский вариант названия будет совсем другим) посвящён последним месяцам и даже дням жизни Дилана Томаса. Одного из самых значимых англоязычных поэтов первой половины двадцатого века. Который повлиял, просочился, лёг в основу, сцементировал и прочее. Который прожил тридцать девять лет и умер от алкоголизма. Согласно версии Бернстайна – просто упился до смерти. Что не слишком противоречит официальным источникам.

Это страшный фильм о симбиозе поэзии и алкоголизма. Мне показалось, что он больше про алкоголизм, чем про поэзию, но эти две дурные привычки человечества так тесно связаны друг с другом, так плотно просочились одна в другую, что зачастую стороннему наблюдателю сложно бывает понять, где заканчивается первая и начинается второй. Или наоборот. В некоторых случаях понять это становится сложно и самому объекту единства и борьбы двух этих стихий. Как было в случае с Диланом Томасом. История, если совсем кратко и утрированно, проста до банальности: если бы Дилан Томас не пил, он прожил бы дольше. Но если бы Дилан Томас не пил, он бы не был Диланом Томасом. В итоге выстраивается грустный, но, видимо, справедливый силлогизм: Дилан Томас прожил бы больше, если бы не был Диланом Томасом.

И в общем можно сказать, что фильм Бернстайна – именно об этом. О человеке, который на наших глазах разрушает свою физическую оболочку в тщетных попытках пробраться куда-то, где смерть будет безвластна, где будет молочный лес или что-то ещё, что он искал, но не нашёл здесь. Кажется, что Бернстайн поставил себе именно эту ограниченную задачу, и с ней он уверенно справляется. В отличие от, например, «Паттерсона» Джима Джармуша, в фильме Бернстайна нет попыток препарировать саму природу поэтического творчества, показать, откуда что берётся, откуда в мозгу, разрушенном алкоголем, берутся такой дивной прелести строки. Впрочем, честным ответом на этот незаданный вопрос будет – ниоткуда. Потому что в конце жизни Томас уже практически не писал ничего нового, а только совершал турне по США, подобно рок-звёздам наших дней, объезжая 20-30 городов за 40 дней и собирая почти в каждом из них полные залы, исполняя на публику старые, так сказать, хитовые тексты. Несмотря на то, что уже почти не трезвел. Бернстайн, вместе с исполнителем главной роли Рисом Ифансом употребили свои силы на то, чтобы показать конец великого поэта, конец эпохи, самоубийство посредством употребления алкоголя, не вдаваясь в природу его творчества. Вероятно, в контексте этого фильма, это было и не нужно. Не всегда нужно понимать, как это сделано, если мы имеем счастье просто быть свидетелями тому, что это – сделано. Тем более, в фильме много и часто звучит поэзия Томаса, звучит органично, звучит своеобразным апокалиптическим аккомпанементом к личному концу света. По-другому это назвать нельзя. Есть всё-таки люди, которые действительно не могут жить дальше определённых пределов, с тем, чтобы продолжать оставаться собой. И что им тогда остаётся – только презреть всяческие предупреждения лечащего врача в колоритном исполнении Джона Малковича, и устремиться навстречу своей судьбе, входить в историю ещё и фразой: «Я выпил восемнадцать порций неразбавленного виски. Кажется, это рекорд».

Не пытайтесь повторить это дома.       

Красивое тело Екатерины Новосёловой и почти ничего больше

Красивое тело Екатерины Новосёловой и почти ничего больше («Свингеры», реж. Андрейс Экис, Эстония-Латвия, 92 мин.)

П.И. Филимонов

Отечественный кинематограф привычно стреляет дуплетом. Почти весь год так и было, что фильмы выходят в свет парочками, после чего следует некоторый перерыв. Производственные мощности, надо сказать, для такой маленькой страны впечатляют. Так это и хорошо. Чем больше будет отечественного кино, тем с большей вероятностью произойдёт окончательный и диалектически бесповоротный переход количества в качество.

Когда-то, обозревая «Встречу одноклассников», я написал, что это первый эстонский образец чисто жанровой комедии, от которого не нужно ждать никаких откровений. К тому же это была кинофраншиза – явление для наших широт на тот момент новое. Кинофраншиза совсем в другом смысле, чем фильмы студии «Марвел», к примеру, или «Звёздные войны», или ещё что. Франшиза в том смысле, что «Встречу одноклассников» сняли по образцу (здесь даже нельзя сказать «по мотивам») абсолютно такого же финского фильма. Тот имел успех в своей стране, так что создатели решили, что будет вполне себе нормально взять и перенести его на эстонскую почву. Чуть переделать сценарий под местные реалии, и успех будет аналогичный. И не ошиблись.

А не ошибившись раз, решили не ошибаться и во второй раз. На наших экранах – новая кинофраншиза. На этот раз экспортный вариант от наших южных соседей. Латвийский режиссёр Андрейс Экис представляет нашему вниманию жанровую комедию «Свингеры», по образцу абсолютно аналогичного латвийского фильма, имевшего успех на родине. Ну что ж, приходится констатировать, что и с Латвией у нас много общего. «Свингеры», не исключено, станут одним из самых коммерчески успешных эстонских фильмов года. Предпосылками к этому является как целая россыпь звёзд местного кино, занятая в фильме, во главе с фонтанирующим ужимками Яаном Ууспыльдом, так, конечно же, и «пикантный» сюжет. Фильм «Свингеры», как нетрудно догадаться, рассказывает нам о сексе. Точнее, вот именно о по-разному обусловленных попытках двух семейных пар вступить в свинг-отношения. Параллельно этой истории в фильме развивается ещё одна – о краткосрочной встрече озабоченной героини Екатерины Новосёловой с персонажем Стена Карпова. Там всё вообще обхохочешься. Героиню Новосёловой бросил неверный мужчина, решивший вдруг вернуться к своей жене. Персонаж Карпова приходит на помощь к девушке, оказавшейся в сложной ситуации, и девушка решает переключить свои чары на него. Ей, как выясняется, всё равно куда, лишь бы пристроиться. Но персонаж Карпова – гей. И вот происходит невероятно смешное выяснение отношений, когда возвращается бросивший было Карпова возлюбленный. В зале кричат и болеют: «Стань уже нормальным мужиком!» - кричал какой-то зритель на моём сеансе.

А что же в главном любовно-свингерском квадрате? Понятное дело, те, кто больше всего этого хотел, остаются на бобах, а получается что-то как раз у тех, кто до последнего сопротивлялся. Понятно, что дело совсем не в сексе, а в любви, и так далее и тому подобное.

Дело не в этом. Всё это как-то до боли похоже на книжки Акунина. В том смысле, что, пока смотришь, вроде бы как интересно, смешно, ей-богу, ржёшь со всем залом. А потом выходишь из зала – и единственным положительным воспоминанием остаётся как раз Екатерина Новосёлова, волей режиссёра и на радость нам проведшая фактически весь фильм полуголой. Красивое тело, чего там спорить. А фильм – вот как говорят – на один раз убить время. Не заметите, как оно пройдёт, но никаких послевкусий, откровений и прочих катарсисов не ждите. Тем не менее я продолжаю считать, что для кинематографа маленькой страны вот как раз такие фильмы нужны, как воздух. Не одним же заумным арт-хаусом существовать нам, неголливудских масштабов киноманам. Как умеем, так и веселим. Как умеем, так и смеёмся. 

  

Жизнь как гамбос (и чуть-чуть наркотики)

Жизнь как гамбос (и чуть-чуть наркотики) («Конец сети», реж. Прийт Пяэсуке, Эстония, 81 мин.)

П.И. Филимонов

Наши кинематографисты выпустили очередной фильм, и вот что хочется сказать по этому поводу. Что-то у нас не то с прокатчиками, как мне кажется. Что бы ни выходило на экраны от местного производителя, в аннотации так или иначе будет стоять «комедия», хотя данное полотно может находиться и очень далеко от чистейших образчиков жанра по объективной шкале объективной объективности. Чисто комических моментов в «Конце сети» ровно один – когда главная героиня в исполнении Майкен Шмидт убегает от проблем, психологической напряжённости и чего-то там несомненно ещё не в ночь, но в промозглый дождливый типично эстонский вечер, и натыкается на компанию ролевиков в их лучших классических проявлениях. Они все такие в надлежащих балахонах, в каких-то посудных жестянках, тру-тру. Как это часто бывает в последнее время в образах ролевиков камеотично феерят Прийт Пиус (видимо, решил поддержать спутницу жизни) и Хендрик Кальмет (видимо, вписался за компанию). Они отводят Майкен в штаб и чего-то втирают про магию, про метаигру и чего-то там ещё, пока чародей из конкурирующей организации не «заколдовывает», в свою очередь, их самих. Никогда не был (и, надеюсь, не буду) на подобных сборищах, но всегда представлял себе их именно так.

А в остальном «Конец сети» - фильм, да, пытающийся смотреть на мир через призму юмора, зачастую, юмора абсурда, тонкой обобщающей иронии и самоиронии, но не без претензий на философские обобщения. Как мне кажется, совершенно в данном случае излишних. Притом, что сам по себе фильм – довольно милый и, возможно, кому-то и расскажет что-то о том, как они живут, и покажет некоторые странные и специфические явления нашего общества другой стороной. Всегда найдётся зритель, готовый копать глубже, чем материал того заслуживает.

«Конец сети» - о последнем дне работы вымышленного предприятия быстрого питания под названием, собственно, «Сеть». Предприятия довольно непопулярного, судя по тому количеству народа, которое посещает его за день. Предприятия, тем не менее парадоксальным образом не выглядящего убыточным – слишком уж там чистенько, почти стерильно и ухоженно, как бывает обычно, наоборот, в только что открывшихся местах. Майкен Шмидт играет единую во многих лицах девушку – она и обслуживает клиентов за прилавком (почему-то в гордейшем одиночестве, изначально у неё нет ни одного напарника, сменщика, помощника, так что непонятно, как бы она справлялась при внезапно допустимом наплыве посетителей), она же, как выясняется в конце, и заведующая этим конкретным заведением, хотя решение о закрытии принимает, однако же, не она. Но не в этом, видимо, суть. Хендрик Тоомпере-младший играет вообще какой-то сугубо философский типаж молодого человека, запутавшегося в поисках себя и смысла существования и решившего – при всём его каком-то невероятно качественном и шикарном образовании, он там знает что-то вроде девяти языков – вдруг устроиться на работу в фаст-фуд, чтобы «подавать клиентам идеально прожаренную и идеально посоленную фри-картошку». Ну и, как водится в подобного жанра произведениях, перед ними проходит целая галерея самых различных персонажей, призванная отражать срез общества – да и чего, наверное, даже отражающая. Тут вам и семейная пара на грани разрыва, и прекрасный, но недоумный поэт-перформатор, и столичная штучка, обучающая премудростям взрослой жизни провинциальную родственницу, и обязательный русский дальнобойщик в исполнении почему-то Ильи Нартова (пусть он меня, если что, извинит, но морда у него слишком интеллигентная дальнобойщиков играть).

И всё это дико напоминает философию от Форреста Гампа. Только вместо коробки конфет у них гамбосы, и немножно таблеток «Экстази», а вместо Баббы Баффарда Блю – стилизованный Арво Пярт. Ну и метаний побольше.

А вот если бы метаний поменьше – было бы оно и получше. Для фильма, по крайней мере, точно.   

  

Разные виды искусства

Разные виды искусства («Манифесто», реж. Юлиан Розефельдт, Германия-Австралия, 95 мин.)

П.И.Филимонов

Давайте поговорим об изобразительном искусстве. Я потом вам объясню, с чего вдруг. Вот смотрите. Вы, как нормальный интеллигентный читатель «Киноптикума», наверняка периодически ходите по музеям. Ну, таким, традиционным музеям с картинами. А что вас в них привлекает? «Мишки в сосновом бору»? «Девятый вал»? «Над вечным покоем»? «Явление Христа народу»?  Вы предпочитаете понятное, линейное сюжетное искусство? Или, быть может, вы считаете себя тонко чувствующей душой и не можете жить без импрессионизма? «Голубые танцовщицы», «Бал в мулен де ла Галетт», «Завтрак на траве» - вот что вас восторгает? Или вы пошли ещё дальше, любите Эшера, Мунка, Магритта и какие-нибудь «Руки противятся ему» - и считаете, что искусство должно вызывать неоднозначные эмоции и провоцировать на подумать и оценить тонкость и изящество замысла? А как вы относитесь к Малевичу? К Мондриану? К Кандинскому и Джексону Поллоку? К разбрызгиванию краски по холсту самыми разными частями человеческого тела? К прибитой мошонке Петра Павленского? К «Физической невозможности смерти в сознании живущего»? К перформансам Марины Абрамович? К «Фонтану» Марселя Дюшана?

Если всё перечисленное в последней части нашего нейм-дроппингового пассажа для вас too much, то фильм Юлиана Розефельдта «Манифесто» - точно не для вас. Он в некоторой степени вообще ни для кого. Он в самой маленькой степени – для студентов Художественной академии, изучающих историю современного изобразительного искусства. Его, до некоторой степени, надо показывать в одном сеансе с уже рецензировавшимся нами шведским «Квадратом». Если бы меня до просмотра спросили, как я себе представляю художественный фильм, снятый видео-артистом, я затруднился бы с ответом. Теперь я примерно представляю.

«Манифесто» представляет из себя тринадцать монологов об искусстве авторства самых разных его представителей от Малевича до Джармуша и от Кандинского до Годара в исполнении блистательной Кейт Бланшетт в разных образах и ипостасях. Собственно, это такой фильм, который легко можно пересказывать, он ничего от этого не потеряет и не приобретёт. Итак, Кейт Бланшетт в самых разных видах – бомжа, умотанной работницы какой-то атомной станции, сексуальной учительницы младших классов, татуированной панк-певицы, набожной домохозяйки и так далее и тому подобное – читает тринадцать монологов, сочинённых об искусстве, любви, человеческих взаимоотношениях и прочих животрепещущих вопросах тринадцатью разными художниками. Широко понимаемыми, то есть, не только живописцами в прямом смысле слова. Всё. Больше в фильме не происходит ничего. Никакого действия, никакого развития сюжета или там вам характеров. Никакой морали, никаких выводов. Это, по сути, всё-таки гигантская видеоинсталляция, притворяющаяся художественным фильмом. Вещь в себе, не нуждающаяся в зрителях в принципе. Её легко представить себе в любом музее современного искусства, крутящейся по кругу в любом из залов видео-арта. В кино она, конечно, тоже играет, но ей-богу, некая цикличность пропадает. А фильм «Манифесто», как мне представляется, открылся бы с новой стороны, если бы повторился по кругу раз десять, а то и больше. Наши прокатчики, уж не знаю, к счастью или к сожалению, нас от этого оградили. А было бы интересно посмотреть.

Но и так фильм стоит того, чтобы потратить на него полтора часа своей жизни. И этот тот самый случай, когда не ему это нужно, он – вещь в себе и прекрасно обойдётся и без ваших просмотров. Это скорее нужно вам. Хотя бы для того, чтобы лишний раз убедиться в том, что мир гораздо более многомернее, чем нам казалось до этого. Чтобы увидеть, что и так тоже – можно. Тем более, что зрелище, в целом, не тяжёлое, а местами очень даже ироничное и самоироничное. При условии, что вы любите «Фонтан», «Анатомию ангела», обёрнутый Рейхстаг Христо и тому подобные вещи. Всё-таки не мошонку Павленского, нет. Там слишком всё серьёзно, слишком пафосно. Розефельдт и Бланшетт – проще и смешнее.        

Гений и занудство

Гений и занудство

(«Молодой Годар», реж. Мишель Хазанавичус, Франция, 107 мин.)

П.И.Филимонов

На наши экраны вышел совершенно шикарный фильм для тех, кто любит кино и для тех, кто хоть раз в жизни задумывался о природе творчества. Фильм Мишеля Хазанавичуса, того самого, который несколько лет назад получил со своим стилизованным «Артистом» Оскара, про Жана Люка Годара, режиссёра, сила воздействия которого на современное кино вообще и остальное искусство в частности, настолько неоспорима, что даже не требует никакой аргументации.

Годар ещё жив, и даже ещё снимает фильмы, что делает позицию Хазанавичуса ещё более великолепной. Хазанавичус достаточно жёстко стебётся над живым классиком. Фигуру культового, включённого во все и всяческие кинематографические энциклопедии режиссёра Хазанавичус препарирует без всякого пиетета и раздербанивает в пух и прах. Основная идея «Молодого Годара», который в оригинале называется совсем по-другому, и более точный перевод названия требовал бы от переводчика заморочиться в поисках соответствующих ассоциаций – поэтому наши, очевидно, российские друзья и подошли к этому делу с долей здорового пофигизма – кому это надо, главное – передать суть, с таким названием сразу ясно, о чём фильм, и кому нужны ваши эстетские ассоциации, аллюзии и отсылки, так вот (извините за длинное предложение, отчасти фактура обязывает) – основная мысль «Молодого Годара», как мне показалось, заключается в том, что талантливый человек, возможно, даже гений в своей области, может быть совершенно невыносим в жизни. 

Не потому, что он тиранит своих близких ради своего творчества (хотя и поэтому тоже), не потому, что он изводит свою молодую жену совершенно комическими припадками ревности (хотя и поэтому тоже), а потому, главным образом, что он – откровенный, банальный и в то же время какой-то совершенно фантастический зануда. В какой-то момент своей биографии (как раз тот, который и освещён в фильме) Жан-Люк Годар, успевший к тому моменту снять, например, «На последнем дыхании», «Безумного Пьеро», «Две или три вещи, которые я знаю о ней» - один фильм классичнее другого – вдруг ударился в коммунистическое мировоззрение и даже ещё круче – в такую замечательную его разновидность как маоизм. Всё это совпало с событиями во Франции 1968 года, наложилось на какой-то внутренний стержень Годара и привело к тому, что и кино он посчитал необходимым снимать в маоистской эстетике, то есть напрочь и навсегда деконструировав старую технику более-менее понятного донесения до зрителя происходящего на экранах. Но дело даже не в этом. Если смотреть снятую в тот период времени «Китаянку», со съёмок которой, собственно, и начинается «Молодой Годар», решительно невозможно, то, например, не менее маоистский «Уик-энд», заканчивающийся титром «Конец кинематографа», вошёл в золотую классику европейского кино.

Комичность ситуации, и Хазанавичус великолепно это показывает, заключается в том, что Годар не очень хорошо представляет сам, за что он борется и, как ему неоднократно говорят в течение фильма самые разные люди, выступает за пролетариев, не имея ни малейшего понятия о пролетариях. Вся его борьба, по большому счёту, заключается в том, что он много и занудно выступает с какими-то сумбурными обличительными речами, в которых подвергает уничтожающей критике как весь современный ему кинематограф, так и собственные ранние фильмы, разбивает несколько пар очков - и снова занудно вещает что-то о необходимости изменить мир в соответствии с цитатником Мао. При этом он продолжает жить в пятизвёздочных отелях, пить «Вдову Клико» и требовать бензина, чтобы доехать до Парижа как раз в тот день, когда в стране наступает лёгкий топливный кризис и всеобщая забастовка.

Если учесть, что Хазанавичус в «Молодом Годаре» снова проявляет себя блестящим стилизатором, фильм снят в абсолютно годаровской эстетике, с бесконечными годаровскими титрами, персонажи то и дело противоречат сами себе, прорываются за камеру и постмодернистски опровергают свои же слова своими же поступками (например, в сцене, когда Годар и Вяземски обсуждают неуместное засилие обнажённого тела на экранах, будучи полностью голыми), то это не фильм – это праздник какой-то. Пир духа, я бы даже сказал. Во всех смыслах этого слова.  

Чехургенев или Тургехов

Чехургенев, или Тургехов.

(«Дядя, похожий на меня», реж. Катрин Маймик, Андрес Маймик, Эстония, 110 мин.)

П.И.Филимонов

Новый эстонский фильм режиссёров Катрин и Андреса Маймиков «Дядя, похожий на меня», вопреки ожиданиям, не оказался комедией.  Ожидалось комедии, хотя никто не говорил, что будет смешно, потому что, в общем, этот семейный тандем, да плюс ещё и примкнувший к ним исполнитель одной из главных ролей Райн Толк прославились прежде всего фильмом «Яан Ууспыльд едет в Тарту», лучшим, на мой взгляд эстонским фильмом нового времени, пока не превзойдённом. После этого последовали чуть менее удачные «Кормораны», тоже кино комически-социальное. И вот новая работа группы единомышленников. Так что я не читал никаких предварительных аннотаций и табулой расою шёл на комедию. И нет, не комедия. Но я не жалею, фильм всё равно хороший, а Роман Баскин так вообще отхватит в следующем году за него наш местный Оскар – практически в этом не сомневаюсь. Баскин очень хорош, Баскин фееричен, и как раз он и вносит тот элемент гротеска и комичности в это в остальном пронизанной лёгкой и где-то даже грустной ироничностью повествование. То есть, даже, может быть всё-таки и комедия. Но не такая, что поржать. А такая, чтобы уголком рта улыбнуться, да призадуматься.

Личная жизнь музыкального критика Хуго даёт трещину. Он расстаётся с любимой женщиной и уезжает в приморские леса писать новую музыкально-критическую книгу. Предыдущая вроде бы имела успех, можно бы продолжить в том же духе. Но, понятное дело, он всё думает об оставившей его и оставленной им женщине, работа не очень клеится, а тут ещё внезапно в писательских лесах нарисовывается его выживающий из ума блудный папаша с утверждением о том, что жить ему осталось считанные месяцы, если не недели, и вот он, мол, приехал умереть подле отпрыска в надежде на достойные похороны.  

В общем, из этой завязки более-менее всё ясно. Дальше начинается история про тургеневское взаимное непонимание отцов и детей, переплетённая с почти чеховской историей о почти неосуществившейся любви, и до кучи дополненная классической абсурдистской коллизией вокруг пресловутого близкого умирания отца. Принципиально ничего нового режиссёры фильма нам не показывают, но то, что они показывают, выполнено настолько элегантно и правдоподобно, приправлено настолько точной игрой актёров (особенно восхищает, повторю, Роман Баскин в роли «умирающего» папаши), что смотрится на одном дыхании. И вызывает в организме некие размышления на затронутые авторами фильма темы. Что значит – быть хорошим отцом? Как современному мужчине под сорок избавиться от инфантилизма? Надо ли, с другой стороны, от него избавляться? Насколько генетически предопределено, что по достижении определённого возраста мы так или иначе становимся похожи на своих родителей в худших их проявлениях?  Смотрите – это получается, что наших любимых мужчин и женщин мы выбираем сами, друзей мы любим тоже за что-то, а вот что родителей, что детей обязаны любить какой-то непонятной безусловной любовью, только потому, что они нас породили или, в обратном случае, наоборот, являются нашим порождением. И куда мы, спрашивается, ушли от первобытного общества, с его инстинктами и зовом крови? Не очень, получается, далеко.

Фильм, возможно, и не копает так глубоко, но в том-то, значит, и состоит его достоинство, раз он способен в одном отдельно взятом зрителе докопаться вот аж до таких глубин. Суммируя – фильм хороший по обоим направлениям -  и с сюжетной точки зрения, интересно знать, чем всё закончится, и с точки зрения поразмышлять об определённом аспекте жизни, о животрепещущем, и, понятное дело, не имеющем однозначного решения вопросе, который подняли авторы. Ну и вообще, отечественный производитель, все дела.     

Всё, что вы не знали и не хотели знать о современном искусстве

Всё, что вы не знали и не хотели знать о современном искусстве («Квадрат», реж. Рубен Эстлунд, Швеция-Германия-Франция-Дания, 142 мин.)

П.И.Филимонов

На наши экраны вышел фильм, завоевавший Золотую Пальмовую ветвь последнего Каннского фестиваля. Фильм, у которого, по всей видимости, достаточно неплохие шансы завоевать уже в следующем году Оскара за лучший фильм на иностранном языке. Фильм на тему, максимально далёкую от большинства из его потенциальных зрителей. Фильм о современном искусстве.

Конечно, не только и не столько. Можно быть благодарным истории, за то, что времена производственных романов, драм и комедий в чистом виде остались в забываемом советском прошлом. Фильм «Квадрат» шведского режиссёра Рубена Эстлунда, разумеется, не только про современное искусство, его особенности и тонкости. Теоретически для получения определённого рода впечатлений от его просмотра вам необязательно знать, кто такие Дэмиен Хёрст, Марина Абрамович, Джефф Кунс, Марсель Дюшам или Олег Кулик, на которого фильм, кажется, даже впрямую намекает (оцените элегантный и уместный name-dropping), хотя, как говорят наши друзья-англичане, it could help. Но не будем вдаваться в дебри и уходить в глубины, попробуем без этого. Попробуем, собственно, брать материал для обсуждения произведения из самого же произведения, о единственной правильности какового подхода мы так много распространялись.

Из самого произведения явствует, что современное искусство – будь то живопись в чистом виде, будь то, что важнее в данном случае, некое пограничье между объектным искусством и акционизмом – штука хоть и не слишком понятная, но вполне себе модная и прибыльная. Во всяком случае, куратор королевского музея современного искусства Кристиан в убедительном исполнении Класа Банга производит впечатление холёного бизнесмена, с самой маленькой, какой-то полшишечной прибогемленностью. И та-то выражается разве что в его артистическим образом повязанном шарфе, заменяющем строгий галстук более консервативного предпринимателя. И художник, дающий пресс-конференцию в его музее под аккомпанемент постоянно прорывающегося наружу синдрома Туретта одного из присутствующих гостей, тоже человек весьма, как кажется, обеспеченный и не то чтобы самовлюблённый, но как-то исполненный ЧСВ.

А где же вот это всё – художник должен быть голодным, таланты не рождаются в тепличных условиях? – могут спросить отдельные пытливые зрители. А вот, видимо, всё прошло, всё умчалося. Нынешнее искусство и разворачивающиеся на его фоне полу-абсурдные события фильма «Квадрат» - о другом. Они, скорее, о гуманизме, извините за пафос. Они о том, как важно, снова обратимся к народному фразеологизму наших англоязычных друзей, play what you preach. Грубо говоря, мне показалось, что фильм - о необходимости отвечать за базар. Причём это важно не только бизнесменам и людям, чей смысл существования – деньги и прибыль, а и всяческой далеко уже не бессребреннической богеме. Призываешь ты своими произведениями к милосердию, толерантности и восприятию всех людей как равных – будь добр, поступай так и в жизни. А если хоть немного, хоть каплю слицемеришь и отступишь от тобой же самим, заметь, установленных этических (как я ни отрицательно отношусь к этому слову, но тут, выходит, без него не обойтись) норм, как хитрая и ничего не прощающая жизнь ударит тебя по голове. Или подложит какую-нибудь свинью . А чаще всего так даже и дохлую. Которая будет вонять у тебя где-то под полом и отравлять существование не только тебе, но и твоим ближним и дальним окружающим. Ровно до тех пор, пока ты не полезешь туда, не достанешь её и не устранишь проблему собственноручно. Если это вообще будет возможно. И никто не посмотрит, Дэмиэн ты Хёрст или, простите за цитирование, «ебучий ноунейм».

Фильм странный. Неудобный и не очень приятный для просмотра. Но, как мне кажется, как раз так называемым «людям искусства» к просмотру обязательный.  

Девственницы-убийцы

Девственницы-убийцы

(«Роковое искушение», реж. София Коппола, США, 93 мин.)

П.И.Филимонов

Что-то замечаю я такую тенденцию, что многие маститые режиссёры в последнее время возвращаются к своим истокам, к началу, как-то, вольно или невольно, эксплуатируют находки, образы, настроения своих самых удачных фильмов. Недавно я посмотрел последний, вроде бы, по времени опус Сергея Соловьёва «Ке-ды». И всё как будто бы ничего, и молодёжное вроде бы кино о людях не совсем от мира сего, про красивую и необычную любовь и про странных, но милых фриков. Но главный герой как-то уж слишком напоминает Сергея Бугаева, главная героиня прекрасна, как Татьяна Друбич, и ходит в таких же длинных «рубашках бойфренда», да и сама Друбич появляется, пусть буквально на полминуты, в кадре. А львиная доля саундтрека написана Бастой, типа новым музыкальным гуру нового времени (понятного Соловьёву уровня, видимо). Совпадение? Не думаю.

Новый фильм Софии Копполы визуально тоже отсылает к её самому удачному и пронзительному, на мой взгляд, фильму. Нет, я тоже люблю «Трудности перевода», Билл Мюррей и всё вот это, но «Девственницы-самоубийцы» как-то цельнее, глубже, ну и плюс там есть эта песенка группы Air, которой нет в «Трудностях перевода», и которая тоже во многом делает фильм. В «Роковом искушении» мы видим 7 женщин, из которых как минимум четыре не постигли в силу возраста радостей плотской любви. Хотя дело не совсем в этом, но когда в закрытом пансионе для девочек-южанок времён Гражданской войны в США появляется раненый капрал армии северян (Колин Фаррелл), то спустя не очень долгое время скрытые желания всех семи женщин вырываются наружу. В том числе и самых младших из оставшихся в пансионате учениц. Неосознанно, но и их тянет к мужчине, и они надевают свои лучшие платья и затягиваются в самые узкие из своих корсетов. Не знаю, что сказать про героиню Эль Фаннинг, возможно, в ней уже сидит некоторая искушённость, или же она действует инстинктивно, но в этой битве она как-то незаметно обыгрывает гораздо более опытных и зрелых героинь Николь Кидман и Кирстен Данст. Кстати, из того, что видел я, это, пожалуй, первый фильм, где Эль Фаннинг выглядит не наивной дурочкой, которой её так нравится снимать, к примеру, Вуди Аллену, а вполне себе понимающей суть происходящего юной и прекрасной соблазнительницей.

София Коппола точно знает толк в женских мотивациях. Или так кажется мне, с моей мужской колокольни. Но женские образы, женское поведение и соперничество получаются у неё крайне убедительными. Как и достаточно предсказуемый исход всех этих противостояний. Собственно говоря, если бы перевернуть ситуацию с ног на голову, если бы семеро мужчин как-то оспаривали внимание одной-единственной дамы, да ещё и из враждебного лагеря, думаю, всё кончилось бы примерно так же. В качестве историко-лирического примера может послужить песня «Из-за острова на стрежень». При всей разнице эпох и сюжетов, она, по сути, об этом же.

Показательно то, что при всей предсказуемости сюжета, фильм всё равно смотрится на одном дыхании, Коппола умеет держать напряжение и работать с актёрами, хотя те четыре звезды, что снимаются в её новом кино, и сами с кем хочешь поработают. Отдельно интересно, каким именно образом заканчиваются дни счастья капрала Макберни в пансионе для девочек. А как ещё можно назвать период времени, когда за тебя готовы схватиться Николь Кидман, Кирстен Данст и Эль Фаннинг? Я бы тоже отдал за это ногу. Ну нет, ногу нет, но пару пальцев на ноге точно. И право самому выбрать победительницу. Не скажу, кого я выбрал бы.

В общем, фильм однозначно стоит смотреть, несмотря на то, что для вдумчивого читателя я тут по полной программе заспойлерил всё содержание. Это тот фильм, где дело не в сюжете. А в том, как это подано, в запахах, звуках, выражениях лиц, внутреннем напряжении. Всём том, про что умеет снимать София Коппола.    

Благодарная эклектика

Благодарная эклектика

(«Призраки Исмаэля», реж. Арно Деплешен, Франция, 114 мин.)

П.И.Филимонов

Возможно, я сейчас разрушу всё представление читателей «Киноптикума» о всезнающих авторитетных кинокритиках, но о существовании режиссёра Арно Деплешена я до этого фильма не знал. Теперь узнал и, пожалуй, даже  у меня начинает вырабатываться желание посмотреть предыдущие опусы мастера. Не могу сказать, что фильм «Призраки Исмаэля» произвёл на меня впечатление шедевра или какого-то очень сильного открытия-откровения, но в целом, конечно, оставил позитивное послевкусие. Прежде всего потому, что «Призраки Исмаэля» - резкое и какое-то тотально-невнятное смешение жанров. Вроде бы внешняя канва сюжета – классическая мелодрама, метания героя Матьё Амальрика между героинями Марийон Котийяр и Шарлотты Генсбур – сама по себе проблема для любого мужчины скорее приятная, чем неразрешимая. С любовью до гроба, с расставаниями и новыми встречами, с соперничеством двух харизматичных женщин за одного харизматичного мужчину, всё то, чем нас, как правило, радуют латиноамериканские сериалы. Но – то ли в силу того, что главный герой фильма в исполнении Амальрика – режиссёр, и в задачу Деплешена вдруг да и входило показать его сложный внутренний мир и тонкую душевную организацию, то ли по причине того, что самому Деплешену было скучно плескаться в строгих водах мелодраматических ограничений, но к этой мелодраматической канве прицепляется ещё и комически-абсурдная составляющая.

Режиссёр в исполнении Амальрика снимает фильм о своём (несуществующем? – привет Даниилу Хармсу, хотя вряд ли Деплешен имел это в виду) брате Иване Дедале (а фамилия тестя героя Амальрика – Блум, так что привет Джойсу как раз в виду явно имелся, хотя и непонятно, с какой стати, фильм никак ни сюжетно, ни эстетически с Джойсом не связан), и это праздник какой-то. Его брат Иван Дедал – дипломат, впоследствии – тайный агент французской разведки, который знает какое-то невероятное количество языков, почему-то проходит дипломатическую службу в Таджикистане, курит траву и употребляет более жёсткие наркотики, ничуть не стесняясь своего руководства. Вся эта история с братом настолько выбивается из мелодраматического течения главной сюжетной составляющей фильма, что создаёт своеобразный джазовый даже какой-то контрапункт, от чего «Призраки Исмаэля» только выигрывают. А довершает разнузданный эклектицизм фильма феерически смешная история о том, как всё тот же герой Амальрика, впавший в кризис и депрессию по поводу своих бесконечных любовных переживаний, срывается и сбегает от съёмочной группы прямо посреди творческого процесса, и его продюсер Зви едет в родной город Исмаэля (и Деплешена, как подсказывает нам услужливая Википедия) Рубе с целью возвращения его к работе любыми путями. Не буду здесь спойлерить, на мой взгляд, это самый сладкий эпизод фильма вообще. И безотносительно, и своей полной неожиданностью с точки зрения всего предыдущего хода событий, в частности. Это даже немножко напомнило мэш-ап, как будто ты тихо-мирно и ни о чём не подозревая читаешь себе, допустим, ту же Джейн Остин, как вдруг внезапно в текст «Гордости и предубеждения» врываются не зомбаки, которых после Сета Грэма-Смита подсознательно теперь всегда ожидаешь, а какие-нибудь двадцать лучших страниц Ильфа и Петрова или даже какого-нибудь ещё более эксцентричного автора-юмориста.

И что это было в итоге, не до конца понятно. Учитывая Рубе, может быть, мы посмотрели автобиографическую зарисовку из жизни Деплешена? Может быть, примерно так всё на самом деле и происходит в его голове? В таком случае, да, нужно смотреть произведения, вылезшие из этой головы ещё и ещё. Или это всё получилось несознательно, и просто у режиссёра не получилось удержаться в рамках жанра? В таком случае, мы имеем дело с волшебной силой искусства в чистом виде. В любом из этих двух случаев, мы, зрители, остаёмся в выигрыше. 

       

В людях

В людях

(“Бесконечная поэзия», реж. Алехандро Ходоровски, Чили-Франция, 128 мин.)

Если вы смотрели фильм Алехандро Ходоровски «Танец реальности», то вам сюда. Если вам не надо объяснять происходящее на экране при помощи фигур линейной логики – вам сюда. Если вы любите красивую картинку и не являетесь фриками смысловых связей – вам сюда. «Бесконечная поэзия» - прямое продолжение «Танца реальности», насколько я понял, вторая часть трилогии воспитания автора (возможно, я ошибаюсь, но очень похоже, что нас ожидает ещё и третий фильм, о жизни маэстро в Париже). Это как «Детство» и «Отрочество», за которыми неизбежно маячит «Юность». Как обратно «Детство» и «В людях», с встающими на горизонте «Моими университетами». Как «Детство Тёмы» и «Гимназисты», со «Студентами» и «Инженерами», уже высовывающимися из-за угла. Короче говоря, вторая часть автобиографии.

И, разумеется, Ходоровски не был бы самим собой, если бы это был просто милый и трепетно-ностальгический фильм о жизни богемной молодёжи Саньяго конца сороковых и начала пятидесятых годов, куда юный Алехандро (в исполнении собственного сына Адана) бежит от деспотичного сталиниста-отца (в исполнении собственного сына Бронтиса). Разумеется, в столице его закруживает невероятная по своей фантасмагоричности череда знакомств, любовных и дружеских связей, первого признания его поэтических опусов, вообще взрослая жизнь. В общем, если вспоминать, любое обучение любого молодого человека в любом университете на любом факультете вдали от дома (а иногда и в самом что ни на есть родном городе) будет похоже. У всех у нас ранняя молодость, первые надежды и разочарования, первые притязания на что-то большее, чем мы из себя на самом деле представляем (или нет), первые влюблённости, первые дружбы до гроба, первые женщины, первые мужчины, первый алкоголь и первые лёгкие наркотики вертелись примерно в такой же сумятице калейдоскопных образов, как это показано у Ходоровски. Всего много, жить безумно интересно, ни один день не похож на другой, у верблюда два горба, и всё вертится. Так что можно, наверное, сказать, что в «Бесконечной поэзии» Ходоровски лишь чуть-чуть преувеличивает, лишь чуть-чуть больше, чем нужно, придаёт гротесковости происходящему. В «Танце реальности» этого было гораздо больше, но там можно было объяснить бурлескную и фарсовую подчас природу происходящего взглядом изнутри ребёнка, тем более, ребёнка тонко организованного, будущего поэта, художника, режиссёра, мифолога, кого там ещё.

Здесь это гротеск юности, бурлеск самого яркого периода жизни, неостановимая карусель впечатлений, формирующая личность. Фильм бесполезно пересказывать, а точнее говоря, я уже фактически это сделал. Это фильм о ранней молодости Алехандро Ходоровски в Сантьяго до его отъезда в Париж по политическим причинам. Вот и всё.

На самом деле, конечно, далеко не всё. В том-то и прелесть хорошего авторского кинематографа, что его, при всём желании, невозможно заспойлерить. При всём моём желании я никак не смогу передать на письме все те яркие образы, которые рисует Ходоровски и послушные его воле актёры, изображающие друзей, возлюбленных и недоброжелателей юного Алехандро в первый период его жизни в Сантьяго. Вспомните, говорю я вам, свою молодость, свои университетские попойки и приключения самого разного характера, попытайтесь внятно пересказать их тем, кто не принимал в них участие, да ещё и добейтесь того, чтобы им было интересно. Можно врать, преувеличивать и утрировать.

Вряд ли всё равно у вас получится так, как у Ходоровски.

В фильме есть и довольно печальная кода – прощание с отцом, которого Алехандро вроде бы никогда не любил, но который, видимо, символизировал для него дом, со всеми его недостатками, как по части проекта, так и в смысле исполнения. Даже с тем, что нам немило, расставаться всё равно тяжело. Это единственный зачаточный элемент морали, присутствующий в фильме. Что для восьмидесятивосьмилетнего человека настолько круто, что даже словами не выразить. Он продолжает жить эстетикой, не скатываясь в скучную этику. Очень надеюсь, что третьему фильму быть.  

    

Долгое биение в одну точку

Долгое биение в одну точку

(«По ту сторону надежды», реж. Аки Каурисмяки, Финляндия, 99 мин.)

П.И.Филимонов

Если вы смотрели хотя бы один фильм Аки Каурисмяки, то вы уже примерно знаете, чего ожидать от любого следующего его фильма. Если вы смотрели «Гавр», первую часть так называемой «Трилогии портовых городов», то вы не просто хорошо, а очень хорошо представляете, что вас ждёт во второй её части, фильме «По ту сторону надежды». Вплоть до сюжетных линий. С той только разницей, что там дело происходит во Франции, с её долгой, всё-таки, традицией принятия эмигрантов, а здесь – в родной режиссёру Финляндии, где такая традиция ещё не так укоренилась. С той разницей, что в «Гавре» мы следили за приключениями несовершеннолетнего беженца из Африки, а здесь это взрослый мужчина, сбежавший от войны в Сирии. В целом же Каурисмяки оказывается гораздо более прямолинейным и – как бы это сказать – не выпендривается перед зрителем в производстве трилогии, не то, что какой-нибудь Кеслёвский или фон Трир, у которых отдельные элементы трилогий были связаны в лучшем случае ассоциативно. Нет, тут всё по-честному. Первый фильм о сложной жизни беженцев в развитых странах Европы, о том, что не всё в этих самых странах так радужно, как кажется на первый взгляд, и второй о том же. Зачем искать от добра добра?

Сюжетная канва «По ту сторону надежды» проста до неприличия. Беженец из Сирии Халед Али волею судеб оказывается в Финляндии, куда его случайно занесло в процессе его скитаний по Европе в поисках пропавшей во время очередного перехода границы сестры, единственного, кроме него, оставшегося в живых после бомбёжки Алеппо члена его семьи. И, разумеется, он просит в Финляндии политического убежища, и разумеется, бездушная бюрократическая машина ему в этом убежище отказывает. Но мир, как мы уже знаем из «Гавра», не без добрых людей, обязательно находятся те, кто помогает Халеду. Хотя по ним как будто этого и не скажешь.

И вот тут, пожалуй, и заключается принципиальное отличие «По ту сторону надежды» от «Гавра». Если бы этого отличия не было, это был бы просто странный самоповтор мастера, возможно, продиктованный тем, что если долго бить в одну точку, то пробьёшь слабое место, что капля камень точит и тому подобное. Не знаю, из каких соображений Каурисмяки вдруг снимал «Гавр» не на родине, не в той Финляндии медленных забавных фриков, которую он так хорошо знает, и которые, как мне кажется, во многом и ответственны за угнездившийся в нашем сознании образ северного соседа – анекдотичного «горячего финского парня». Мне кажется, его придумал как раз Каурисмяки. Теперь режиссёр вернулся на родину и снова показывает нам их – смешных до невозможности, нелепых в своей серьёзности, добрых сердцем персонажей финской глубинки, немного даже узнаваемых, во всяком случае, вызывающих в памяти некоторые происходившие в жизни столкновения с жителями глубинки эстонской.

Кроме того, в «По ту сторону надежды» очень много музыки, именно такой музыки, которую так любит Каурисмяки – отчётливо немодных финскоязычных блюзов и рок-н-роллов. Которые исполняют не меньшие фрики, чем основные персонажи фильма – старые толстые финские дядьки в ковбойских шляпах и кожаных штанах, всё то, за чем мы (не знаю, как вы, а мы – да) с таким умилением наблюдаем во время паромных переходов по линии Таллинн-Хельсинки-Таллинн.

И вот если бы не всё это, если бы не финский колорит, который не умеет так передавать никто, ни один даже из других финских режиссёров, с фильмом всё было бы гораздо хуже, чем в итоге получилось. А так – приключения Халеда можно даже – как это ни кощунственно прозвучит – пропускать почти сквозь пальцы, чтобы пристально, открыв рот от удовольствия следить за историей ресторана «Золотая Пинта», или как он там начинает называться в конце фильма, после всех переименований. Обратите внимание, например, на сцену приготовления суши – и вы поймёте, о чём я говорю.    

Детский роуд-муви из ниоткуда в никуда

Детский роуд-муви из ниоткуда в никуда

(«Гуд бай, Берлин!» реж. Фатих Акин, Германия, 93 мин.)

П.И.Филимонов

Не устают радовать российские (видимо) переводчики иностранного кино. С чего они решили, что будет хорошей идеей перевести название фильма, в оригинале бесхитростно называвшегося «Чик» по кличке одного из главных героев, как «Гуд бай, Берлин!», непонятно совсем. Просто совсем. Про Берлин в фильме речи не идёт, если я правильно помню, город действия кино вообще не называется. Может быть, конечно, продвинутые зрители, много путешествовавшие и могущие по нюансам картинки влёт определять местность, и признают в показываемом на экранах городе столицу Германии, не знаю. Мне представляется, что в болезненном сознании переводчиков фильм как-то скоррелировал с песней хранителя марихуаны Егора Бортника и друга его Александра Умана, и одновременно с фильмом Вольфганга Беккера 2003 года, но это исключительно мои домыслы. Тем более, что ничто в фильме «Гуд бай, Берлин!» не связывает его ни с одним из указанных произведений.

«Гуд бай, Берлин!» - довольно милое и душевное тинэйджерское роуд-муви, пронизанное мультикультурализмом, как и положено фильму Фатиха Акина, любовью всех ко всем, и, как это ни странно, неким пиететом перед совдеповскими реалиями.

Второй главный герой фильма, мальчик с непроизносимой не только для немецкого, но и для русского рта фамилией Чичачов (по кличке «Чик») – эмигрант откуда-то из постсоветского пространства. Толком мы так и не понимаем, откуда же его родители переехали в Германию, сам Чик называет себя то валахом, то аж цыганским евреем, упирая на то, что и такие тоже есть, ведь, к примеру, существуют же евреи французские. Особую трогательность придаёт тот факт, что играет Чика актёр монгольского происхождения Ананд Батбилег, то есть, в национальном смысле, как, впрочем, и почти всегда у Акина, всё просто максимально запутано. Зато с антуражем всё максимально прозрачно: Чик ходит в типичном пост-советском спортивном костюме, с не менее типичной причёской и гигантской цепурой «парня с раёна», пьёт водку прямо на уроках, что, впрочем не мешает ему быть лучшим учеником класса, в частности, по математике, и, наконец, актом максимального протеста против косности буржуазного общества угоняет «Ниву».

Впрочем, в центре повествования – фигура не Чика, а его немецкого друга Майка, мальчика из глубоко неблагополучной семьи, с алкоголичкой-матерью и склонным к семейному насилию зажиточным папашей, который открыто сожительствует то ли с секретаршей, то ли с какой-то другой сотрудницей. В классе Майк тоже, разумеется, является изгоем, в личной жизни, естественно, ничего не ладится, и его знакомство с Чиком, развивающееся по типичным канонам вражды, перерастающей в крепчайшую дружбу, становится для него выходом к новым горизонтам, перезапуском и так далее.

Мальчики бесцельно катаются по Германии на угнанной (откуда она там вообще взялась?) старой, еле-еле тянущей «Ниве», попадают в самого разного рода приключения, знакомятся с разными новыми людьми, в том числе бездомной девушкой Азой, в которую Майк тут же (безответно) влюбляется, позабыв-позабросив свою школьную безответную же любовь, Татьяну. И, конечно, Майк переосмысливает свою жизнь, взрослеет, мужает, меняется в поведении и оценках – всё, как положено в настоящем большом роуд-муви.

Фильм, в общем, неплохой, местами смешной, но какой-то слишком уж каноничный для такого рода фильмов. Хотя, может быть, если бы я увидел его в шестнадцать лет, он произвёл бы на меня совсем другое впечатление. А так – что-то среднее между мейнстримом и социальной драмой на один раз. Хотя Чичачов и правда забавный.   

Новое, французское, однотипное, хорошее

Новое, французское, однотипное, хорошее

(«Будущее», реж. Миа Хансен-Лёве, Франция, 102 мин.)

Ничего не могу с собой поделать, невозможно отделаться от литературных аллюзий. Такова уж специфика мозга, можно три тысячи раз извиняться, она, по всей видимости, уже никуда не денется. Идущий сейчас на наших экранах французский фильм «Будущее» режиссёра Марии Хансен-Лёве непроизвольно напомнил мне книгу Мишеля Уэльбека «Карта и территория». Попробую объяснить и как-то свести эти два абсолютно не похожих друг на друга произведения к одному знаменателю. Что в них общего – то, что оба они произведения французской творческой мысли начала двадцать первого века. И оба они, как мне показалось, добиваются одного и того же эффекта примерно одними и теми же средствами. Как книга, так и кино, при всём несходстве своих сюжетов, коллизий, характеров главных героев, да и степени дарования авторов (нельзя сравнивать зелёное и тёплое, это понятно, но всё-таки, уж извините, Уэльбек для меня это Уэльбек) добиваются крайне эмоциональной реакции читателя и зрителя посредством крайне отстранённого и внешне аэмоционального повествования.

Бог с ней, с книгой, понятно, что я буду ещё десятки лет носиться с ней, как с писаной торбой, оставим её и перейдём ближе к фильму. Во-первых, это уже второй фильм за последнее недолгое время, в котором в центре внимания Изабель Юппер. Только, в отличие от фильма «Она», здесь она находится не в экзистенциальном, а, на первый взгляд, вполне себе жизненном кризисе. Внезапный развод с мужем, смерть матери и отказ издательства издавать очередную книгу учитель философии в исполнении Юппер воспринимает, кажется, очень даже философски, как и положено. То, что обычного человека могло бы запросто сбить с ног, столкнуть с рельсов и выволочь из колеи, на героиню Юппер вроде бы как и не действует. Она забирает оставшуюся без присмотра кошку матери и едет куда-то в медвежий угол жить на природе и общаться с молодёжью, по приглашению одного своего бывшего ученика. Выдержать марихуану и столь типичные ночные молодёжные дискуссии обо всём ей, правда, удаётся недолго, но, тем не менее, ни о каком отчаянии, депрессии, наложении на себя рук и речи не идёт.

«Будущее», по большому счёту, фильм простой и честный. Он не обманывает зрителя и не играет с ним ни в какие ассоциативно-аллюзионные игрушки. Название железобетонно объясняет, о чём фильм. Даже в шестьдесят лет можно начать новую жизнь. Даже человеку, который уже прожил их пусть и несколько. Или, во всяком случае, начинал жить с начала несколько раз. Качество этой очередной жизни, допустим, будет уже совсем не такое, как если её начинать в тридцать, даже и в сорок, дело не в этом.

Дело в самом факте. Пока человек жив и здоров, пока он способен самостоятельно себя обслуживать, ничто не заканчивается. Всегда можно сбросить кожу и обнулиться. Само сознание этого даёт какой-то гигантский всплеск позитива, хотя нельзя сказать, что фильм уж прямо-таки жизнеутверждающий.

Здесь Хансен-Лёве как раз стремительно расходится с Уэльбеком, посыл которого в «Карте и территории» ровно противоположен. Потому книга Уэльбека своей неэмоциональностью оказывает гораздо более сильное эмоциональное влияние на человека, чем «Будущее» - своей. Плохие концы и общий пессимизм обычно гораздо действеннее хэппи-эндов и улыбающихся имбецилов-оптимистов. Но тенденция налицо, можно даже предположить, что придут критики поумнее нашего и назовут этот новый художественный приём каким-нибудь прекрасным и ассоциативным термином, которым мы потом будем козырять и гордиться, что заметили его одними из первых. Пока будем радоваться тому, что будущее- есть. Что бы кто ни говорил.

    

Слишком много икры

Слишком много икры

(«Я, Даниэль Блейк», реж. Кен Лоуч, Великобритания-Франция, 100 мин.)

П.И.Филимонов

Вот хороший вроде бы режиссёр Кен Лоуч, по всем показателям. Послужной список, то, сё, опыт опять же. Вот и тема вроде бы актуальная, тяжести жизни в капиталистическом обществе для людей, которые, скажем, чуть подотстали от стремительно уносящегося куда-то там поезда. Пожилого человека, лишившегося по болезни работы, и матери-одиночки сложной судьбы. Вот и главный герой в исполнении Дэйва Джонса вроде как такой симпатичный, что сил нет, и мастер на все руки он, с чувством юмора у него всё в порядке, добрый, отзывчивый, людям помогает. И жалко вроде его, естественно: в борьбе одинокого, компьютерно неграмотного (что особенно подчёркивается) пожилого человека с системой победитель известен заранее.

А вот не цепляет «Я, Дэниел Блейк». Вот все вроде как компоненты, полагающиеся цепляющему фильму, налицо, а не цепляет. Смотришь за перипетиями жизни героя холодно и даже равнодушно. Потом начинаешь думать, что с тобой не так. Может, ты просто бесчувственная скотина, в чём тебя неоднократно и обвиняли за твою умеренно насыщенную событиями жизнь? Или не можешь сжиться с героем в силу возрастных различий? Может, рассказ о тяжёлой судьбе молодой девушки, например, или о трагичной жизни беспризорных детей в каких-нибудь трущобах Калькутты проняли бы тебя больше? Не знаю. Всё может быть. самым простым объяснением видится вот какое. Всё это нам уже показывали. Не раз, не два и не три. Я навскидку помню шведский фильм «Вторая жизнь Ове» примерно той же тематики. Там, правда, старик мучается проблемами не столько  социальными, сколько экзистенциальными, но суть от этого меняется крайне мало. И, думается, что таких фильмов есть ещё. Про одиноких стариков (почему-то стариков, мужчин, в смысле, в таких фильмах эксплуатируют больше, чем женщин, видимо, потому что мужчины в среднем живут меньше, и одни остаются реже, так что их и жальче), которым какие-то обстоятельства в частности, или несправедливое устройство общества в целом не дают спокойно дожить тот маленький остаток лет, который у них ещё есть. С самого начала читавшейся смертью главного героя в конце.

Как мы все знаем из классики советского кино, даже красная икра может человеку опостылеть. И, кажется, история с «Даниэлем Блейком» очень на это похожа. Нет, опостылеть грамотно скроенное кино нам пока что всё-таки не может, но равнодушными, как уже было сказано, делает. И это, к сожалению, вопрос первенства, как бы банально это ни звучало. Кен Лоуч, если бы вдруг ему взбрело в голову поговорить со мной об этом, мог бы сколько угодно утверждать, что замысел «Даниэля Блейка» пришёл ему в голову, ещё в начале двухтысячных, когда никаких «Ове» ещё и в проекте не было. И я даже ему поверю. Но я видел шведский фильм (и возможно, какие-то ещё подобные, сейчас не помню, но устойчивое ощущение затасканности материала не может базироваться на одном-единственном фильме) раньше. И поэтому «Я, Даниэль Блейк» уже не зашёл. Ну или не так зашёл, как мог бы.

А так да. Так – классический Лоуч. Полудокументальная стилистика. Английская глубинка. Простые люди с их простыми проблемами. Не унывающий, несмотря на все невзгоды, старик. Умирающий в конце, что, повторюсь, не является никаким спойлером, ибо ясно с самого начала. Лоучу и самому уже восемьдесят лет, и, может быть, это и есть второе простое объяснение увиденному? Он просто снимал о том, что интересно ему в силу его возраста, проецируя судьбу своего персонажа на свою собственную. Или наоборот. Или нет. И просто мы с ним здесь не совпали. А эмпатии не хватило. Видимо, она как-то странно в моём организме распределена. Проэмпатировав какому-либо далёкому от себя горю один раз, второй раз эмпатировать тому же самому я не могу. Ну,  не Даниэль я Блейк, что там говорить. Это не значит, что все такие же.