Неоскар

(«Возьми или оставь», реж. Лийна Тришкина-Ванхатало, Эстония, 102 мин.)

П.И.Филимонов

Как уже сообщал Киноптикум, этот фильм выдвинут в этом году от Эстонии на соискание «Оскара» за лучший фильм на иностранном языке. С достаточно большой долей уверенности можно констатировать, что «Оскара» он не получит, более того, даже в финальную пульку номинантов, боюсь, не войдёт. Если вдруг ошибусь, выходит, я плохо разбираюсь в предмете, буду готов покаяться и съесть своё что-нибудь из холодильника. Попытаюсь объяснить, почему я так думаю.

Фильм – ещё один довольно приятный пример чисто жанрового кино, которые стали в Эстонии в последнее время активно вылезать, как грибы после дождя. На этот раз мы имеем дело с практически незамутнённым образцом мелодрамы, правда, не любовной, что обыкновенно бывает для этого жанра характерно. Хотя, с другой стороны, почему не любовной? Любовь отца к своему ребёнку – это тоже один из видов любви, как там их классифицировали древние греки. Бывшая девушка сообщает обыкновенному молодому раздолбаю Эрику, что только что родила ребёнка, и утверждает, что ребёнок от него. Сама девушка говорит, что ещё не готова к материнству, а Эрик, движимый поначалу непонятно чем, решает, что будет растить дочь один.

Это, по сути, вся сюжетная коллизия. Дальше происходят полтора часа умилительного описания трудностей и перипетий жизни молодого отца-одиночки, не сильно обеспеченного финансово. Здесь есть примерно всё, что только можно приплести к этой истории, полная классика жанра: трудности с работой, непонимание в собственной семье, проблемы в отношениях с противоположным полом, неумение и постепенное обучение трудному делу ухода за ребёнком, усталость и желание всё бросить, раскаяние и возвращение. Естественно, со временем отец проникается к своей взрослеющей дочери родительской любовью, естественно, она становится центром его существования, естественно, под конец до кучи появляется родная мамаша ребёнка и с какого-то перепугу пытается отсудить ребёнка у отца.

Всё мило, сентиментально, но без пережимания на слезодавильные железы граждан, до приторности не доходит. Режиссёр Лийна Тришкина-Ванхатало как-то умеет вовремя остановиться или вставить уместную комическую сцену в общий мимимишный строй картины. В общем, на раз посмотреть – так даже и некоторым образом гордишься, что теперь наши и такое снимать умеют. Но вот мысли об «Оскаре», к сожалению, не дают покоя. Кто это придумал? По каким критериям выбрали именно это кино? Для «Оскара», даже если мы примем за аксиому тот далеко не факт, что американское кино (допустим) примитивнее и проще европейского, что американцы (допустим) понимают только простые истории с ясно считывающейся моралью, всё равно для «Оскара» этот фильм – ну, уж как-то слишком элементарен. Нет в нём того, чего в конце достаточно уверенно ожидаешь – того, что эстонцы называют словом “konks”, и что сложно переводится на русский как «неожиданный поворот сюжета». Или характера, что было бы ещё интереснее. Всё гладко, всё без эксцессов, без изменения персонажей, по большому счёту. Немножко чуть-чуть слишком примитивно. Вот. Да. Я сказал это слово. При этом, не из банального патриотизма, но из любви к истине ещё раз подчеркну, что смотреть этот фильм интересно ровно столько времени, сколько длится сеанс. После окончания сеанса его некоторая лубочность и излишняя простота оставляет осадок недоумения. Возникает один простой вопрос, на который, боюсь, ни авторы фильма, ни люди, придумавшие выдвинуть его на «Оскар», ответить не смогут. Хочется их спросить: и чо?    

Непрерывность донов

Непрерывность донов

(«Человек, который убил дон Кихота» , реж. Терри Гиллиам, Испания-Португалия-Бельгия-Великобритания, 132 мин.)

П.И.Филимонов

Всё укладывается в общую картину мира, никаких неожиданностей. Если «Монти Пайтон» экранизирует Евангелие, получается «Жизнь Брайана», а если «Монти Пайтон» пытается экранизировать «Дон Кихота», получается «Человек, который убил дон Кихота». Даже если «Монти Пайтона» уже нет.

Возможно, для легендарности и прочей культовости в контексте истории мирового кинематографа было бы лучше, если бы Терри Гиллиам так и не закончил свой фильм, снимавшийся без малого 30 лет. Но режиссёр взял себя в руки и закончил, за что ему честь и хвала, безотносительно к тому, что получилось на выходе.

Да и если посмотреть на выход – никаких претензий предъявить нельзя, получился вполне классический Терри Гиллиам, на стыке реальности и воспоминаний на этот раз. Режиссёр Тоби в исполнении Адама Драйвера снимает фильм про дон Кихота и одновременно вспоминает, как много лет назад он снимал примерно в этой же местности фильм про дон Кихота. Терри Гиллиам снимает фильм о том, как Адам Драйвер снимает фильм про дон Кихота и вспоминает о том, как он снимал фильм про дон Кихота, и, не исключено, вспоминает о том , как он снимал фильм про дон Кихота все эти тридцать лет. Нет ничего удивительного в том, что рано или поздно все эти четыре действия переплетаются и перепутываются, и в какой-то момент уже, в принципе, не важно понимать, где тут Адам Драйвер, где Терри Гиллиам, где кино, где реальность, а где воспоминания о воспоминаниях. Важно не это. Важно, что если ты снимаешь фильм про дон Кихота, или вспоминаешь, как снимал фильм про дон Кихота, или думаешь, что вспоминаешь, как снимаешь фильм про дон Кихота, или смотришь, как кто-то думает, что вспоминает, как снимает фильм про дон Кихота, это в любом случае не пройдёт для тебя даром. Ты или сходишь с ума, не в силах уследить за всеми этими сменами реальностей, воспоминаний, условностей и сновидений, либо вживаешься в роль (что, по Гиллиаму, одно и то же). Это, конечно, фантасмагорический заколдованный круг, где, наряду с классическими сервантесовскими великанами-мельницами или арабскими мудрецами-овцами действуют русские водочные короли, романтичные шлюхи, завидующие им жёны миллионеров, зловещие цыгане и вся маразматическая съёмочная группа, не могущая избегнуть всеобщей тенденции к перепутыванию и помешательству.

Вполне может так случиться, что «Человек, который убил дон Кихота» станет последним фильмом Терри Гиллиама. Ни в коем случае не хочу пожелать ничего плохого пожилому классику современной кинематографии, но это было бы очень символично – закончить именно на такой, не прерывающейся ноте.  Помимо того, что «Человек, который убил дон Кихота», пожалуй, является в некотором роде квинтэссенцией всего того, за что что мы ценим Терри Гиллиама, фильм примечателен ещё одной – и здесь даже нельзя сказать мыслью, потому что фильмы Терри Гиллиама (кроме, разве что, «Бразилии») никогда не были про мысли, всегда были скорее про чувства, эмоции и ощущения – одним наблюдением. Есть видимо, у человечества некий неприкосновенный запас архетипических образов, без которого оно не может существовать ни одной минуты своей истории. В любой момент времени где-то фехтует с Лаэртом очередной Гамлет, в любой момент времени крысолов уводит детей топиться, в любой момент времени странный чувак со стеклянным ботинок разыскивает девушку, на которую он бы беспрепятственно налез (не чувак, ботинок, хотя впоследствии, конечно же, и чувак тоже). В любой момент времени кто-то атакует ветряную мельницу. Если вдруг вы заметите, что это перестало происходить вокруг вас – приглядитесь получше. Возможно, под вами уже сам собой образовался конь, а на голове откуда-то взялся тазик для бритья. Парадоксальным образом фильм «Человек, который убил дон Кихота» показывает нам, что дон Кихот умереть не может.

А под одеждой они все голые

А под одеждой они все голые

(«Недотрога», реж. Адина Пинтилие, Румыния-Германия-Болгария-Франция, 125 мин).

П.И.Филимонов

А вот давайте прямо вот смело поговорим о том, о чём нас провоцирует поговорить режиссёр фильма «Недотрога» Адина Пинтилие. Не то чтобы мы таким образом шли у неё на поводу, это не совсем так. Как раз фильм, в числе прочего, говорит нам о том, что практически всегда, когда кто-то думает, что кто-то другой идёт у него на поводу, на самом деле не всё так однозначно и вовсе даже может быть, что на поводу у второго идёт как раз первый. И потом они все запутываются и очень долго во всём этом разбираются. Но это только второй, неглавный, психологический посыл этого очень странного фильма, где не поймёшь, играют ли актёры вообще что-либо или просто проживают некоторые части своих жизней, озвучивая – и отыгрывая – части своих жизней, те части своих жизней, которые обычно люди никому не показывают.

Фильм «Недотрога», по большей части, о человеческом теле. Не только в смысле сексуальности, и не столько в смысле сексуальности. Он пытается учить своих зрителей (и это, с моей точки зрения, его главный недостаток – то есть сам факт поучения, вообще не для этого же все эти люди снимают, а другие смотрят подобные фильмы, да и фильмы вообще, правда же?), что не надо стесняться своего собственного тела, каким бы оно ни было. Ну и чужого тоже заодно не надо стыдиться. Вообще как бы не надо стесняться, как пел нам один украинский артист некоторое время назад. И это не про боди-позитив, во всяком случае, таких ассоциаций во время просмотра вообще не возникает.  «Недотрога» - скорее про то, что полностью нормальных людей, в данном случае, в смысле сексуального поведения и так называемой девиантности, пожалуй, что и не существует. Судите сами – мы видим женщину, испытывающую дискомфорт, даже фобию физических прикосновений. Видим человека, мягко говоря, с очень особыми физическими потребностями, единственными более-менее нормально функционирующими органами которого являются его голова (и то, надо сказать, с оговорками) и, по его собственным словам, пенис. Видим его жену, получающую явное удовольствие от разнообразного общения с ним. Видим мужчину, который в 13 лет полностью и бесповоротно лишился всяческого волосяного покрова начисто. Видим какого-то половинчатого транссексуала-философа. Видим мальчика по вызову. Видим человека, предоставляющего, по всей видимости, услуги такого же характера, но тоже под философским соусом.

И все они живут вокруг нас, и все они показывают нам, не углубляющимся обывателям, только айсберговую верхушку своего существования. И все они вполне себе разнообразно и красочно живут там, внизу, под толщей воды. Куда они почему-то взяли и впустили Адину Пинтилие, которая пытается, как кажется вначале, ими немножко манипулировать, а потом всё, ясное дело, переворачивается с ног на голову и уже никто не понимает, кто манипулирует кем, кто доминантен, а кто сабмиссивен, и кто на ком в прямом смысле слова стоит.

Фильм «Недотрога» касается важной для всех нас части жизни, это несомненно. Такие фильмы выходят, выходили и будут выходить с некоторой периодичностью как потому, что эпатажем всегда достаточно легко получить свои пятнадцать (или чуть больше) отведённых минут в виде, в данном случае, Золотого берлинского медведя, так и потому, что в человечестве всегда была, есть и будет сильна некоторая ханжеская прослойка, забывающая о важности этого аспекта межчеловеческих (а иногда, как выясняется из фильма Пинтилие, и внутриличностных) отношений. И, конечно, никто лишний раз не упустит подчеркнуть, что все мы такие разные, но в то же время такие равные, что как бы ни выкручивало наше тело или мозги, все мы имеем право на счастье, на близость, на оргазм, в конце концов. Ну да, всё так. Ну да, имеем. Мне вот кажется, что нормальные люди уже давно перестали даже какие-либо вопросы задавать по этому поводу. А те, кто продолжают их задавать, на фильм «Недотрога» либо изначально не пойдут, либо уйдут после первых 15-20 минут. Так что в некотором смысле показалось, что это выстрел красивой пулей из шокирующего, но прекрасного ружья по неработающей мишени. Как бы вот Адина Пинтилие попадает в зайчика, а зайчик не крутится и шляпу не снимает. Впрочем, почему-то Кристиан Байерляйн всё равно завораживает, я, например, от себя такого вообще не ожидал, зная свою некоторую брезгливость.  Но тут на него можно смотреть часами и слушать его тоже можно часами, пусть даже никаких откровений он нам не сообщает. Кстати, Пинтилие и Байерляйн учат нас в том числе и тому, что брезгливость - это тоже не порок, а нормальная человеческая эмоция. All emotions are welcome here, как говорит другой персонаж фильма. Так что даже и оправдываться совсем не надо. Ну и музыка Бликсы Баргельда как-то направляет, придаёт этому экранному произведению какой-то маленький толчок в ту сторону, в которую бы хотелось повернуться.