Не взрывом

 

Не взрывом

(«Обращение с нежитью»/”Håndtering av udøde” (реж. Теа Хвистендаль, Норвегия, 99 мин.)

П.И.Филимонов

Если уж на наши экраны попадают фильмы ужасов, то видимо какими-то группами. Впрочем, «Обращение с нежитью» (в варианте другой русскоязычной локализации – «Блаженны мёртвые», хоть это и никуда не годящееся название) можно назвать хоррором с очень большой натяжкой. Даже, скорее, нельзя. Из формальных признаков хоррора в фильме есть только ходячие мертвецы, отчего-то с разными степенями разложения организма. Их четыре, и они поначалу не очень страшные.

Довольно сложно придумать что-либо новое в извечной истории про зомби, но Теа Хвистендаль и её соавтор сценария, похоже, в этом преуспели. Мы видим три параллельно разворачивающиеся истории. В одной семье умер ребёнок, и в один прекрасный момент его дедушка вдруг слышит, как внук начинает методично колотить в крышку гроба изнутри. Тогда убитый горем дедушка идёт и выкапывает его. В другой семье в автокатастрофе погибла мама. А потом воскресла прямо в больнице, до того, как её успели перевезти в морг. В третьей истории к одинокой старушке возвращается – сама по себе – её недавно умершая партнёрша.

Во всех случаях мёртвые – они, скорее, просто мёртвые, чем ожившие. Они смотрят, ходят и дышат, но больше никак со внешним миром не взаимодействуют. Не разговаривают, не едят, не делают больше вообще ничего. От этого их существования – просто смотрят и дышат – и создаётся первоначальный жутковатый эффект кино.

Это, конечно, история про надежду. Про нежелание отпустить, про отчаянное цепляние за то, чего уже не вернуть. Про любовь, которая не проходит со смертью её объекта. Это история не про зомби, не про внезапно полуоживших покойников, а про тех, кто остался, про их вполне живых родственников, которые переживают утрату. По эмоциям фильм в чём-то похож на недавний сериал «Оставленные»: умереть (или исчезнуть) всегда проще, чем остаться. Принятие неизбежного хорошо в теории, хорошо тогда, когда этим принятием должны заниматься не вы, а ваши условные собеседники, которым вы экспертно втираете про Кюблер-Росс. Никто из нас не в состоянии так просто отпустить любимых людей, и если вдруг появляется странный шанс продлить агонию этого существования, растянуть иллюзию не счастья уже, но хотя бы благополучия, мало кто из нас не воспользуется таким вариантом.

С самого начала ясно, что ничем хорошим это всё кончиться не может. Каждая из трёх историй заканчивается по-своему, но ни один из концов нельзя назвать оптимистичным. Надежды, как мы с самого начала и видели, оказались ложными – но пойди объясни это людям, у которых надежда – это единственное, что остаётся.

Теа Хвистендаль, конечно, выстраивает длинную метафору, метафору, протяжённостью в целый фильм, и каждая минута этого фильма бьёт в одну точку. Оттого его очень медленное течение не раздражает тех зрителей, которые этой метафорой проникаются, которые настраиваются – вероятно, поневоле – на одну волну с режиссёркой, и мучаются эти полтора часа добровольно. К тому же мёртвые передвигаются медленно и неуклюже, примерно так же, как течёт это кино.

Тех же, кто ждёт от фильма динамичных поворотов или щекочущих нервы твистов, он, конечно, разочарует. Потому что, хоть это и кино про зомби, оно на самом деле не про зомби. Зомби здесь не цель, а средство. Как бывает крайне редко. В чём, собственно, и заслуга Хвистендаль.