О преходящести дружеских связей

 

О преходящести дружеских связей («Мечты робота»/“Robot Dreams, реж. Пабло Бергер, Испания-Франция, 102 мин.)

П.И.Филимонов

Наверное, всё-таки, скорее «сны», но это не так важно.

Это анимационный фильм испанского режиссёра Пабло Бергера, очень простой, без всяких там миядзаковских выкрутасов, но всё равно не очень понятно, снимался он изначально для детей или для взрослых. В городе Нью-Йорке, допустим, будущего, живут различные антропоморфные животные, в том числе и главный герой фильма, славный, но очень одинокий пёсель. Не очень понятно, почему никто не хочет с пёселем общаться и дружить, эту подробность Бергер нам не сообщает. Но на помощь готовы прийти новые технологии. Как-то раз пёсель натыкается на рекламу робота-друга. Вся функция этого вида роботов заключается только в том, чтобы дружить, развлекать своего хозяина и проводить с ним время так, как он сам того пожелает.

На короткое время в жизни пёселя наступает идиллия, но не очень, видимо, образованный главный герой берёт своего робота на пляж, потому что сам любит проводить там время и всячески купаться – и о ужас ! – тот ржавеет. Ржавеет до невозможности самостоятельно передвигаться. Робот остаётся лежать на песке, а пёсель вынужден уйти домой, потому что это был последний день работы пляжа, и теперь он закрывается до следующего лета. И пробраться на него никак не получается.

И так они начинают друг друга ждать. Один снаружи, продолжая при этом жить своей нехитрой пёсельской жизнью, второй – лёжа на спине на песке и продолжая функционировать и размышлять.

Какое-то время кажется, что это немного перевёрнутая история о Хатико, и что конец будет счастливым, пройдёт девять месяцев – или сколько там – и друзья благополучно воссоединятся. Тем более, что робот – вовсе не бездушная машина, у него есть мечты и сны, в которых он неизменно видит примерно одно и то же, как его, в разных ситуациях, его хозяин и друг вызволяет из его невольного заточения.

Точно помню, что где-то в середине фильма я подумал, что в реальной жизни всё было бы значительно грустнее (для робота). Если уж клиент накопил на одного такого робота-друга, то ничто не мешает ему накопить и на следующего. И тут именно это в фильме и происходит. Пёсель, немножко перестающий быть таким славным, приобретает себе нового друга, получается, предавая того верного робота, который ждёт его на пляже и не может себе представить, что его хозяин к нему не вернётся. Хотя, справедливости ради, второго друга пёсель купил уже после неудачной попытки вернуть первого, с которым много что случилось. 

Да, конечно,  и в жизни робота происходят некоторые события, в результате которых кажется, что месседж фильма как раз и заключается в том, что не стоит ждать возвращения того единственного, который только и является светом в окошке, как ждал в своё время Хатико, что рациональные и уравновешенные герои двигаются дальше, да, переживая по поводу утраты эмоциональных привязанностей прошлого, но всё же находя в себе вилы глянуть и шагнуть в будущее. Грубо говоря, незаменимых нет, невосполнимых утрат тоже, а сладость ностальгических воспоминаний может быть обманчивой.

Так ли это – мне кажется, судить должен каждый отдельно. Во всяком случае, довольно неожиданное сюжетное решение для анимационного фильма – показать, что дружба может быть без видимых проблем заменяема на новую дружбу. А подсознательно – и любовь, видимо. Терапия? Возможно.

Актуалочка

 

Актуалочка

(«Гражданская война»/“Civil War”, реж. Алекс Гарланд, США-Великобритания 109 мин.)

П.И.Филимонов

Мир наш зашёл в такую стадию, что не удивляешься уже вообще ничему. Если завтра прилетят какие-нибудь вермишелеподбные инопланетяне и заберут-таки наконец Путина к себе, чтобы подробно анально наказать, многие будет рады, но мало кто удивится. Алекс Гарланд в своём фильме рассказывает невероятную ещё позавчера историю новой гражданской войны в США, на этот раз это противостояние не Юга и Севера, а Запада и Востока. Что-то такое сделал президент Западной части страны, что она пошла на него войной, в чём и преуспела.

И всякие демарши губернаторов Техаса и прочих штатов, отказывающихся (пока ещё временно) выполнять указания Байдена говорят нам о том, что ничего экстраневероятного в таком сценарии и нет.

Но к фильму. Гражданская война показана в нём глазами группы журналистов, среди которых центральное место занимает известная фотографка Ли Смит в исполнении Кирстен Данст. Журналисты пробираются из Нью-Йорка в Вашингтон, чтобы взять последнее интервью у президента, так как то ли откуда-то знают, то ли предчувствуют, что правительственным войскам не устоять и президента вот-вот убьют. Так что они охотятся за эксклюзивом.

Получается, мы имеем дело с довольно традиционным роуд-муви, только все приключения, в которые попадают герои, так или иначе связаны с войной. А приключений много, и они одно опаснее другого. Самое интересное в этом фильме, что, за исключением одного трагического случая, надпись «Пресса» на их машине и бронежилетах работает, ни одна из враждующих сторон в журналистов не стреляет. Именно это, как мне кажется, гораздо более фантастическая деталь этого кино, а не сама по себе гражданская война в США. Есть, повторюсь, и одно исключение из этого правила, но там уже Джесси Племонс играет откровенного отморозка – и надо сказать, его три минуты экранного времени – пожалуй, лучшая актёрская работа фильма.

Компания, пробирающаяся в Вашингтон, довольно архетипична, можно даже сказать, библейска – пусть не каждой твари по паре, но каждой человеческой особи по одной штуке. Это женщина Ли, её коллега репортёр-мужчина Джоэл, старейшина журналистского цеха Сэмми отвечает за представительство пожилых людей. А кроме того, Джоэл соглашается взять с ними начинающую фотографку и большую фанатку Ли – так что подростки тире дети тоже представлены.

Фильм хорош атмосферой, и не очень примечателен сюжетом. Хотя с такой завязкой и так всё более-менее предсказуемо. И отсюда наблюдать за этим всем довольно криповое такое удовольствие, но, наверное, есть какая-то прелесть в том, что как зритель ты чувствуешь, насколько могут быть шокированы таким фильмом особенно впечатлительные американцы. Возможно, ради этого всё и создавалось, возможно, именно в этом и суть режиссёрского замысла. Посмотрите, как оно может быть. И не где-то там в Европе, а прямо у нас дома. Делайте выводы. Или не делайте выводов.

Фарш невозможно

 

Фарш невозможно

(«Вместе 99»/ „Tillsammans 99“, реж. Лукас Мудиссон, Швеция-Дания, 115 мин.)

П.И.Филимонов

Фильм Лукаса Мудиссона, засветившегося когда-то в наших краях снятой на эстонском материале «Лилей навсегда» - немножко такие фон-трировские «Идиоты» на минималках. Голыми, правда, никто не бегает, и совокупляться в кадре тоже никому не приходится, но очень похоже всё равно. По какой-то общей атмосфере похоже, по поведению людей, по их странности.

Кроме всего прочего, это сиквел. В 2000 году, оказывается, Мудиссон снял фильм «Вместе» про жизнь одной коммуны. И вот сейчас, четверть века спустя, он снимает продолжение про реюнион этой коммуны, про встречу, значит, одноклассников.

Я не знаю, является ли жизнь в коммунах чисто скандинавским изобретением, или они встречаются и в других частях мира. Наверное, семью Мэнсона можно назвать коммуной. Наверное, «Храм народов» был коммуной. Ни там, ни там хорошо, как известно, не кончилось. Так что скандинавские коммуны – это такой вегетарианский вариант.

Как я понимаю, коммуна – это когда взрослые мужчины и женщины вдруг решают, что жить отдельно от всех, дома, традиционной обывательской жизнью им скучно, и решают поселиться всем вместе – человек от десяти и выше – на одной какой-то жилплощади. Вместе есть, вместе работать, делать вместе всё. Такой вечный детский сад. Кто-то, вероятно, делает это ввиду недостатка денег, кто-то просто из интереса, а кто-то и по убеждениям.  Большая часть коммунаров потом вырастает и возвращается к скучной нормальной жизни, заводит семьи, строит карьеры и так далее. Но есть такие, как например, Классе и Ёран, которые из всей этой группы людей сохранили, так сказать, верность идеалам молодости и продолжают щемиться вдвоём на одной территории.

Интересы других поменялись, что неудивительно, всё-таки двадцать пять лет прошло. И если Классе, как будто, нормально так существовать, он художник, создание незлобивое и богемное, то Ёран, который вообще непонятно чем занимается, имеет тайный план сделать коммуну «Вместе» грейт ыген, позвав всех старых обитателей снова пожить вместе.

Очень ведь похожая история у всех бывает вот с этими самыми встречами одноклассников, например. Всегда находится какой-нибудь один энтузиаст, который кричит, что это самая лучшая и самая правильная компания в жизни, что нужно встречаться каждый год в одном и том же месте. Находятся те, кому более-менее всё равно, и в любой такой компании всегда появляется человек, которого никто уже толком и не помнит. Валентин? Какой Валентин? С нами учился? Нет, не помню никакого Валентина.

И вот в этом смысле этому фильму можно посопереживать. Мы все в таких ситуациях оказывались. Есть люди, глядящие в прошлое – в этом смысле. Потому что все мы смотрим в него в разных смыслах. И если вы не понимаете их ностальгию по тем временам, когда денег не было совсем, а на сорок человек был один душ, подумайте о себе, вспомните, что точно так же оглядываетесь назад, допустим, когда размышляете о собственных отношениях с противоположным полом. Или о качестве вашей жизни в любом другом смысле – умении развлекаться, сильно подорванном здоровье, безмятежности, которая лет десять уже и на пороге вашем не появляется.       

Героев жалко, а не что-нибудь там. Жалко умозрительно. И они немного жалкие, что уж там. Любой человек, подводящий промежуточные итоги своей жизни, окажется ими, скорее всего, не удовлетворён. Не умеем мы как-то радоваться тому, что есть. Например, каше с мёдом.

Фаулз, дольче фар ниенте, неореализм

 

Фаулз, дольче фар ниенте, неореализм («Химера»/”La Chimera”, реж. Аличе Рорвахер, Италия-Шаейцария-Франция, 132 мин.)

П.И.Филимонов

Давно не выходило на наши экраны более итальянского по духу фильма, по крайней мере как я это понимаю. Тут можно найти эмоциональные отсылки к чему-то, похожему на романы Фаулза, (в частности, на «Волхва», хотя действие того и происходит в Греции, а не в Италии, но вайб очень похож), к знаменитому итальянскому дольче фар ниенте, к неореализму, полному колоритных пазолиниевских фигур итальянской глубинки.

Вообще говоря, на примере этого фильма видно, что итальянская деревня – это совсем не итальянский город, уж тем более не большой. Это не римские каникулы, это, скорее, какие-нибудь птицы большие и малые. Ну, настолько, насколько Аличе Рорвахер дотягивает по уровню таланта. В плане картинки и атмосферы – вполне дотягивает. В плане выстраивания интересного сюжета – так себе.

Молодой англичанин Артур, судя по всему, выходит из тюрьмы и возвращается в итальянскую деревню, из которой его, собственно говоря, видимо, и свинтили. Свинтили его за то, что он не совсем по фейр-плеевски использует свой дар. А дар у него особенный – он чувствует под землёй различные артефакты и другие сокровища, скопившиеся в любой итальянской деревне за годы истории, которой там пропитана не только почва, а и вода, и небо, и даже воздух. Ну, а его местные друзья, конечно, все эти этрусские статуи и прочие амфоры продают влиятельному спекулянту от искусства.

Кажется, что на самом деле задача Артура другая. Он не против помогать людям, приютившим его, кормящим его фарфалле без ничего, но на самом деле стремится найти под землёй свою возлюбленную Беньямину, которая тоже раньше тусила с ним в этой деревне, а потом, видимо умерла, и её, видимо, похоронили. И Артур полагает, что, если он может находить музейные артефакты, то уж свою возлюбленную он точно отыщет. В товарном при этом виде, не в виде разложившегося трупа, а ровно такой, какой он её помнит.

Зачем Рорвахер сделала героя иностранцем? Мне кажется, затем, чтобы его отчуждённость и отстранённость от местных жителей с их несколько стадным существованием и вечной суетой вокруг всего были больше заметны, больше бы бросались в глаза. За этим же он ходит почти постоянно одетым в белый костюм. За этим же он предельно мало разговаривает – плюс языковый барьер, конечно.

К тому же, только поместив такого персонажа в центр всей этой суетящейся, праздношатающейся, немножко феллиниевско-балаганной тосканской шатии, Рорвахер может подчеркнуть и обратное – прелесть и своеобразие итальянской деревни, её укоренённость в культуре – нет, не этих вот раскопок, которыми они все там пробавляются (как в нулевые годы мои нарвские знакомые, например, в трудные для себя экономические периоды жизни чуть ли не все ходили «воровать металл», в деревне из «Химеры» расхищение культурных ценностей тоже поставлено на полуофициальный поток), а в культуре именно кинематографической, именно в культуре итальянского гротескного реализма Пазолини, Антониони, де Сики и так далее.

Под химерой же здесь, кажется, понимается не классический слепленный из разных кусков монстр, а неуловимая суть стремлений Артура, недоступность для смертного идеального мира мёртвых, попасть куда можно одним-единственным путём.

И другого пути, к сожалению, нет.     

Нет женщина, нет плач

 

Нет женщина, нет плач

(«Боб Марли: одна любовь»/“Bob Marley: One Love“, реж. Рейнальдо Маркус Грин, США, 107 мин.)

П.И.Филимонов

 

Кажется, мы с вами наблюдаем бум и расцвет нового жанра. Точнее, жанра старого и известного, но в какой-то новой итерации. Как грибы (пока неядерные) после дождя отовсюду стали вылезать байопики про музыкальных звёзд недавнего прошлого. Фредди Меркури, Уитни Хьюстон, Элвис Пресли (2 штуки), Элтон Джон (отличающийся тем, что он - не прошлого, а ещё вполне себе поёт, и что он спродюсировал кино о себе сам, но большому артисту многое позволено), Эми Уайнхаус. Теперь вот и Боб Марли.

Фильмы эти, как мне кажется, имеют две разных целевых аудитории и два, соответственно, направления удара. Во-первых, они направлены на тех, кто видел артистов живыми и помнит их музыку и песни и без кино. Ностальгия, как секс, продаётся едва ли не лучше всего. Во-вторых, они направлены на молодую аудиторию, которая не видела артистов вживую, и стараются возродить интерес к музыке человека и в новом поколении. С понятной целью выдоить ещё немножечко денег из дорогого трупа.

В этом смысле эти две благородные цели иногда вступают в противоречие. Допустим, при жизни Боба Марли я тоже, в силу малости лет, не успел интересоваться его творчеством и не помню практически ничего – потому что и помнить нечего. Но потом я смотрел некоторые живые выступления и представление о том, как на самом деле вёл себя отец регги на концертах, я имею. И то, что демонстрирует в фильме актёр Кингсли Бен-Адир (хороший актёр, ничего против не имею, вот он недавно сыграл главного плохого скрулла в марвеловском сериале «Секретное вторжение», и был довольно убедителен) – это как бы не совсем то. В нём есть энергия и есть харизма, но не такие, какие сочатся из каждой архивной записи с Бобом Марли.

Но это, конечно, далеко не самое главное. В таком фильме, в музыкальном байопике, главная задача режиссёра – найти какую-нибудь историю из жизни протагониста и завернуть в музыку именно её. Желательно, чтобы история была не очень тривиальной, и чтобы в ней был какой-то конфликт. И режиссёр фильма про Боба Марли не придумывает ничего лучше, как показать нам участие Марли в политических тёрках на Ямайке и - очень по касательной - всем известную историю про рак, в которой, кстати, самое интересное как раз и упущено. Известно, что Марли отказался делать операцию на пальце, потому что религия раста запрещает вносить искусственные изменения в то тело, которое нам целокупно дал господь джа – то есть, человек практически умер за убеждения. Кто я такой, конечно, чтобы советовать, но раскрыть эту тему поглубже было бы интереснее, чем показать, как Марли то участвует, то не участвует, то снова участвует в местных политических разборках.

А ещё интереснее было бы, конечно, показать, как он придумал свой стиль. Потому что, хотя прямо совсем изобретателем регги его назвать и нельзя, но он, бесспорно, ввёл эту музыку в мейнстрим. И это, конечно, требовало какого-то напряжения духа и творческих сил. Но чтобы показать такое, нужно стараться и что-то выдумывать. А просто взять красивого чёрного чувака, сделать ему дреды и попросить обаятельно улыбаться и курить траву в кадре – гораздо проще. Так что вот и получается, ни няньки, ни утки. В смысле, ноу вуман, ноу край.

 

Яблоко и яблоня

 

Яблоко и яблоня («Именинница»/“Birthday Girl“,  реж. Михаэл Ноэр, Дания, 95 мин.)

П.И.Филимонов

 

Стыдно уже говорить, но Дания продолжает выдавать на-гора кино, стоящее внимания и изучения. Психологическая драма Михаэла Ноэра продолжает этот ряд, и, как почти в любом датском фильме про отношения (а они почти все про отношения), не всё там просто, не всё, простите, однозначно.

Мама Нанна приглашает свою дочь Силле и её подругу Леа отметить восемнадцатилетие Силле круизом по системе «всё включено» по Карибскому морю – потому что может. Мама учла даже то обстоятельство, что, по правилам круиза, восемнадцатилетние ещё не считаются совершеннолетними (на круизах точкой отсчёта служит почему-то двадцать один год), и получают лоховские жёлтые браслеты, которые не позволяют Силле и Леа бухать. Ничего, мама обо всём позаботится. Мама контрабандой проносит на борт бутылку алкоголя и покупает в баре по три коктейля как будто себе.

Конечно, события ночи уводят всех троих далеко, тем более, что круизный корабль полон красивых и разгорячённых мужчин, среди которых поставившие себе конкретную цель отдохнуть датчанки выделяют компанию молодых норвежцев во главе с красавчиком Кевином, который при каждом удобном случае делает что? Правильно, поёт в караоке песни группы “А-ha“. Тем не менее, скандинавские разборки и стереотипы не заслоняют главного конфликта фильма. Утром Нанна обнаруживает Силле спящей в баре, ещё раз простите, без трусов. И дочь рассказывает матери, что ночью, пока мать сама жёстко флиртовала с очередными мужчинами, её изнасиловали. И обвиняет в этом Кевина. Точнее, дочь напрямую не обвиняет именно его, это мать решает, что он – самый очевидный кандидат на роль насильника.

И вот тут приходится принимать сторону. Зрителю приходится решить, верит он Нанне, напор которой становится непреодолимым, ради дочери она готова свернуть горы, разрушить все и всяческие правила и барьеры, или нет. Потому что в рассказе дочери и немного подкорректировавшей этот рассказ матери есть некоторые нестыковки. Может, и не было вовсе никакого насилия, а всё было по согласию сторон. А может, и вообще не было никакого секса. Ну мало ли, просто так спали трусы со спящей девушки, ну бывает же.

Мне кажется, что актриса Трине Дюрхольм, которая играет маму Нанну, делает это очень хорошо. Потому что в какой-то момент начинает казаться, что помимо чисто материнского инстинкта Нанной руководит ещё и страх – служба безопасности лайнера почти сразу говорит ей, что ничего бы не было, если бы она не вливала в собственную дочь незаконный алкоголь, да и вообще, как-то мамаша, спаивающая своё чадо – не самая приглядная картина. Что, конечно, не оправдывает изнасилование. Опять же, если оно было. Нанна, готовая за правду и возмездие перевернуть лайнер вверх дном, тем не менее, может быть максимально зрителю неприятна, и подсознательно (это никакая не мужская солидарность, честное слово, я думаю, что так и задумывалось авторами фильма) начинаешь сочувствовать бедному Кевину и желать, чтобы все подозрения слегка очумевшей бабы оказались беспочвенными. Но тут Ноэр приготовил нам нехитрый, но действенный твист, в результате которого наши зрительские чувства по отношению к Нанне и её дочери претерпевают ещё третий вираж.

Правды нет, даже если мы её и узнаём. В онтологическом смысле нет. Виноваты все. Но кажется, что, благополучно пережив это неприятное происшествие, Нанна продолжит поить дочь, чтобы потом, в случае необходимости, столь же яростно и самоотверженно её защищать. Потому что может. И потому что она же мать.

Педофилия и нарциссизм

 

Педофилия и нарциссизм («О сухой траве»/“Kuru otlar üstüne“, реж. Нури Бильге Джейлан, Турция-Франция-Швеция-Германия, 197 мин.)

П.И.Филимонов

Есть режиссёры, которые не умеют снимать длинно. Самый длинный фильм Вуди Аллена или там Франсуа Озона еле-еле заползает за два часа, и в их случае это огромное исключение. Есть и обратные примеры. Самый короткий фильм филиппинского режиссёра Лава Диаса, кажется, идёт что-то около четырёх с половиной часов. Классическое «Сатанинское танго» от Белы Тарра длится семь с половиной. К таким мастерам длинного кино относится и турок Нури Бильге Джейлан. Причём в его случае вектор этого развития продолжает увеличиваться, начинал он когда-то с пристойных фильмов длиной в час сорок. Три последних его фильма идут по три часа с лишним каждый, притом это лишнее тоже всё растёт.

Но, конечно, не в этом суть. В случае интересного кино и три часа не кажутся очень долгими. С Джейланом в этом смысле существует некий парадокс. Его кино смотреть интересно, при этом оно отчётливо тянется нескончаемо. К длинному хронометражу он добавляет нарочито медленный ритм повествования, и время при просмотре его фильмов ощущается прямо кусками. И это – несмотря ни на что- играет ему в плюс.

Фильм «О сухой траве» рассказывает о жизни современного учителя провинциальной школы где-то на задворках Турции, где преобладает курдское население. Не настолько я силён в турецкой географии, чтобы как-нибудь отчётливо идентифицировать местность, но от столичной и европейской Турции там далеко. Самет – учитель живописи, попавший в эту школу по распределению, которое в Турции, оказывается, жёстко закреплено в законодательстве, и ты обязан отработать четыре года там, куда тебя пошлют, безо всяких вариантов. Самет неженат и делит своё жильё с таким же неженатым учителем Кенаном.

Отношения Самета с учениками кажутся странными изначально. Возможно, и в силу разности культур, а возможно, и в силу особенностей личности самого Самета. Он гораздо большее внимание уделяет своим ученицам, чем ученикам, его отношения с несколькими девушками подозрительно выходят за рамки чисто делового взаимодействия «учитель-ученик», для Самета, например, нормально приобнять ученицу, которой – ну сколько? – кажется, что лет четырнадцать. До поры до времени никто не возражает, и кажется, что это действительно всё культурные особенности страны. Затем Самет невольно вступает в конфликт со своей самой любимой ученицей из-за любовного письма, которое та написала, и которое попало Самету в руки. Кажется, что он так возбудился потому, что это письмо не было адресовано ему, но, возможно, это мои домыслы. В любом случае, он не выполняет просьбу ученицы Севим и не возвращает ей письмо, и позже Севим обвиняет его в приставаниях.

Параллельно с этой историей Самет и Кенан обхаживают одну и ту же учительницу из другой школы, по имени Нурай. Нурай пострадала во время какой-то атаки террористов, лишилась ноги и теперь пользуется протезом. Кенан начинает испытывать по отношению к Нурай серьёзные чувства, и тогда Самет делает свой циничный ход.

Самет – крайне неприятный тип. Есть ощущение, что он ведёт себя так, как ведёт исключительно из-за скуки, осознания себя лучше других и какой-то общей нереализованности, ввиду которой он отыгрывается на тех, кто слабее.

Он глумится над Нурай и – получается – Кенаном тоже, он третирует несчастную Севим, он ведёт себя как законченный нарцисс, который не обязан считаться с чувствами других людей. Другие люди – они на то и другие, что их интересы не входят в нашу орбиту. Закон выживания, вот это всё, только не на физическом уровне, а на уровне психологического насилия и интриганства.

И кажется, что так ожидаемый Саметом перевод в Стамбул на самом деле станет началом его конца, потому что в Стамбуле таких Саметов – тысячи, и свою уникальность, пусть даже и негативную уникальность в глазах тех самых других, которые его совсем не волнуют, он там потеряет. Обаятельный подонок стремится к лучшей жизни – что, скорее всего, будет означать, что ему придётся завязать либо с обаятельностью, либо с мудачеством.

И всё это медленно, в сухой траве, снегах и очень неторопливой провинциальной жизни. Любители оценят.     

Старые добрые

Старые добрые

(«Пришелец 2, или Возвращение Вальдиса в 17 частях»/”Tulnukas 2 ehk Valdise tagasitulek 17 osas“, реж. Расмус Меривоо, Эстония, 102 мин.) 

П.И.Филимонов

За что мы любим эстонский кинематограф? Не потому, что он свой, любить что-то только за то, что это – своё, представляется началом пути в очень неправильном направлении. За то, что он – свой, мы его исследуем и им интересуемся. А любим мы его по разным причинам и за разное. Например за бессмысленные и беспощадные эстонские комедии, из которых короткометражка 2006 года «Пришелец, или Спасение Вальдиса» является безусловной культовой классикой. Теперь те же авторы сняли уже полнометражный сиквел, частей стало 17, Вальдис вернулся, но почти не изменился. Я, конечно, предвзят, но не думаю, что в этом году мы увидим отечественный фильм лучше.

Мярт Аванди в роли Вальдиса и Отть Сепп в роли добровольного полицейского Мярта (примечательно, что в фильме у Мярта есть друг Отть, а дальше я что-то не отследил, возможно, и дальше все персонажи там смещены ровно на один ход от играющих их актёров, было бы забавно) здесь в своей лучшей форме. Это как скетчи к конкурсу «Ээсти лауль», только растянутые по времени в полнометражный фильм и обрамлённые довольно связным сюжетом. Но всё равно, конечно, это в первую очередь скетчи и гэги. Если вы хотите поразмышлять о современном мироустройстве, этот фильм не для вас. Хотя, конечно, определённые злободневные темы там поднимаются. Главным образом темы феминизма, гомофобии и вообще противопоставления «старых добрых» времён, когда мужчина был «мужчиной», а женщина «женщиной» и не было ничего вот этого вот.

Но заморачиваются создатели фильма на это не сильно. В принципе, это кино – продукт исключительно развлекательный, созданный его авторами для собственного развлечения в первую очередь, ну и если зрителю повезёт попасть с авторами на одну волну, то и им будет счастье. Есть полное ощущение, что Аванди и Сепп сами получают от этого кино максимальное удовольствие, они купаются в этих ролях, выражаясь дрянными штампами. Аванди в роли Вальдиса представляет собой пародию на классического эстонского пацанчика, который прекрасно знает, как живут «настоящие мужики», ненавидит всех этих «негров и педерастов» и держит рот постоянно открытым, а челюсть вытянутой вперёд, потому что так оно круче и мужественнее. Разговаривает он преимущественно матом, конечно. Сепп, напротив, большую часть фильма (пока ему не звезданут лопатой по голове, что является важным и обусловленным сюжетом действием) пародирует современного хипстера-не хипстера, но человека, знакомого с повесточкой не понаслышке, практикующего феминизм, толерантность и непротивление злу насилием. Поэтому он ходит в розовом, поэтому, когда друг, объевшись рекреационных наркотиков, блюёт ему на одежду, он не меняет одежду и не стирает её, причём количество наблёванной на него субстанции как-то эспоненциально увеличивается (и это, делайте что хотите, смешно) – и так далее.

Кроме этих двух главных персонажей, в фильме присутствует много дополнительных, каждый из которых в сильно утрированном виде изображает существующий в нашем обществе типаж. И всё это завёртывается в какие-то невероятные похождения, с обилием шуток про секс, наркотики, с применением физического насилия и с бесконечным весёлым балаганом, апофеозом которого станет, как и в первом фильме, появление летающей тарелки. Потому что без инопланетян и правда, похоже, уже не разрулить всего того, что авторы в этой истории наворотили.

Деликатных натур и нежных цветочков вроде тех, кого играет Сепп, фильм, скорее всего, сильно напряжёт. Крепким парням и отрицателям шапок зимой, вроде тех, кого играет Аванди, скорее, всего понравится.

Даже если вы не относитесь к последней категории, есть шанс, что такой юмор – для вас. В первую очередь, такой шанс есть, если вы не высоколобый лицемер и отрицатель шуток про секс, жопы и говно. Камон, они нравятся всем, и в этом фильме их в избытке. Пора признаться себе в том, что это – один из лучших видов юмора и перестать стыдиться своей любви. Любви вообще не надо стыдиться, никакой, как учат нас аторы этого прекрасного опуса.